– Кто тот господин, что сидит слева от Джеральдины? – поинтересовалась она.

– Боб Чалмерс, – ответил Мердок. – Финансовый гений: сначала загнал все страны третьего мира в долги, а потом слупил с них же огромные гонорары, советуя, как выбраться из долговой ямы. Сейчас он консультирует лишь нескольких частных клиентов. Ариан – одна из них. Хотя, судя по тому, как внимательно его слушает Джеральдина, у него есть какие-то дела и с Салли.

Как только Чарлз и Пандора вышли из-за стола, Чалмерс подошел к ним.

– Давно мы не играли с тобой в теннис, Чарлз. Как насчет корта в Пайпинг-Рок в следующую субботу?

Чалмерс улыбнулся Пандоре и, когда они подошли к мраморным ступеням лестницы, предложил ей руку. Чарлз слегка отстал, чтобы с кем-то поговорить.

– Когда такая молодая женщина, как вы, добивается успеха в жизни, это производит впечатление, – проговорил Чалмерс. – Должно быть, вы действительно мастер своего дела. Вы что-нибудь публиковали?

После обеда в обществе Чарлза Мердока Пандора поняла, что когда мужчины льстят ей, следует соблюдать особую осторожность.

– У меня готово несколько занятных вещей, – сказала она, – но только одна из них появится в «Шике». Остальные опубликую в Англии. Как раз сейчас я собираю кое-какой материал.

– Я попрошу моего референта следить за публикациями в «Шике». – Боб вытащил из кармана бумажник и протянул Пандоре свою визитную карточку. – Буду очень рад, если вы пришлете мне экземпляры английских изданий с вашими публикациями.

– Разумеется, – улыбнулась Пандора.

Они с Бобом прошли в гостиную, где уже успели собраться другие гости. В комнате стоял оживленный гул. Джеральдина сидела у камина в одном из черных с позолотой кресел. Напротив нее расположились Рафаэль Лопес Санчес и Ариан де ла Форс.

Увидев в огромном зеркале над камином их отражение, Джеральдина помахала Бобу и Пандоре рукой.

– Идите сюда, – позвала она. – Рафаэль рассказывает нам о своей театральной карьере в Буэнос-Айресе в шестидесятые годы.

Боб и Пандора уселись в огромных креслах с гобеленовой обивкой.

– …и вот представьте, спектакль был в самом разгаре, когда вдруг жена генерала, сидевшая в зале, не выдержала, забралась на сцену, вытащила из сумки четки и принялась хлестать ими актеров, крича: «Клевета! Клевета!» На следующий день пьесу запретили, а я вскоре уехал в Париж. – Рафаэль повернулся к Ариан. – А вы в то время тоже жили в Буэнос-Айресе? Я просто не помню – все это было так давно.

– Мы с Симоном поженились в 1969 году, – сказала Ариан. – Так что аргентинские шестидесятые пролетели мимо меня.

– А где вы были в шестидесятые годы, Ариан? – спросила Джеральдина. – Позвольте вам напомнить, что Пандора будет писать о вас очерк. Моих читателей все это очень интересует.

– Думаю, нет необходимости утомлять ваших читателей малоинтересными подробностями моей жизни, – ответила Ариан.

Пандора заметила, что она сжала левую руку в кулак.

Джеральдина шутливо воздела руки вверх, изображая ужас.

– Боже мой, никогда еще я не встречала человека, так упорно не желающего сотрудничать с прессой, – произнесла она. – Вы хуже, чем Гарбо, дорогая.

– Где же Чарлз? – Ариан огляделась по сторонам и взяла с кофейного столика свою сумочку. – Нам, пожалуй, пора.

– Пандора, дорогая, я думаю, мне придется отправить тебя в Рио для журналистского расследования. К сожалению, объект твоего интервью не хочет нам помочь.

Джеральдина сказала это шутливым тоном, но при этом ни на ее лице, ни в ее глазах, устремленных на миллиардершу, не было и тени улыбки. Ариан встала и улыбнулась хозяйке.

– Я вовсе не такая интересная личность, как вам кажется. – Она повернулась к Пандоре: – Пожалуйста, позвоните моему секретарю и согласуйте дату и время встречи. Думаю, получасовая беседа с вами – это все же лучше, чем допрос с пристрастием, который устраивает мне Джеральдина всякий раз, когда мы встречаемся. Доброй ночи.

– Я провожу вас до лестницы, – сказала Джеральдина.

Обе дамы направились к двери, болтая и смеясь, как лучшие подруги.

