«Как часто мы ищем в дальних далях то, что находится рядом», — думал я, оглядывая знакомые места. Вот здесь я когда-то повстречался с импунами. А теперь разыскиваю племя, которое посетил Аамангуапа.

Ветер подул в мою сторону, и обоняние принесло весть, что где-то неподалеку находятся люди, горит костер, что-то варится. Я пошел в направлении костра. Вскоре вдали сквозь заросли увидел блики пламени. Подкрался неслышно, так как хотел рассмотреть людей, прежде чем они заметят меня. Представьте мое удивление, когда я узнал в людях импунов. Их было двое, и один из них — Мапуи, друг Тагира.

Я хотел уже выйти к ним, но ощутил, что они чем-то напуганы и насторожены.

Мапуи сказал своему спутнику:

— Если охранники пошли за нами, они уже недалеко. Надо уходить.

— Отдохнем еще немного, нету сил, — взмолился другой.

Он устал настолько, что опасность перестала его страшить. Мапуи тоже выглядел усталым, но от него исходили волны страха и ненависти.

«О каких охранниках они говорят? — удивился я. — Неужели люди Суслика разыскали их в джунглях?»

Прежде чем выйти к ним из зарослей, я послал успокаивающие сигналы. И все же импуны схватились за ножи. Узнав меня, не обрадовались. Мне даже показалось, что их угнетенное состояние усилилось.

— Что случилось с племенем? — спросил я.

Но они жались друг к другу, излучая страх. Потом к нему прибавилось чувство обреченности, покорности.

— Рассказывайте же…

— Ты все знаешь сам, великий Эламкоатль. Мы провинились перед тобой и твоим любимцем, твоим наместником. Казни же нас, но не мучай. Дай умереть достойно.

С большим трудом мне удалось внушить им, что я в самом деле ничего не знаю о жизни племени после того, как мы расстались. И тогда Мапуи стал рассказывать:

— Когда мы вернулись к племени, там всем заправляли Кас-Бос и старый Вождь. Тагир сказал, что ты, великий Эламкоатль, спас его от смерти, чтобы сделать своим наместником. Он увел все племя в джунгли. Кто не хотел уходить, того он объявил предателем и присудил к смерти…

— Присудил?

— Да, великий. Он творил суд твоим именем. Он поступал так и позже, в джунглях, с Теми, кто не соблюдал старые обычаи: с девушками, которые Хотели носить блестящие бусы или длинные юбки, как белые; и с темя, кто не хотел становиться невестами на состязаниях женихов. Себя он приказал называть Тагир Святейший. Особенно страшную казнь Тагир Святейший назначал тем, кто у белых научился читать и писать и тайно предавался этому пороку. Он убивал даже Тех, кто произносил хоть одно слово на языке белых. Но у каждого из казненных оставались родственники и друзья. Они ненавидели Тагира, а он боялся их и зверствовал еще лютей, убивал еще больше. А чем больше он убивал, тем больше становилось врагов, готовых на все, чтобы только отомстить. Его стали называть Тагир Проклятейший. Он создал отряд приближенных и отряд охранников. У каждого из его телохранителей были свои враги, их убивали, отбирая имущество и жен. И всегда Тагир Святейший и Проклятейший говорил, что ты велишь так, великий Эламкоатль, а он всегда советуется с тобой, прежде чем казнить кого-то. И еще он говорил, что ты называл его своим сыном. Он требовал, чтобы мы, вернувшиеся с ним из большого дома белых, подтверждали его слова. Но мы не могли подтверждать все. Мы ведь не слышали, как ты назвал его своим сыном. Ни я, ни мой брат. За это нас забрали охранники и обрекли на казнь. Мы ни в чем не виноваты и боимся смерти. Нам удалось бежать. Прости нас, великий Эламкоатль, добрый Дог!

