— Я знакома с его трудами, — прервала меня Флет-чер. — Не пересказывайте.

— Хорошо. Форман выдвигает тезис, что истинный обмен информацией — это обмен чувствами, нечто вроде прямого переливания содержимого моей головы в вашу. Это, по Форману, и есть коммуникация. Он пишет, что, если бы мы овладели таким способом, наше ощущение самих себя, Вселенной, да и всего на свете, изменилось бы. Мы сравнялись бы с богами. Вот почему я подумал о червях.

Флетчер кивнула.

— В мышеловку мы уже залезли, но я до сих пор не вижу сыра. Впрочем, продолжайте.

— Это введение. По-настоящему меня потрясли рассуждения Формана о языке. Он считает язык весьма неэффективным средством для передачи чувств. Это всего лишь набор понятий, годных для описания физического мира, то есть вещей, которые можно измерить и пощупать: длины волны света, температуры воды и тому подобного. Но он отнюдь недостаточен для описания чувственной Вселенной, Вселенной индивидуального восприятия. Попробуйте описать словами любовь. Самое большее, на что способен язык, — вызвать цепь ассоциаций с вашим личным опытом. Люди, скорее, обречены на общение, чем способны осуществить его.

Доктор Форман считает, что чувственному обмену должно предшествовать установление коммуникационной связи. То есть общение червей, сплочение стада, правильно? Желание быть вместе. Потому и кролико-собаки собрались в кучу, могу поспорить. — Я с нетерпением следил за выражением лица Флетчер. — Что скажете?

Она медленно проговорила:

— Скажу… что вы молодец. — Она взяла меня под руку. — Давайте прогуляемся. Я угощу вас чашечкой кофе. Настоящего. В моем кабинете.

— Да? Конечно. — Я слегка удивился — на научные вопросы доктор Флетчер обычно отвечала немедленно.

Пока она варила кофе, мы немного поболтали.

— Помните яйца червей, что вы привезли в Денвер? Из которых вылупились тысяченожки?

— Да, а что?

— Мы наблюдали за ними, потому что это первые краснобрюхие тысяченожки, которых мы увидели. Теперь-то ясно, что ближе к северу у всех красное брюхо. Хотите молока? Простите, но нет ни кусочка сахара. Знаете, эти краснобрюшки не такие ненасытные, как их черные сородичи. И растут гораздо медленнее. И еще мне кажется, что они сообразительнее, если вас не смущает не подтвержденное фактами мнение. Мы собирались провести несколько опытов в лабиринте, но так и не успели из-за суматохи с переездом. По-моему, три штуки мы с собой захватили — надо проверить. Если хотите, можете полюбопытствовать, как они себя чувствуют.

Флетчер вручила мне массивную белую кружку.

— Потом, — ответил я. — Так что с моей идеей? Флетчер села напротив.

— Как кофе?

Я вежливо попробовал, потом открыл рот, чтобы повторить свой вопрос, закрыл его и снова посмотрел в чашку. Аромат был божественный. Я глубоко вдохнул.

— М-м-м-м… Потрясающе. Спасибо. Я решил по наслаждаться молча.

Флетчер убрала упавшие на лоб пряди волос, и я увидел, какая она усталая. Вокруг глаз залегли тонкие лу-чики морщин. По-видимому, ей сильно досталось за последние несколько недель. Она отпила кофе и сказала:

— Мы планируем экспедицию на север — специально для установления контакта с кроликособаками. Это даст нам тот шанс продвинуться вперед, который мы давно искали. Было много споров насчет танца и его значения. Мы несколько раз просматривали видеозапись. — Она выдержала паузу, поболтала кофе в кружке и немного отпила. — Во многом наши выводы совпали с вашими.

Я почувствовал себя баллоном, из которого выходит воздух.

— Значит, для вас это не новость? Она покачала головой:

— Нет. Хотя то, что танец служит приглашением, интересная мысль. Мы упустили это из виду.

Она внимательно посмотрела на меня. Я вздохнул и, уставившись в пол, начал катать кружку между ладонями.

