Она досадовала, что стопка не желала стоять ровно. Журналы не падали, но, не в силах смотреть на покосившуюся стопу, она сняла верхние журналы, чтобы выяснить, в чем дело. Внизу лежала подборка журналов гораздо меньшего размера, которые и заваливали все остальные. Она переложила их наверх и подровняла стопку так, чтобы края оказались на одной линии. Так–то лучше, подумала она, отступая на шаг.

Посмотрев на то, что творилось за окном раздевалки, она решила не возвращаться на поле. Погода для полярников, а в помещении клуба тепло. Она лениво взяла один из журналов, чтобы убить время. И обнаружила, что стоит как вкопанная. Страницы убористого шрифта, фотографии голых женщин, гинекологические рисунки и крупным планом (слишком крупным) гениталии. К тому времени, как она долистала журнал до конца, сущим облегчением было обнаружить страницы, которые не пестрели непристойными фотографиями и изображениями секс–игрушек. Поспешно ухватившись за это свободное пространство, она принялась читать рубрику объявлений. Слава богу, они выглядели вроде бы так же, как и объявления в воскресных газетах.

На первый взгляд они и в самом деле были, казалось, похожи. Были тут и предложения от холостых миллионеров, но попадались и иные, совсем другого содержания. «Вампир ищет подставку для кола», — гласило одно. «Рождественский пудинг ищет ложку и вилку», — было напечатано в другом. Салли, как зачарованная, читала дальше. Были здесь и литературные аллюзии. «Не найдется ли Абеляр для моей Элоизы?» — вопрошал кто–то с надеждой. «Двойник Леонардо ди Каприо для вашего собственного сценария», — предлагал другой, заставив ее остановиться и задуматься. Но нет, покачала она головой. Вероятно, слишком молод. От мелкого шрифта у нее рябило в глазах, и она уже собиралась положить журнал, когда увидела это.

«Ты, как и я, любишь, чтобы все было на своем месте?» — говорилось в объявлении. — Приходи, и мы вместе разложим все по полочкам». Она покачала головой. Написано словно специально для нее. В конце объявления был дан телефонный номер. «Я, конечно, не стану звонить», — сказала себе Салли. Но на всякий случай (какой именно — она была не вполне уверена) выдрала объявление и сунула его в карман пальто.

В тот день команда победила, и вечером Салли было не до того, чтобы подумать еще раз о происшедшем. Но в понедельник вечером, когда Том ушел на тренировку, она вспомнила о клочке бумаги и перенесла телефонный номер в укромный уголок своего компьютера. Возможно, из–за того, что она спрятала его, а возможно, просто из–за того, что неделя выдалась особенно скучной, но в следующие дни Салли несколько раз заглядывала в компьютер, что–бы посмотреть на номер. Позвонить она боялась и нервничала поэтому, но однажды утром, в офисе, ее страхи улетучились. Ведь позвонить на работе — все равно что сделать любой другой звонок по делу. Бог ты мой, да ведь она только выяснит, о чем объявление. Она набрала номер на мобильном телефоне собственной модели «Cart and Tumbrell» и застыла в ожидании. «Да все равно, наверное, автоответчик, — сказала она себе. — А в таком случае я просто отключусь».

Однако трубку взял настоящий живой человек. Довольно молодой мужчина с красивым голосом, звучащим вежливо, но нерешительно. Да, он давал объявление. Что он ищет? Ну… Последовала долгая тишина, и Салли стала подумывать о том, чтобы дать отбой.

Наконец он сказал:

— Понимаете, если говорить совершенно откровенно, то мне бы хотелось завязать знакомство с женщиной с возможностью близких отношений, если бы и она тоже этого хотела. Что вы на это скажете?

А что на это сказать? Салли призналась себе, что ей нравится его честность. И нравится его голос, нравится, как он держит себя. Но она все еще колебалась.

— Мне нужны кое–какие гарантии, — услышала она свой голос.

— Конечно, — согласился он. — Мне тоже. Какие именно?

— Я предпочитаю не афишировать свою личную жизнь, — сказала она. — И хотя, судя по вашему голосу, вам можно доверять, мне нужны уединенность и конфиденциальность. И мне не хотелось бы рассказывать о себе.