Нью-Йорк

Апрель 1987 года

Небо становилось все темнее, и Пандора ускорила шаг. В тот самый момент, когда она шагнула на мостовую, чтобы перейти улицу, на асфальт упали первые капли. Когда же она пересекла проезжую часть, дождь уже лил вовсю и по водосточным желобам бежали целые ручьи. Пандора чертыхнулась про себя: на ней было лучшее платье и любимые туфли.

Пандора окинула Пятьдесят седьмую улицу взглядом в поисках такси. Было десять минут четвертого, а в половине четвертого ей было назначено интервью у Ариан де ла Форс. Было ясно, что если не удастся немедленно поймать машину, она будет вынуждена идти пешком, несмотря на ливень.

Весь день настроение Пандоры менялось в соответствии с погодой.

Утро было ясным, на небе не было ни облачка, и она отправилась в офис в предвкушении интересной работы в чудесном расположении духа. Короткая пешая прогулка доставила ей удовольствие, хотя намеченная встреча с менеджером по рекламе вовсе не обещала быть приятной. Войдя в фойе редакции, отделанное в стиле тридцатых годов черным мрамором, хромом и зеркалами, Пандора почему-то подумала, что сегодняшняя беседа с людоедом из отдела рекламы вряд ли будет лучше, чем первая, состоявшаяся две недели назад, когда она приступила к исполнению своих обязанностей.

Пандора приехала в Нью-Йорк, имея весьма смутное представление о том, что за работа ей предстоит. Поначалу ей казалось, что служебные отношения с Джеральдиной станут чем-то вроде продолжения их прежней дружбы. Однако вскоре ей стало ясно, что подруга теперь живет совсем в другом мире, где полеты на «конкордах» и ленчи в обществе Нэнси Рейган – совершенно обычное дело. Джеральдина решала только наиболее важные, глобальные вопросы, непосредственно касавшиеся либо судьбы журнала, либо собственной карьеры.

Правда, в первый день Джеральдина пригласила Пандору подняться в свой потрясающий кабинет выпить чашку чаю и весьма откровенно проинформировала ее о том, кто из редакционных сотрудников с кем спит, но вскоре свернула дружескую беседу, так как торопилась на весьма срочную и важную встречу. Когда Пандора попросила Джеральдину хотя бы вкратце объяснить, в чем будут состоять ее обязанности, та сказала, что кто-нибудь обязательно свяжется с ней и обсудит все детали. «Все очень просто, дорогая, ты вполне сможешь делать свою работу даже во сне», – заключила Джеральдина.

Через неделю Пандорой начала овладевать скука. Она составила список знаменитостей, которые могли бы стать героями ее очерков, надеясь обсудить его с Джеральдиной. Как-то днем, когда она сидела дома за столом, машинально покрывая страницы блокнота цветочками, в первый раз за все время в квартире зазвонил телефон. Это была секретарша Конни ван Наалт, редактора раздела моды. Она попросила Пандору подъехать в редакцию.

Конни ван Наалт считалась в «Шике» ведущей журналисткой, пишущей о проблемах моды. Она открыла в Бронксе нескольких молодых интересных дизайнеров, которые с ее помощью стали суперзвездами Седьмой авеню; девушки, замеченные ею в уличной толпе, становились моделями международного уровня; сама Конни инициировала едва ли не столько же новых тенденций в развитии моды, сколько глотала женьшеневых таблеток. Мисс ван Наалт так стремилась к совершенству, что нередко срывала платья со своих перепуганных ассистенток, если эти платья казались ей банальными.

Кое-что об этой особе Пандоре было известно от ее фулхэмской парикмахерши, которую та регулярно посещала. Однако Пандора не знала о том, что после отставки предыдущего редактора журнала Конни ясно дала всем понять, что намерена сменить его на этом посту.

Однако деловое чутье миссис Грин, владелицы «Шика» и доброй дюжины других изданий, было ничуть не менее острым, нежели чутье мисс ван Наалт на все новое в области моды. Хозяйка не преминула обратить внимание на незавидные финансовые результаты деятельности «Шика» и прекращение роста его тиража, в результате чего пришла к выводу, что на месте главного редактора ей нужна не легендарная личность из мира моды, а человек, умеющий делать стильный журнал и одновременно зарабатывать на нем деньги. Миссис Грин была наслышана о Джеральдине Фриман и потому полетела в Лондон, где сразу же после прибытия пригласила Джеральдину в свой номер-люкс пообедать. На следующей неделе в Нью-Йорке было объявлено о назначении Джеральдины на должность главного редактора.