Нам не хотелось терять настрой, ведь для начала полета нам не хватало совсем чуть-чуть энергии, и мы не задумываясь присоединились к сношающимся. Лешенька низко склонился, хватая губами здоровенный член темнокожего юноши, а я решил не оставлять безнаказанным светленького и с размаху воткнулся в него. Он вскрикнул: сперва от боли, а затем от переполнившего его блаженства, чувства, которое никто, не испытав на себе, понять не сможет, сколько не описывай его словами. Игорек же предложил свой длинный и прямой член темнокожему красавцу, и тот с восторгом схватил качающуюся перед носом залупу, заглотив сразу почти что пол-члена.

Мы балдели вместе с неожиданными напарниками, нам было очень и очень хорошо, но... Но энергии больше не прибывало, словно она утекала куда-то на сторону.

И тут мне захотелось потрогать Лешкин член. Я понимал, что при нынешней позе дотянуться до него попросту невозможно, но вдруг рука моя вытянулась и коснулась возбужденной залупы друга. Я испугался, и подчиняясь моему испугу, рука моя вновь укоротилась до прежних размеров. Теперь я попробовал мысленно удлинить средний палец другой руки. Получилось! И тут, как на грех, из уст светленького юноши вырвалась фраза, выкрикиваемая до этого его другом: «Глубже! Еще глубже!..»

И я дал «еще», но стоны неудовлетворенной любви повторялись снова и вновь, пока не перешли в «ЫФЕ ГУФЭ!», когда кончик моего члена, описав все зигзаги кишок, высунулся изо рта паренька.

Тут Игорь, увидав, что случилось, сообразил, какие новые способности мы приобрели, пройдя сквозь экран. И, разумеется, тут же решил поразвлечься. И когда темнокожий наш красавец, возжелав большего, спросил:

— А ты можешь сделать свой член побольше?, — Игорек невинно спросил:

— Каким?

— Ну, как удав...

Трудно, конечно, решить, что имелось в виду: длина или толщина, но уж не то, что сморозил наш Командор. Он превратил свой член в настоящего удава, хвостом приросшего к яйцам, удава со змеиной чешуей, головой и раздвоенным язычком, мелькающим между острых зубов. Удав покосился на нашу компанию и задумчиво положил свою холодную голову на колено смуглого юноши.

— Э, нет, я не это имел в виду! — испуганно выкрикнул тот, и член Игорька вновь принял прежний размер и вид.

Наши метаморфозы заинтересовали и Лешку, и он тут же отрастил себе большие пухлые негритянские губы, чтобы было б удобней и приятней целоваться и сосать член.

Затем мы поменялись местами, и теперь наш Командор сношал темнокожего, а я доводил до экстаза Лешку — мне нравились его новые губы. Да и член, способный усилием воли то вытянуться, то снова уменьшиться — это все было внове.

Тут светленький дал пососать Алексею и, уже кончая, выдохнул:

— Какой кайф! Вот бы все узнали, какой же кайф!..

— И будет новый путч. Сексуальный! — раздалось из телевизора, — Вернее, сексуальная революция, — это высунулся из телеэкрана наш знакомый гремлин. Мы уже привыкли к его облику, однако на обитателей этого мира он произвел, увы, совсем иное впечатление.

— Вы — демоны? — спросил наш каштановый королевич.

— ДЕМОНстраторы измерений, — пробасил Игорь, обожавший Асприна. Шоколадный принц грохнулся в обморок. Светленький же попытался перекрестить нас, и тут Лешка, подражая Коровьеву, заорал: «— Руки отрублю!» — хотя никакие крещения мира не смогли б остановить и обуздать нашу троицу. А бедняга бессильно опустил руки.

— Демоны, — хмыкнул Игорь.

— Правильнее сказать — свободные духи, — раздался голосок гремлина, и мы увидели, что он сидит на рамке телеэкрана, свесив ножки наружу. Целиком спрыгнуть ему мешало Лешкино заклятие, а внутри, видать, уже порядком поднадоело.

Демоны... Свободные духи... Призраки... Это ввергло наших новых друзей в неимоверный шок и депресняк, и они потихоньку отползали в уголок. Вернее, отползал светленький, и тащил за собой своего друга. Нас же настолько позабавила эта идея, что мы тут же начали превращаться в диковеннейшие существа, которые только встречали в фантастических книгах. А затем, не сговариваясь, отрастили себе темно-зеленую чешую и расширили огромные желтые глаза с кошачьими зрачками и оранжевыми прожилками. В таком виде было занятно заниматься любовью. И тут я вдруг с ужасом понял, что нам НРАВИТСЯ быть демонами. Мы уже не хотели превращаться обратно! Я понял, что еще пара минут — и мы навсегда останемся этими чешуйчатыми тварями! И тут светлая мысль стукнула мне в голову.

— Верни нашу одежду, тварюка! — рыкнул на гремлина я, и тот, запустив руку прямо в телеэкран, швырнул нам оттуда наши шмотки.

Негнущейся от волнения рукой я выудил из кармана брюк Монетку и зажал ее в кулаке. Она чуть слышно пульсировала. -»Домой!» — вырвался из моей груди страшный рык.

И я со всей силы с отчаянием швырнул Монетку на пол.

Тут же по миру вокруг пробежала рябь, словно песчинки от песочных часов просыпались в зеркально чистую воду, и в разрывах чужого пространства мелькнули знакомые очертания моей комнаты.

Нас буквально швырнуло в разрыв, и пролетая сквозь тонкую грань, отделяющую нас от нашего дома, мы теряли все то наносное, что успел навесить на нас вредный гремлин.

Гремлин!

Я обернулся и успел увидеть, как, повинуясь его жесту, двое наших новых знакомых втянулись в телеэкран, и почувствовал, как вылетели они свободными духами из антенны и устремились к Большой телевышке. И понял, что грядет еще у них сексуальная революция.

И тут я последним своим демоническим усилием вытянул свою правую руку и, сграбастав уши гремлина, с силой рванул на себя. Монетка растаяла на грани миров, а мы втроем стояли у меня в комнате, и в своей правой руке — обычной человеческой руке — я держал за уши вырывающееся зеленовато-голубоватое существо.

Я со всей силы ляпнул гремлина на стол, прямо на лист расстеленного плотного ватмана, и чтоб нагнать на него побольше страху, принялся обводить карандашом контуры его ушей. И тут бедолага не выдержал. Не зная, что я решил уже его отпустить, он вырвался из моих рук, юркнул в настольную лампу и скрылся в ней...

Я вывинтил мгновенно сгоревшую лампочку, вкрутил на ее место новую, а затем... Затем я вырезал из бумаги раскидистые гремлинские уши, покрасил их и прицепил к абажуру настольной лампы. Что ж делать, если настоящие ускользнули?..

Орияна, 11-19 марта 1994 года