В результате государственный секретарь Колин Пауэлл, видимый миру как обладатель «голоса разума», – столь нужный рядом с импульсивным президентом, – стал восприниматься президентскими лоялистами как подозрительная личность. Пауэллу приходилось не раз оправдываться даже перед иностранной аудиторией. Так, в Давосе в 2003 г., накануне американского наступления на Ирак, он заявил европейцам: «Вы хотите одеть меня в ваши одежды... Я не тот, за кого вы меня принимаете. Я не борюсь за ваш курс внутри американского правительства... я думаю, что прерогативой президента является решать, должны мы применить военную силу или нет. Вы, ребята, должны понять, что я не являюсь выразителем европейской точки зрения в среде администрации».

Но оговорки, подобные вышеприведенной, не помогли до сих пор безупречной карьере генерала: Пауэлл с каждым годом терял влияние, а затем был вынужден покинуть администрацию. Его заместитель Марк Гроссман сказал: «Мы стали ненужной бюрократией». В конечном счете традиционалисты в американской дипломатии уступили место лидеров «демократическим империалистам» типа вице-президента Чейни и министра обороны Рамсфелда, уступили СНБ, возглавляемому Кондолизой Райс. Не зря Генри Киссинджер назвал Рамсфелда «самым безжалостным человеком», которого он когда-либо видел в американском правительстве.

Накануне 11 сентября 2001 г. вице-президент Чейни был влиятельным консервативным политиком, но изменившаяся обстановка превратила его в лидера идеологически ориентированной группы политиков, готовых на крайние действия. Рамсфелд, как казалось в первой половине 2001 г., не задержится в администрации. Сентябрьский кризис вывел его министерство и его самого на первый план творимой истории.

И теперь связка Чейни – Рамсфелд стала конкурировать с СНБ по степени влияния на президента. Сотрудники СНБ с завистью отмечают, что Рамсфелд может войти в Белый дом в четырех местах этого хорошо охраняемого поместья. В то же время вице-президент Ричард Чейни имеет беспрецедентно большой собственный штат исследователей и чиновников, которым руководит Льюис «Скутер» Либби, имеющий ранг «советника президента» (формально равный руководителю СНБ). Желая избежать феодальных склок.

Райс назвала Чейни «восхитительным мудрым умом на советах администрации». Мнение вице-президента обычно не дебатируется, всем ясно, что он – чрезвычайно влиятельный советник президента.

Утром 28 декабря 2001 года президент Буш встретился в Кроуфорде с генералом Томми Фрэнксом и генерал-майором Ренуаром. Видео соединяло президента с вице-президентом Чейни, с Рамсфелдом, отдыхавшем в своем имении Таос (штат Нью-Мексико) и тройкой Кондолиза Райс – Пауэлл – Тенет в Вашингтоне.

Президент Буш был рад видеть знакомые лица, он пребывал в отменном настроении. Внимание было обращено на вернувшегося из Афганистана генерала Фрэнкса. Тот только что избежал попадания ракеты «земля-воздух», нацеленной на его вертолет. Буш так выразил сочувствие: «Фрэнкс, последнее из известий, которые я хотел бы услышать – это сообщение о вашей смерти». Пауэлл заметил, что на войне обычно рискуют офицеры рангом ниже майора, а не четырехзвездные генералы.

Фрэнкс менее всего накануне битвы хотел слышать слова сочувствия. Он сразу же повернул тему в сторону планирования иракской операции. Генерал показал присутствующим 26 сверхсекретных слайдов. Копии были посланы на особые компьютеры Чейни, Пауэлла, Райс и Тенета. Тексты эти начинались словами: «В высшей мере конфиденциальное планирование».

Слайды выдавали идеи Рамсфелда – по существу это был новый план завоевания Ирака: более краткие операции, быстрое продвижение, меньше войск, мобильность и страшная огневая поддержка. Он требовал 400 тысяч солдат и полгода подготовки.