— Нет проблем, — ответил он. — Я согласен. Встречаемся только в назначенное время, а если не понравимся друг другу с первого взгляда, то давайте договоримся, что скажем честно: «Думаю, ничего не получится».

Салли с облегчением перевела дыхание. Кажется, с ним можно иметь дело.

— И где мы встретимся? — спросила она.

— Приходите ко мне, — предложил он.

— А вас не смущает, что я буду знать, где вы живете? — удивленно спросила она.

— Разумеется, нет, — он чуть не рассмеялся. — Более того, я был бы этому очень рад.

На той же неделе Салли сказала Тому, что собирается вечером по четвергам ходить на фитнес. «Ты в это время все равно на тренировке, — добавила она. — Домой мы будем возвращаться примерно в одно и то же время».

В семь тридцать на следующий четверг она стояла перед свежеокрашенной дверью за две мили от ее собственного дома. Аккуратные квадратные кадки с лаврами по обеим сторонам двери, в ящичках на окнах цветут ранние тюльпаны, каждая луковица посажена точно в пятнадцати сантиметрах от другой.

Дверь открыл мужчина среднего роста, примерно 35 лет, с волной довольно длинных темных волос и нежной смуглой кожей. У него было лицо, казавшееся встревоженным, пока не расцветало улыбкой, озарявшей все его черты. Так они озарились и сейчас. «Входите, — сказал он. — Я так рад вас видеть». И сжал в приветствии ее руку.

Она ступила в баюкающий белый интерьер, с мягким белым ковром, белыми стенами и мебелью с белой обивкой. Откуда–то издалека доносился мелодичный бой часов, воздух наполнял аромат кофе, и комната была… да, она была удивительно уютной. У Салли даже возникло ощущение, что эта комната давно ей знакома. Она невольно издала стон облегчения и уверенно пересекла комнату.

Скинув туфли, она опустилась на один из объемных диванов и, улыбаясь, посмотрела на него.

— Как вас зовут? — спросила она.

— Можете называть меня Дэвидом, — предложил он. — А я, — продолжал он, — буду называть вас Хилари.

Чудесно, это ее вполне устраивало.

— Так каковы правила игры? — поинтересовалась она.

— Мы вместе пьем кофе, — ответил он, — а потом занимаемся любовью. Ведь вам бы хотелось именно этого, не так ли?

Этого, что и говорить. Салли с удивлением отметила, что ее нисколько не тяготит отсутствие со стороны Дэвида попыток поддерживать светскую беседу, то, что он не ходит вокруг да около. Его откровенность, прямота, с какой он говорил о сексе, подкупала, даже в общем–то соблазняла. Она взглянула на него и обнаружила, что пытается представить, как он выглядит без одежды. Ей нравилось то, что она видела. Ей нравилось, что не придется мучиться, стараясь поддерживать вежливый разговор. Ей нравились идеальная симметрия стен, углы мебели, тот факт, что и сам Дэвид был в мягкой белой футболке и хлопковых брюках, затягивавшихся на шнурок. По удивительному совпадению она и сама в этот день была в белом. У нее чесались руки, когда она смотрела на шнурок его брюк. Ей не удалось разглядеть под ними никаких заметных глазу очертаний нижнего белья. В голове у нее внезапно мелькнуло видение мягкого обнаженного тела Дэвида под мягким белым хлопком, и на какое–то безумное мгновение она представила, как ныряет в них очертя голову.

—Есть кое–что, о чем, мне кажется, вам лучше знать, — услышала она голос Дэвида. — Прежде чем мы приступим. Возможно, это заставит вас передумать.

Она с трудом оторвалась от своих видений и приготовилась слушать.

—Я бисексуал, — сообщил Дэвид. — У меня были и есть партнеры обоих полов. Я очень осторожен и тщательно соблюдаю меры безопасности. Я совершенно точно знаю, что не заражен СПИДом, и, если вас это беспокоит, в подтверждение своих слов могу показать вам заключение из клиники с результатами недавнего медицинского обследования.

Такого Салли не ожидала. Она не знала, что и думать.

Чувствуя ее колебания, он достал медицинское заключение и положил на стальной кофейный столик. Оно было выдано тремя днями ранее.