Но более организованно (чем аль-Садр и его «армия Махди») начали сражение с американцами прежний офицерский корпус Саддама Хусейна в Эль-Фаллудже. В борющихся с американцами частях были прежние «принципиальные противники» – прежняя республиканская гвардия, жители суннитских городов и племен, функционеры прежней правящей партии БААС. Американцы позволили втянуть себя в городские кварталы, где их организованность и даже их техника теряли свою силу.

Две тысячи американских морских пехотинцев при поддержке танков и вертолетов вонзились в Фаллуджу, где их уже ждали многотысячные силы партизан, вооруженных стрелковым оружием, минометами и большим числом гранатометов РПГ-7, очень эффективных в городских кварталах. Партизаны умело отрезали фланги наступающих американцев, избегая лобового столкновения. Американский Левиафан выдвинулся во всю мощь. Используя спутники, пилотируемые и беспилотные разведывательные летательные аппараты, компьютизированную полевую сеть управления, американцы лучше иракцев знали, где находится противник, они лучше ориентировались в руинах города. Война во многом приобрела характер бойни.

Все более складывается мнение об изначальной порочности замысла вторгаться в Месопотамию. Этот замысел был политически наивен и исторически безграмотен. Только безудержный оптимист мог обратиться к строительству зрелой демократии в вязких политических топях между Тигром и Евфратом – на руинах совсем иной страны, многие десятилетия строившей арабский социализм БААС. Журналисты свидетельствуют, что американское военное командование не вело дискуссий, оно не имело джефферсоновского опыта. Один из солдат делил свое время между написанием иракской конституции и подготовкой школы к новому учебному году. И то и другое было вновь и явно непрофессионально.

Наступил период постоянной фрустрации – на недели, месяцы, годы. Вот как пишут даже лояльные Бушу ориенталисты (в данном случае Ричард Фалькенрат): «Американские мужчины и женщины гибнут в Ираке почти каждый день; расходуются феноменальные суммы американских денег; террористы и инсургенты нападают все ожесточеннее; их фронт захватывает международные горизонты; жители Ирака не испытывают благодарности к американцам; внутриамериканская поддержка войне слабнет»[263].

Лоуренс Фридмен указывает, что «советники и наблюдатели, которые еще на раннем этапе предупреждали об опасности оккупации и о том, что столь смелое предприятие требует исключительных усилий, были полностью проигнорированы. Вместо того, чтобы обратиться ко всему политологическому сообществу, американское правительство проигнорировало мнения экспертов, включая сюда даже подготовительную работу государственного департамента»[264].

Джордж Пакер отрицает взгляды типа того, что иракская авантюра была обречена на провал в основном по вине самих неуклюжих иракцев. Но он признает, что все, кто симпатизировал американцам внезапно ощутили тягу к переезду в Америку. А если нет – то их симпатии к инсургентам росли с устрашающей скоростью. Мораль: «Беспечность американских стратегов иракской войны столь велика, что их трудно простить»[265]. Два представителя Совета национальной безопасности клинтоновского периода Дэниэл Бенджамин и Стивен Саймон постарались особо критично осмыслить годы, когда «победа» стала горше поражения. В книге «Следующее наступление: неудача в войне с террором и стратегия как исправить положение»[266]. Главная мысль авторов: односторонность, провокационная риторика, агрессивная тактика команды Буша привели к ошибке – вторжению в Ирак и его оккупации, укрепивших исламский фанатизм, превративших Аль-Каиду из географически ограниченного движения в мировой поток, вдохновляющий террористов всех мастей. Бенджамин и Саймон убеждены, что вторжение и оккупация Ирака увеличила террористическую угрозу Америке и всему западному миру. Ирак стал надежной базой для террористов, здесь они получают бесценный оперативный опыт и дают материал для пропагандистской машины исламистов.

Найолл Фергюсон приобрел в Соединенных Штатах необычайный авторитет своей монументальной книгой о Британской империи. Оксфордского профессора сразу же пригласили за океан, и теперь Фергюсон читает лекции в Ньюйоркском университете. Знакомство с наследником Лондона по имперской гегемонии привело к созданию труда, оценивающего мирового гегемона XXI века – Соединенные Штаты.

Характерен тон британского историографического авторитета. В отличие от немалого числа появившихся в последние годы критических книг об американской империи, Нейолл Фергюсон пишет о могуществе колосса нашего времени с «легким одобрением», едва ли не покровительственно.

Атака Аль-Каиды, полагает Фергюсон не была выражением «гнева мусульманского мира», это был результат внутримусульманской борьбы, столкновения внутри исламской цивилизации. Аль-Каиду легче анализировать как «экстремистское крыло специфически арабской политической религии». Империя не должна глобализировать значимость этого экстремистского, особенного даже для арабского мира движения, где ваххабизм «прячется в песках Аравии». Терроризм существует давно, во многом он неизбежен, но империя возобладает в любом случае.

А между тем конкуренты не дремлют: растет азиатский конкурент – уже в 2018 г. Китай обойдет США по объему валового национального продукта; «война в Ираке увеличила вероятность новой роли для Европы – потенциального имперского соперника Соединенных Штатов. Европейские политические лидеры предпочли бы играть именно эту роль». Европейский союз в полтора раза больше по населению, чем США, а его экономика составляет 82 процента американской.

Да, сегодня американские солдаты патрулируют Косово, Кабул и Киркук. И каждое американское вторжение вело к смене политического режима, военной оккупации и попытке институциональной трансформации, эвфемистски определяемой как «строительство нации». «Но откуда взять деньги для успеха всех этих предприятий? Как много американцев готовы стеречь дальние пределы? И как долго американское общество готово поддерживать политику, которая стоит немалых денег и жизней?»[268]

Поражение царя Митридата в 84 г. до н. э. никак не укрепило демократию в Риме. Пройдя под традиционной триумфальной аркой, победоносный Сулла прервал свою задумчивость такими словами: «Теперь, когда во всей вселенной у нас нет врагов, какой же будет судьба нашей республики?» Сомнения Суллы в отношении судьбы республики оправдались. Незамедлительно возникли «внутренние враги» (террористы античности), появились проскрипции, армия вошла в столицу, и республика покатилась к империи.