Теперь Фрэнкс предполагал синхронное проведение сразу нескольких операций. Для этого он нуждался в большем количестве передовой техники. Например, требовались аппараты лучевого наведения бомб на заранее определенные цели. Исчезало разделение труда между воздушной и наземной операциями – теперь они сливались в одну войсковую кампанию. И на макроуровне военная структура, разведка и дипломатия как бы превращались в одно национальное усилие.

Предполагалось глубокое проникновение специальных подрывных отрядов, одной из главных задач которых был перехват иракских ракет средней дальности «Скад», способных нанести удар по Израилю. В их функцию входило нахождение каналов помощи оппозиционным Саддаму курдов на севере и шиитов на юге. Обязательным стало одновременное ведение психологической войны и воинских операций. Пентагон полагался на гуманитарную помощь населению ради предотвращения партизанской войны. В огневом потоке предполагался одновременный удар бомбардировочной операцией, крылатыми ракетами, армейскими тактическими ракетными системами.

В своем планировании Фрэнкс как бы разделил иракские вооруженные силы на отдельные части и при этом определил девять центров притяжения режима Саддама Хусейна: руководство, семья, ближайшее окружение; организации безопасности и контрразведки плюс контрольные центры; оружие массового поражения; ракетные системы; дивизии республиканской гвардии, защищающие Багдад; сепаратистские силы Курдистана; регулярная армия Ирака; экономическая инфраструктура страны; гражданское население. Главными были определены 63 объекта первостепенной важности. Кинетическая бомбардировка предполагалась против руководства, сил безопасности, республиканской гвардии, отдельных армейских частей.

Фрэнкс в высшей степени полагался на бомбардировочную авиацию. Следовало создать у масс населения чувство, что только уход Хусейна прекратит ад с небес. Специальным американским частям предстояло захватить нефтяные месторождения. В целом целью ставилось: избежать длительной массированной подготовки и наращивать давление уже по ходу операции. На президента Буша этот вариант ближневосточного «блицкрига» произвел большое впечатление.

Как приучить публику к мысли, что Ирак – «страшный враг?» Был лишь один способ, и президент Буш использовал его в речи, произнесенной 20 сентября 2002 года перед конгрессом: терроризм может оказаться вооруженным оружием массового поражения.

В СНБ Райс и ее заместитель Хедли взялись за эту идею. Три страны могут нанести ядерный удар по США: Ирак, Иран и Северная Корея. Выражение «ось зла», связывающее Аль-Каиду с вероятным оружием массового поражения, имеющимся якобы у Саддама, нравилось Кондолизе Райс более всех прочих выражений. Президент Буш оценил идею «связать» три страны – Ирак, Иран и КНДР. Президентский спичрайтер Майкл Герсон в очередном президентском послании конгрессу назвал эти страны «rogue states» – «cтраны-изгои».

Буш начал заниматься прежде неведомым ему делом – считать, сколько американцев может погибнуть, реформируя эти несчастные страны, столь удаленные от демократии, лишившие прав женщин, не знающие верного пути к прогрессу. Им нужно в этом помочь. Ни один американский президент не говорил столь прямо и недвусмысленно. Итак, распространение демократии – новая черта американской демократии, столь же радикальная, как и начало «холодной войны». Карл Роув, главный советник президента, считал, что теперь у администрации «появилась миссия». 52 млн американцев наблюдали по телевидению за «Посланием конгрессу» 29 января 2002 г. Опросы показали, что две трети американцев стали считать Буша «сильным лидером». Райс была уверена, что самыми сильными строчками являются те, которые говорили, что Америка собирается строить демократию на Ближнем Востоке. Газеты подхватили выражение «ось зла».

Вице-президент Ирака Абдель Азиз назвал выражение «ось зла» глупым. Ответом можно считать слова Кондолизы Райс, сказанные на Конференции консервативных политических действий: «Наша нация сделает все возможное для того, чтобы не допустить самые опасные страны к самому опасному оружию... Мы не будем ждать, когда события приобретут опасный поворот»[110].