— Вы хотели как-то смягчить удар для меня, да?

— Вовсе нет. Вы же не только уловили сходство, но провели соответствующее исследование и выдвинули чертовски заманчивую гипотезу. — Она смущенно улыбнулась. — Я хочу предложить вам работу, Джим.

— Работу?

— Да. — Она кивнула. — Экспедиции требуется специалист. Думаю, что никого лучше вас мы не найдем.

В комнате за длинным полированным столом сидело восемь человек: полковник Тирелли, полковник Андерсон, Джерри Ларсон, доктор Зимф, доктор Флетчер, генерал Пул. По обе стороны от генерала устроились его адъютанты. Вся троица выглядела так же радостно, как тефтели в соусе чили.

— На основании ваших видеозаписей, — говорила доктор Зимф, — мы допускаем, что коммуникационный контакт с кроликособаками или даже хторрами действительно возможен. — Она по-прежнему напоминала водителя грузовика — коренастая и приземистая, как бочонок, с бульдожьими челюстями, разве что седины в волосах прибавилось после Денвера. Голос звучал по-прежнему грубовато и напористо. — Удалось идентифицировать более ста сорока трех видов взаимодействия между существами, которых мы теперь называем кроликособаками, и еще восемьдесят видов между ними и хторрами.

— И на основании этой информации вы хотите бросить человека в их гущу, я правильно понял? — поинтересовался я.

— Ему обеспечено любое прикрытие, какое потребуется, — проворчал генерал Пул. — За вашей спиной будет Два укомплектованных взвода.

— Но… Вы предлагаете мне осуществить «взаимодействие» буквально: вылезти из вертушки, подойти к первой попавшейся кроликособаке и протянуть руку для братания?

Доктор Зимф не стала выкручиваться.

— Да, мы бы хотели свести человека и кроликособаку лицом к лицу и посмотреть, что произойдет.

— И если меня не сожрут, для беседы можно будет командировать настоящего ученого, — закончил я за нее.

— Это не совсем так, но…

— Так! — перебил я. — Вы уготовили мне роль козла отпущения.

— Лейтенант, — предостерегающе произнес генерал.

— Простите, сэр. Но мне кажется, что сейчас самое время выслушать и меня. Ничего у вас не выйдет. Во всяком случае, если вы будете действовать таким образом. Я не забыл, что всего лишь лейтенант, но у меня больше опыта общения с червями и кроликособаками, чем у любого в этой комнате. И мое мнение — мнение специалиста.

— Мы и не спорим, — сказал генерал Пул. — Именно поэтому для успеха операции нам нужны вы. Мы полагаемся на ваш опыт. — На его лице застыла дежурная улыбка.

— Если вы так думаете, генерал, то послушайте, что я скажу. Я знал массу гениальных идей, спущенных нам из Денвера или откуда-нибудь еще. Нас учили, как вести себя с червями. Одни идеи были… интересными, подавляющее большинство — смертельно опасными, а некоторые — дурацкими. Но почти все они требовали на заклание зеленого солдатика вроде меня, который пошел бы и рискнул своей задницей ради чьей-то теории. Если идея оказывалась неверной, вы рисковали только авторитетом, а доверившийся вам служивый вдруг обнаруживал себя в огромном волосатом розовом желудке.

— Вы хотите сказать?..

— Если кто-нибудь должен сунуть голову в пасть льву, то он вправе выбирать льва.

Доктор Зимф кашлянула. Все повернулись к ней.

— Мне кажется, вы слегка драматизируете ситуацию, лейтенант…

— Ничуть! Я тот самый подопытный кролик, который заморозил трех червей, прежде чем выяснилось, что это невозможно. А сейчас мне предлагают задание еще бессмысленнее. Допускаю, что я кому-то не нравлюсь, но нельзя же, в самом деле, расправляться со мной так открыто.

— Вы закончили? — поинтересовалась она.

— Пока да. Если мне придет в голову еще что-нибудь, позвольте снова прервать вас.

Генерал Пул тихо произнес: