Я залез в фонарь наблюдателя на правом борту и стал смотреть вниз, на проносящуюся землю. Мы летели достаточно низко, и меня слегка мутило. Затем Лиз снизилась еще. Теперь вертолет нырял то вверх, то вниз, повторяя холмистый рельеф. Сверху калифорнийский ландшафт напоминает измятое одеяло.

Стоял апрель, и по всем приметам склоны холмов должны были зеленеть, но ничего похожего не наблюдалось. Деревья и кусты выглядели пожелтевшими и больными. На земле между ними виднелись розовые и красные пятна.

— Правда, похоже на лишайники? — заметила Лиз. — Но это разновидность морских слизней. Понятно, что продукты их жизнедеятельности не очень нравятся местным растениям. Особенно чувствительны мамонтовые деревья. Эта гадость быстрее всего размножается в лужах, поэтому самые яркие пятна — в низинах, еще не просохших после февральских ураганов. Если и дальше так пойдет, то к концу лета все вокруг покраснеет. Денвер уже испытывал здесь специальные пестициды, но, похоже, без толку.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил я. — Чем еще порадуете?

— Дальше будет хуже, — предупредила она. — Внимание, приготовиться. Приближаемся к озеру Клиар-Лейк. — Она включила радиопередатчик. — Эй, утята, говорит «Банши-6». Мы у цели. Следите за маяками.

Внезапно мы оказались над водной гладью — ярко-голубой, как небо, сверкающей серебряными бликами. Под нами неслась черная тень «банши», позади виднелись тени боевых вертолетов — более крупные и более зловещие. «Скорпионы» ревели, как драконы. С земли они, должно быть, выглядели устрашающе.

Промелькнул северный берег озера, и внезапно я столкнулся с кошмаром наяву. Кошмар был настолько ярок, что слепил глаза. Растерянно моргая, я никак не мог понять, что вижу. Буйство переливающихся цветов напоминало пожар. Ничего ярче и ослепительнее я в жизни не видел. Нацепив темные очки, я снова опустил голову.

Очки не помогли. Преобладал красный цвет, а уж оттенков-то — не сосчитать: умбра, оранжевый, охра, фуксия. Казалось, краски парили над землей, не имея ни формы, ни очертаний. Глаза и мозг не справлялись с информацией. И все это творилось на фоне розового, почти телесного ландшафта.

Взгляд мой затуманился — земля показалась гигантским живым существом. Ее ярко-розовая кожа лопнула и разошлась рваными краями. Я смотрел прямо в глубокие кровоточащие раны. Я видел открытые гноящиеся язвы. Потоки теплой густой крови вытекали на поверхность, бежали ручьями и скапливались в ложбинах.

Я сдвинул очки на лоб, протер глаза и снова посмотрел вниз. Под вертолетом раскинулось дно преисподней. Ярко-оранжевые кусты тянулись вверху, как языки пламени. Высокие, окутанные красным туманом секвойи вздымались султанами алого дыма. Ниспадающие с деревьев каскады пурпурного пара походили на разорванную паутину Под ними в затененных местах извивалась черная поросль; ее побеги напоминали щупальца осьминога.

А земля выглядела так, словно ее покрыла какая-то плесень, напоминавшая сахарную вату. Холмы были горами этой ваты. Добро пожаловать в Страну чудес — или в рай для сумасшедших. Почву исчертили бледные голубые прожилки либо изъели круглые скопления желтых пятен непривычной формы. Определения давались с трудом. Возвышенности, словно простеганные пурпурными нитями — среди них встречались и белые, — казались пуховым, ядовитого цвета, одеялом.

Сосны, вернее, то, что от них осталось, застыли черными иглами, словно указуя на нас обвиняющими перстами. Казалось, что они заживо обуглились. Я разглядел руины домов — пустые коробки, покрытые шубой из алого плюша.

Мы вторглись в абсолютно новый мир. Мир, где не было места зеленому цвету — и всему остальному, связанному с зеленым миром, тоже.