Скорбь переполнила меня. Вид этих несчастных загнанных людей, их речь рождали во мне странное чувство вины. Ведь я предвидел многие события в племени еще тогда, когда Тагир рассказывал о своих желаниях, намерениях. Я знал, что прошлого нельзя вернуть. То, что происходит сегодня или настанет завтра, может быть похоже на прошлое. Похоже — и только. Разница окажется существенной. Таков непреложный закон развития всего мира — и живого, и неживого, — развивающегося при непременном условии — переборе всевозможных вариантов. Ни один их них не повторяется полностью. Об этом знали еще древние люди, говоря, что в одну реку нельзя войти дважды. Я предостерегал Тагира. Но в достаточной ли степени? Я не придал должного значения его словам и намерениям — и вот результат: гибель многих людей. Тяжесть вины давила на мое сознание — вины за Тагира и его жертвы, за всех несчастных, кто не мог быть ни дальновидным, ни сильным.

— Пойдемте к племени, — предложил я Мапуи и его брату.

Они испуганно отпрянули, не решаясь убежать.

— Там Тагир Святейший и охранники, — проговорил Мапуи.

— Они не причинят вам зла.

— Но разве Святейший не твой наместник, великий Эламкоатль? Разве он выполнял не твою волю? — с робкой надеждой спросил Мапуи.

— Нет. Я не видел его и не разговаривал с ним с того дня, когда мы расстались с вами.

Их лица просветлели, плечи невольно распрямились.

— Будь славен во веки веков, великий Эламкоатль! Мы идем за тобой.

Путь до хижины Тагира, воздвигнутой в центре стойбища, оказался недолгим. Охранники заметили нас издали, но что они могли сделать? Они лишь сопровождали нас, бросая на моих спутников взгляды, не предвещающие ничего хорошего. Мапуи и его брат старались держаться поближе ко мне и не подавать вида, что боятся.

Услышав шум, из хижины вышел сам Тагир. Я не сразу узнал его. Он отпустил длинную окладистую бороду, выступал величественно и гордо.

Увидев меня, он растерялся, но изобразил радость и простер ко мне руки.

— О великий Эламкоатль! Ты вернулся к нам! Но что я вижу? Ты лично поймал этих нечестивых. Мы принесем их тебе в жертву.

К нам сбегались импуны, и вскоре мы оказались окруженными толпой из двухсот-трехсот человек.

— Ты никого больше не будешь приносить в жертву, — сказал я Тагиру, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко, но непреклонно. — Ты и так достаточно бед натворил.

Он отступил от меня, прижав руки к груди, не в силах скрыть замешательства. Жалость к нему стала сильнее, и я добавил:

— Напрасно ты не послушался моих предостережений.

Я неправильно оценил его состояние. Он поднял правую руку и закричал:

— Не слушайте его, люди! Я обознался. Это не Эламкоатль. Это злой дух Ямуга, надевший маску Эламкоатля!

С сожалением глядя на него, я спросил:

— А дальше? Что будешь делать дальше, Тагир? Может быть, попробуешь убить меня?

Он съежился, вспомнив, как стрелял в меня Коротышка и охранники в исследовательском центре и что из этого вышло. Приближенные отступили от него, он остался один. А в толпе уже раздавались гневные возгласы. Их становилось больше и больше. Прежде чем я успел что-то предпринять, к Тагиру подскочил Мапуи и рванул его за бороду, пригибая к земле. А другой импун уже заносил нож…

— Остановитесь! — приказал я.

Мапуи с явным сожалением отпустил бороду «святейшего», и в его руке остался клок волос.

Я подошел поближе к Тагиру и знаком попросил других импунов уйти, оставив нас одних. Однако не все ушли. Некоторые спрятались за деревьями.

Я спросил у Тагира:

— Как случилось, что ты, угнетенный, сам стал угнетать других?

— Они не хотели жить по закону предков.

— Но я ведь предупреждал тебя, что прошлого не вернуть. Тот, кто пытается остановить колесницу времени или повернуть ее вспять, погибает под колесами. Ты убедился в этом?

Я ожидал, что он понял свое заблуждение, что он раскаивается. Но сколько раз я убеждался, что логика жизни не всегда верно отражается в логике человека.

— Не пытайся обмануть меня, — предупредил я Тагира и оглянулся, ибо послышался хруст веток.

В тот же миг Тагир пустился наутек, в джунгли. Через несколько секунд он скрылся в зарослях, и тут я услышал его дикий вопль. Потом из-за деревьев показался Мапуи с окровавленным ножом в руке. Во второй руке он нес за волосы голову «святейшего». Длинная борода цеплялась за ветки, оставляя на них капли крови.