Пятьсот лет нашей планетой владели белые христиане, почти все время между 1500 и 2000 годами. Но в последней четверти ХХ века вперед выдвинулись Китай, Индия, Бразилия, Южная Корея, Таиланд, Тайвань, Малайзия, Сингапур, вдохновляемые примером Японии и броском Китая. Все вместе это составляет примерно четыре миллиарда человек. Новая «функционирующая основа» стремится заместить собой «старую основу» – Америку, Европу и Японию. Лидерами «новой основы» выступают Китай, Россия, Индия, Бразилия – именно им предстоит изменить полутысячелетнюю историческую тенденцию, характерную безусловным господством Северной Атлантики.

«Вялый Запад не имеет ни малейшего представления, сколь ужасные вещи готовятся. Время – на их стороне, не на нашей, особенно с тех пор, как эти хитрые китайцы лишь поверхностно имитируют наше развитие, чтобы успокоить нас и приучить к мысли, что они дружественны нам, в то время как на самом деле они готовят немыслимые по технической сложности версии оружия четвертого поколения. Эти народы никогда не сдаются!»[43]

Отчаяние овладело восьмью государствами (Турция, Иран, Нигерия, Пакистан, Египет, Саудовская Аравия, Индонезия, Алжир) исламской цивилизации, не сумевшей войти в группу стран, намерившихся осуществить смещение Запада как лидера мирового развития. Сегодняшняя ярость мусульман являет собой финальную стадию окончательного упадка исламского общества после тысячелетней борьбы с Западом за выживание и самоутверждение. И. Бурума и А. Маргалит видят в исламском фундаментализме лишь последнее воплощение «оксидентализма» – волнами надвигающихся попыток незападных цивилизаций организовать действенное сопротивление вестернизации.

Вестернизации сопротивлялись все незападные цивилизации, и никто не смог ей противостоять. Но до полного поражения незападных цивилизаций, видимо, много еще жителей Запада может погибнуть от рук террористов. Основная стратегия Запада – создание консервативных прозападных режимов – Мубарака в Египте, Мушарафа в Пакистане, прозападных шейхов в Саудовской Аравии и Иордании.

Что же касается партии арабского социалистического возрождения (БААС) и фундаменталистов типа Талибана, то неоконсерваторы в США жестко выступили за силовое решение вопроса взаимоотношений с этими (наименее прозападными – с точки зрения неоконсерваторов) силами в среде ислама. Америка должна убедить мир ислама в невозможности противостоять мощи Запада. Война с антизападными силами должна закончиться так, как заканчивались предшествующие американские войны против враждебных идеологий: американская сторона должна победить тотально. И, будучи хорошими наследниками президента Вильсона, американцы должны сделать этот мир «лучшим местом для демократии», чтобы противостояние не возобновилось вновь. Так раньше было в борьбе с Германией и Японией. «Даже самые опасные элементы этих противников подчинились западным нормам»[44].

Чувство исторического унижения, столь очевидное для мира ислама, с трудом – в условиях отсутствия соответствующего эмоционального опыта – ощущается на Западе. Как формулирует У. Эко, «Бен Ладен знал, что в мире есть миллионы исламских фундаменталистов, которые, чтобы восстать, только и ждут доказательств того, что западный враг может быть „поражен в самое сердце“. Так оно и произошло в Пакистане, в Палестине и в других местах. И ответ, данный американцами в Афганистане не только не сократил этот сектор, но заметно усилил его»[45].

В цивилизационном противостоянии Западу особую силу набирает авангард исламского фундаментализма, получивший военную подготовку в Алжире в ходе войны за независимость в 1954–1962 годах, в пяти антиизраильских войнах 1948–1973 гг., в иранской и ливийских революциях, в укреплении партии БААС в Сирии и Ираке, исламском самоутверждении боснийцев и албанцев в 1994–1999 гг., в движении талибов, северокавказских и синьцзянь-уйгурских сепаратистов в 1990-е годы. Не без поддержки Запада Усама бен Ладен стал тем, кем он является сегодня для миллионов людей в ходе военной мобилизации исламского фундаментализма в Афганистане, направленного против советских войск. Центральное разведывательное управление США было активно в Афганистане с 1980 г., оно на протяжении 1980-х гг. разместило в Афганистане несколько тысяч тонн оружия[46].

Те, кого американцы решили сокрушить в 2001–2003 годах (Афганистан и Ирак), рассматривались ими не в пределах политико-военных катаклизмов нескольких лет, а в масштабах десятилетий. Чтобы продемонстрировать свою решимость, Америка пошла на то, что развила в себе жестокую воинственную решимость в духе Роберта Каплана («Почему лидерство требует языческой этики»)[47]. (Теоретики типа Мартина ван Кревельда и Роберта Каплана полагают, что народы просто любят войну[48].)

А теоретики типа Томаса Барнета считают, что, если Соединенные Штаты уйдут с Ближнего Востока, то туда придет Восточная Азия. «Если мы позволим этому процессу разворачиваться в русле острого соперничества, то мы придем к тому, что поделим в новом ялтинском духе весь Ближний Восток»[49].

В таких странах, как Египет, Иордания, Пакистан, исламская ортодоксия находится на подъеме, в то время как в Саудовской Аравии феноменальное процветание правящей элиты вступило в явное противоречие с устремлениями основной массы населения, приверженного ваххабизму. Фактом является то, что Саудовское государство не может после Войны в заливе умиротворить исламских активистов.

Ирак, развиваясь на идеях БААС, очень отличался от, скажем, соседнего Ирана, руководимого аятоллами. Президент Саддам Хусейн видел в Усаме бен Ладене прямую угрозу своему светскому правлению.

Настойчивость исламского мира, во многом противопоставившего себя западному миру, стала ощутимой в 1970-е годы: инициативы ОПЕК, иранская революция и пр. Уже тогда началась отчаянная борьба против того, чтобы «западный конструкт ограниченной применимости» был признан всемирно универсальным. Исламский мир не пожелал взять в качестве эталона набор стандартов, ограниченный цивилизационными правилами Соединенных Штатов, Великобритании и Франции. Мусульманская историческая матрица не совпадала с канонами либерального индивидуализма, и ей помогла марксистская критика прав человека, антропологическая критика высокомерия буржуазного империализма девятнадцатого века, отрицание универсализаторских претензий просвещенческой мысли североатлантического мира. Западная интеллектуальная гегемония превратилась в объект яростной критики: не имея возможности более владеть всем миром, Запад стремится замаскировать свою волю в якобы нейтральном и универсальном языке гражданских прав, которые навязываются без разбора всему миру. Примерам «идейного» столкновения цивилизаций, особенно открыто ощутимых в противостоянии с мусульманским миром, несть числа.

Скажем, администрация Клинтона поддерживала избирательные права женщин в Катаре, Омане и Кувейте; поддерживала основы парламентаризма в Йемене и в других. (Но когда речь зашла о двух «краеугольных камнях» американской политики в арабском мире – Египте и Саудовской Аравии, у Вашингтона опустились руки. Администрация Клинтона особенно опасалась перебрасывания «алжирской болезни» на Египет)[50].