Я смотрел и понимал, что больше не стоит переживать за враждебные Племена. Впрочем, за человечество тоже.

Подо мной расстилалась картина будущего Земли. Когда оно наступит? Теперь это уже не важно, потому что человечеству там места не было.

Звук моторов «банши» изменился — вертолет снижался. Мы вышли на цель.

Почти сразу же мы увидели скопления гнезд. Многие — на второй стадии: один купол в центре и шесть вокруг, по углам воображаемого шестиугольника. Подобное встречалось и в Скалистых горах, но мы до сих пор не знали, сколько хторран они вмещают. Под одним куполом никогда не встречалось больше четырех червей. Тут — явно больше, но сколько? И здесь я впервые увидел завершенными все семь куполов.

Мы пометили несколько гнезд, а потом перестали это делать — их было слишком много.

— Берегите маркеры, — посоветовала Лиз. — Вы еще не все видели.

Дьюк закричал:

— Джим! Прямо под нами!

Внизу по земле ползло не менее дюжины огромных ярко-красных червей — такую здоровую компанию я видел впервые. Тот, что бросился в сторону от тени вертолета, был не меньше автобуса.

Промелькнула страшная мысль: чем больше масштаб заражения, тем крупнее становятся черви. Да и существует ли для них предел роста?

К горлу подкатил ком. До чего же мы ничтожны по сравнению с ними! И… какими мы кажемся им? Черви следили за нами и даже поднимались на треть своего грузного тела, чтобы получше рассмотреть нас. Они возбужденно размахивали руками, может быть, и кричали, но ничего не было слышно.

Беспорядочно разбросанные группы куполов встречались все чаще, словно теперь мы летели над деревней или небольшим городком. Виднелись загоны и забавные шпили. Я вспомнил тотемный шест перед самым первым гнездом, которое мне довелось спалить. Может, там, внизу, есть такие же штуки? Хотел бы я посмотреть на них вблизи. Повсюду стояли недостроенные купола, расположенные либо змейкой, либо по кругу. В их композиции смутно просматривался какой-то общий план, но какой именно, понять было трудно. Интересно, как выглядит полностью завершенный хторранский город?

Однако по мере того, как мы летели дальше, упорядоченность построек уменьшалась. Количество гнезд увеличилось, число куполов — тоже, но строгая геометрия была словно смята. Строительный инстинкт как будто разрегулировался. Вокруг центрального купола вклинивались лишние гнезда — иногда их число доходило до десяти. Они столь плотно прижались друг к другу, что потеряли круглую форму. Выглядело это как-то ущербно.

Раздались первые взрывы — «скорпионы» приступили к работе. На крупные скопления гнезд сбрасывались довольно мощные заряды. Черви под нами забегали как полоумные. Хторранская паника? Они выползали из куполов и, выгнув горбом пушистые розовые тела, мчались вслед за нами с удивительной прытью. Мне почудилось, что я слышу хриплые визги, перекрывающие шум реактивных двигателей: «Хторрррр! Хторрррр!»

Вертолет настигла взрывная волна. Лиз что-то крикнула, и машина взмыла вверх. Я оглянулся и увидел уродливое желтое облако, поднимающееся над горизонтом. Развернутый строй из двадцати четырех «скорпионов» поднимал за собой волну смерти. Было решено стерилизовать местность, сделав ее непригодной для червей или кого бы то ни было из их родичей.

Истина же заключалась в том, что мы не знали, насколько эффективными окажутся наши меры. Хторран-ские экосистемы восстанавливались слишком быстро. Как только распадались короткоживушие радионуклиды и разлагались пестициды, растения и насекомоподобные организмы возвращались к исходной численности в считанные недели. Они восстанавливались быстрее, чем любой земной вид. Эту территорию надо опрыскивать регулярно — до тех пор, пока мы не найдем более радикальные средства. В Денвере болтали языком гораздо дольше, чем действовали их препараты.

Лизард что-то кричала мне. Я наконец разобрал: