Эпоха Царствия, эпоха московской Руси — это и эпоха органического роста Империи, национальной Империи русского народа, который включал в свою политическую орбиту все новые племена и культуры, сохраняя нерушимой национальную систему власти. Европейская же парадигма власти, то есть переход от национальной Империи к Империи вненациональной, от Империи православной к Империи светской с внешней православной атрибутикой, привел Россию к краху, точно так же, как пал Рим, который перестал быть латинским, а стал варварским. Точно так же пала и Византия, ставшая не Империей эллинов, каковой она процвела при царе Ираклии и его преемниках, а Империей всех народов, подмятых легионами под крыло римского орла.

Империя не гарантировала в Византии и единство веры. Многочисленные ереси и монофизитский раскол ослабили Константинополь, но, пока он был в основном эллинским, он стоял. Став же интернациональным, он пал перед национальной мощью османов. Не случайно, что во время штурма Константинополя турками на стены для защиты священного города христианского мира взошло всего 4 тысячи человек. И это при почти миллионном населении! Среди этих защитников были сербы, болгары, русские, генуэзцы, франки, но почти не нашлось греков. Город пил и гулял, пока горстка чужеземцев защищала дом Святой Софии. Империя перестала быть для греков своей, и они сдали ее османам.

Российская Империя последнего периода также перестала быть своей для массы русского народа. Именно поэтому с такой легкостью подхватывались слухи о мнимом предательстве Царицы в пользу немцев, а Временное правительство не брезговало пользоваться лозунгами, имевшими национальное русское звучание. Даже на уровне символики Временное правительство симулировало возвращение к исконной русскости: достаточно вспомнить двуглавого орла, срисованного художником Билибиным с печатей Московских Царей, только лишенного корон. Вспомним многочисленные плакаты революционной поры с образом всадника в красном плаще, колющего змея, как на иконах святого Георгия Победоносца. Что бы ни говорили поборники императорского периода России, но немецкий душок от бюрократического строя, да и от династии, окончательно отбил нюх русского народа на все государственное. А потеряв опору в лице монархии и государства, народ моментально утратил и национальное самосознание, задолго до революции 1917 года! Большевики просто ускорили не ими начатый процесс.

Важный урок — любое государство появляется на свет как плод политической деятельности конкретного народа. Если народ чувствует в себе политическую мощь, то ничто не может остановить его на пути к стремлению к Империи, то есть на пути к желанию сделать свой собственный национальный идеал универсальным законом, навязанным подчиненным. Достигнув естественных пределов роста, Империи переходят в фазу стабильного развития, уже чреватого застоем и деградацией. В первую очередь, вынужденно допуская покоренные окраины в организм государства, державный народ ослабляет этот организм. Изначальные, коренные, исключительно национальные ценностные установки постепенно обесцениваются в глазах потомков и наследников завоевателей и покорителей. Очень часто державный народ, неожиданно одряхлев, теряет живую связь с им же самим созданным государством, которое превращается в орудие для всевозможных корпоративных интересов, в том числе — и носящих этнический окрас некогда покоренных окраин. Это начало конца любой Империи, любой государственности.

Государства создаются конкретными народами через своих национальных вождей, и на первых порах они есть функция органического роста и развития культурных задатков данного этноса. Главнейшей задачей любого государства, если оно хочет жить, является охрана тех национальных начал и того народа, который его создал. Государство — это средство на пути к выполнению народом своей исторической миссии. Его собственная цель состоит в сохранении и в дальнейшем развитии того национального коллектива, которым оно стоит. Государство становится живым организмом народа, к которому нельзя самовольно пришить чуждые ему органы. Полезность государства определяется его полезностью в деле процветания культуры и жизни державообразующего народа. Государство есть высшее воплощение инстинкта самосохранения, заложенного в этносе. Если инстинкт увядает, то государство рушится, и никакой простой экономической целесообразностью оно не может удержаться на поверхности стихии исторического бытия. Государство не может существовать в форме формально-механического учреждения, поскольку оно — организм, а не мертвенный механизм. Потеря большинством населения правильного понимания смысла государства, а тем более — утрата понимания этого смысла верхами народа приводят к национальному краху.

Если в Московской Руси власть воспринималась как священная носительница христианского идеала и последняя наследница истинного православного царства, то после Петра она определяла себя в России как «европейское начало». Если для русского человека времен Царствия европеец был убогим варваром и еретиком, то в Империи эмансипировавшееся от государства и народа дворянство, а за ним и бюрократия стали испытывать буквальный страх и отвращение к своей, уже неполноценной в их глазах, природной русскости. К правительству эти круги тяготели только по причине того, что желали видеть в нем последовательного европейца в бескрайней азиатской пустыне. Традиционная же русская государственность погружалась во мрак ночи, под покровом которой народ ждала пьяная оргия керенщины, поножовщина большевизма и грабеж эпохи постсоветских реформ.

Когда мы говорим о каноне государственности и о современности, мы, безусловно, имеем в виду идеальный образ государства. Но идеал предложенного государствообразующего канона не значит его полную оторванность от современной жизни, современных социально-политических реалий. Наоборот, именно необходимость приведения в соответствие с данным каноном всех ступеней государственной пирамиды и всех общественных институтов современности является творческой и вполне прагматической задачей будущего. Задачей, стоящей на повестке дня не по прихоти отдельных мечтателей-романтиков, грезящих «тридевятым царством», но самой поступательной логикой современного мирового процесса, вызова истории.

Вызов этот ставит вопрос ребром для всей совокупности современных суверенных государственных образований: «быть или не быть». И если выбор осуществляется в пользу «быть», то это уже означает, что государству, сделавшему такой выбор, необходимо перестать плыть по течению современной (якобы «объективной») глобализации всех мировых процессов, столь очевидно навязываемой с прямым ущербом для абсолютного большинства населения планеты, что верить в объективность этого процесса могут лишь законченные идиоты.

Перестать следовать в фарватере политики современных анонимных мироправителей сегодня может означать только одно — возвращение к традиционным институтам организации общества, возвращение к духовным истокам национального становления, восстановление канонической государственности на фундаменте исконной Традиции. Поиски компромиссов под лозунгами «суверенной демократии» всегда будут означать всего лишь потерю времени и небольшую отсрочку в деле полной утраты этой самой суверенности.

Так каким же должно быть, обязано быть и может стать современное традиционное государство? Каковы же канонические характеристики этого наднационального института, черпающего силу из святой древности и отвечающего вызову современности?

На эти вопросы нам позволяет ответить недавно переизданный гениальный труд «Путь духовного обновления» отечественного мыслителя И.А. Ильина, к авторитету которого мы уже не раз обращались.

Не утомляя читателя цитированием, позволим себе кратко пересказать ключевые моменты этой книги, ценность которой в деле построения истинной государственности в России сегодня невозможно переоценить.