Ничего себе, сказал я себе, а губы мои между тем сомкнулись на смуглой головке, обхватывая ее и давая простор языку. Но стоило лишь начаться этому наслаждению, как в дверь парной кто-то немилосердно затарабанил.

— Может переберемся ко мне домой? — предложил вдруг мой ангелочек.

Надо ли говорить, что я не заставил приглашать себя дважды...

Пока мы добрались до двухэтажного особнячка, где Науруз снимал квартиру, мы успели поговорить о многом, и теперь я знал, что мой спутник не житель столицы, а обитатель небольшого городка, откуда до столицы ехать двадцать пять остановок на электричке. А в столицу он приехал специально, чтоб «поразвлечь свою попку», и был счастлив, что в первый же день повстречался со мной. Здесь он снимал квартиру, где был сейчас полноправным хозяином. Мы поднялись на второй этаж, и Науруз своим ключом отпер входную дверь.

Войдя, я огляделся: две симпатичные уютные комнаты, полуоткрытая дверь в ванную, где из крана потихоньку капала вода (как я убедился потом, краны так до конца и не закручивались), большой обеденный стол, кровать в углу комнаты, диван в другой комнате, шикарные глубокие кресла.

Оставив меня «осваиваться тут», Науруз убежал «смотаться по магазинам». Я сидел у окна и скучающе глядел на кинотеатр напротив нашего дома. Он назывался то ли «Дружба», то ли «Мир», но с первого раза я не запомнил, а переспрашивать постеснялся. Прочесть же надпись не представлялось возможным, ибо несмотря на всю схожесть языков, грамматика здесь была явно другой, а написанию здешних букв позавидовали бы любые иероглифы и арабские вязи.

Вскоре мой друг явился, таща в обеих руках тяжелые полные авоськи, набитые всякой снедью. Из левой авоськи гордо торчало горлышко бутылки шампанского.

Шампанское и закуски перекочевали из сеток на стол.

Волосы паренька уже высохли после купания, и я с удивлением отметил, что зачес у него идет не слева направо, а справа налево, как у большинства девчонок. Яства на столе манили меня, что абсолютно не удивительно, если вспомнить консервированный рис последнего месяца, но юность моего друга притягивала сильней. И вскоре мы, раскидав по всему полу одежду, уже нежились в объятьях друг друга. На этот раз хватило втыкания пальчика в отверстие попки, чтобы член Науруза полез вверх и вскоре гордо торчал почти вертикально. Я лизнул его напряженную головку, медленно погрузил ее в свой пылающий ожиданием рот, вынул вновь и, слегка шевеля губами, покрыл его поцелуями весь, от основания и упругих яиц до багровой широкой головки. Я прижимался к члену щекой, касался его закрытыми веками глаз, проводил по нему носом и подбородком, терся об него любом...

— Володька, давай попробуем сзади, — слегка прошептал Науруз.

— Нет, потом, — также тихо прошептал я в ответ, не в силах оторваться от такого чуда, но, чтобы мой ответ не показался грубым, тут же добавил: — Смазать надо.

— А у меня есть чем, — и он, высвободившись, взял из кармана брюк тюбик вазелина. Делать нечего. Я стал на колени, уперся руками в пол. Сзади на коленях пристроился ко мне Науруз. Обильно покрыв свой член слоем вазелина, он выдавил немного из тюбика мне прямо в попу, а затем протолкнул туда пальцем.

Член Науруза был лишь чуть-чуть потоньше, чем у Яшара, но, видимо, это «чуть-чуть» и сыграло свою роль. С неохотой, медленными толчками, его мощный орган любви вдвигался в меня. Сперва я не ощущал ничего, кроме боли, но затем что-то словно бы хлопнуло, и оставшийся член легко скользнул вслед за увесистой головкой в мои недра.

И вслед за этим наступило удивительное чувство наполненности и чего-то еще. Казалось, словно вся дырка покрыта чувствительными волосками, и малейшее движение порождало внутри меня целую гамму неповторимых, неописуемых чувств. И тут мой юный ангел прилег на меня, и наши горячие тела соприкоснулись. И это стало последней каплей. Науруз дернулся, словно кончая в меня, а по мне помчались знакомые токи любви, способные сломить любую преграду пространства. И я физически ощутил волны тревоги, излучаемые моими друзьями, ищущими меня. Ощутил дрожание нитей Сопределья, таких невесомых и таких жестких одновременно. Я весь собрался и сконцентрировался, готовясь к прыжку. Еще мгновение — и я лучом голубоватого света устремлюсь в дебри измерений, навстречу Лешке и Игорьку. Дрожание почти достигло критического предела. Еще немного... И тут...

Тут мой сотоварищ медленно, но уверенно вынул из меня свой член. Волна энергии резко пошла на убыль, но не настолько быстро, чтобы остаться незаметной.

Науруз с изумлением уставился на холодную голубую молнию, протянувшуюся от моей задницы до его дрожащей влажной залупы и тихонько вдруг прошептал:

— Так ты что, оказывается, тантрист?

— Да в придачу еще и демон. С твоей точки зрения, — буркнул я, раздосадованный, что так не вовремя все завершилось.

— Ну, на демона ты не тянешь, — глубокомысленно изрек пацаненок.

— А что ж тогда, по-твоему, демон? Зеленая чешуя да желтые глаза?

— Ну уж не розовая попка да красивый член.

— Слушай, друг, мне все хотелось спросить у тебя, а почему ты выбрал именно меня? Ведь там было полно парней и солидней.

— Да ты что, ты видел их члены? Они же все разворотят мне!

— Спасибо за, гм-м, комплимент.

— Нечем. Ну что, садимся за стол? — и он чистым полотенцем вытер сперва мою попку, а затем и свой по-прежнему гордо стоящий член.

Мы сели за стол. Впрочем, «мы сели» — это не совсем точно сказано. Я плюхнулся в глубокое кресло, а мой юный спутник откупорил шампанское, разлил его по бокалам, а затем уселся в мое кресло. Сперва — мне на колени, затем же, привстав, оделся своей попкой на мой кол, усевшись лицом ко мне. Взяв бокалы, мы звонко столкнули их в тосте за нашу встречу...

Мой друг не сидел на месте, а постоянно то приподнимался, то усаживался вновь, при этом его член приятно терся о мой пуп и щекотал мой живот. Когда бутылка опустела наполовину, я бурно и радостно кончил прямо в парнишку.

Затем мы долго сидели еще за столом, потягивая шампанское и заедая его деликатесами.

Я обмотался полотенцем, чтобы прикрыть свой уставший поникший пенис, Науруз же накинул рубашку, и чуть ниже живота она выпирала палаткой, подталкиваемая не знающим устали членом. Кроме рубашки на малыше, разумеется, ничего не было.

Тогда же я и рассказал пацаненку свою историю появления здесь. Как ни странно, он ни капли не удивился, напротив, было похоже, что подобное ему явно не в новинку. Выслушав меня, он хмыкнул что-то типа «посмотрим, что тут можно придумать», а затем тут же, вскочив со своего кресла и задрав рубашку до груди, он принял свою знаменитую «позу пьяного енота» и подмигнул: — Володька, присоединяйся!

Я не замедлил сбросить с себя полотенце, и наши члены не опускались до самой ночи...

Ровно неделю мы провели в этой квартире, и трижды в день — утром, днем и вечером — мы любили друг друга в самых невероятных позах. Я регулярно «прочищал ему попку», да и он иногда наполнял меня своим упругим хозяйством, но того дивного чувства слияния с миром, что вышло вначале, увы, больше не возникало.