Ситуация кардинально изменилась: милиционеров, которых придали в усиление рыбнадзору, перекупила осетровая мафия. Потому что инспектор, получавший от браконьеров взятки, отстегивал своим ангелам-хранителям сущие крохи. За то и поплатился.

С браконьерского баркаса на катер перескочил один из рыбной мафии, сжимая в правой руке длинный нож. Остановившись возле инспектора, браконьер двумя руками крепко сжал рукоятку ножа и занес его над головой, метя в шею инспектора.

– Залп, – скомандовал прапорщик в микрофон. Выстрелы бесшумных автоматов заглушил шелест камыша. Картина напоминала сцену из немого кино. Первым за борт полетел браконьер с занесенным над головой тесаком, девятимиллиметровая бронебойная пуля угодила ему в грудь, отбросив на несколько метров. Следом повалились менты, по-прежнему удерживающие инспектора. Браконьеры так и не поняли, что произошло, разлетаясь в разные стороны… Секунда, и все было кончено.

Фомин снова включил радиостанцию:

– Бешеный, Боб, Укат, Беляш, проверить объект. Если кто живой – «в ножи». Бешеный за старшего. Действуйте.

Четверо морских пехотинцев, сняв гарнитуру радиостанций, сапоги, оставив автоматы и зажав в руках ножи, без единого всплеска вошли в воду.

В этот момент рыбнадзоровский катер, взревев двумя двигателями, сорвался с места и, оставляя за собой белый шлейф буруна, стремительно уносился от косы.

Стрелять морпехи не могли из-за опасности зацепить товарищей в воде.

– Болгарин, он твой, – скомандовал Фомин.

– Понял, работаю, – ответил Стоянов, зажмурив левый глаз, правым приложился к резиновому наглазнику оптического прицела, ловя в перекрестие уносящийся глиссер. В правом углу прицела мелькали цифры квантового дальномера – 277-292-303.

– «Триста метров – не расстояние для такого скотобоя» – подумал Николай, плавно нажимая спусковой крючок. АКСВ громко ухнула, выплюнув сноп огня. Тяжелая крупнокалиберная пуля ударила сбежавшего инспектора между лопаток. Удар был такой силы, что разорвал «борца с браконьерами», разбросав руки и голову в разные стороны.

Потерявший управление катер стал рыскать, потом завалился на борт.

«Так, первый пошел, второму приготовиться», – подумал морской пехотинец, передергивая затвор винтовки и снова припадая к наглазнику.

Вторая бронебойно-зажигательная пуля попала в правый двигатель катера. Огненный шар, с грохотом вырвавшийся в черное небо, мгновенно поглотил корпус судна. Когда пламя потухло, на слегка волнующейся воде ничего не осталось…

Федька Бешеный вынырнул возле баркаса, нож в зубах, ухватился за борт и рывком перебросил свое тело. Следом за ним в баркас забрался Боб.

Из пяти браконьеров четверо были мертвы, в живых оставался лишь предводитель. Получив пулю в живот, он держался за рану двумя руками и громко стонал, с трудом переводя дыхание.

Здоровенный мужик с рубленым лицом, увидев возле себя незнакомцев, прохрипел:

– Кто вы?

– Мы – души покойных осетров, – оскалился Бешеный, взмахнув ножом…

– Говорун, живо связь с берегом, – приказал радисту Фома Неверующий. Через минуту в разведотдел семьдесят седьмой бригады ушла депеша.

Ответ пришел такой, как и ожидали разведчики. «Трупы утилизировать, уничтожить все следы. Продолжать учения согласно составленного графика».

– Фома, там кроме жмуров мы нашли пару осетровых туш и примерно полцентнера засоленной икры, – доложил прапорщику выбравшийся на берег Бешенцев. – Что будем делать?

– Барствовать, – серьезно ответил Фомин, сметливым умом прапорщика понимая, что до конца учений его группа обеспечена витаминами.

Директор крупной датской фирмы по торговле недвижимостью задержался в офисе до глубокой ночи. Проблема Корнайса заключалась в «черной бухгалтерии», ее он никому не мог доверить.

Отмывая «грязные деньги» чеченских сепаратистов, он пропускал через свою фирму ежемесячно не менее миллиона евро. Такой бизнес необходимо вести осторожно, чтобы не попасть в поле зрения фискальных органов.

Три часа непрерывной работы за компьютером дали свои результаты. Все было закончено, теперь комар носа не смог бы здесь подточить.

Довольно потянувшись, бизнесмен с облегчением встал из-за стола, выключил компьютер и быстро вышел из кабинета. Кивнув на прощание сидевшему на входе охраннику, Корнайс направился к своей машине.

Серебристый «Линкольн» стоял немного в отдалении, автомобильная краска играла всеми цветами радуги в свете фонаря дорожного освещения. Корнайс переложил кейс из одной руки в другую, вытащил из кармана брелок с ключами и, щелкнув кнопкой дистанционного управления, отключил сигнализацию. Распахнул дверцу машины, собираясь сесть на водительское кресло. Но не успел, из-за спины вынырнула бесформенная тень…

Через секунду Звягин при помощи Овсянникова упаковал бесчувственное тело бизнесмена, сунув на заднее сиденье, а за руль «Линкольна» сел Сергей Пелевес. Затемненные окна дорогой машины надежно скрывали пассажиров от камер слежения, установленных на воротах стоянки.

Место для допроса морской разведчик выбрал на отдаленном пляже в заброшенной сторожке спасателей. Место дикое, люди сюда давным-давно забыли дорогу. В сторожку заранее принесли все необходимое: несколько мощных портативных фонарей и прочие мелочи, без которых невозможна ни одна «задушевная беседа».

Одиннадцатиметровая коробка помещения изнутри была отделана пластиком, покрытым толстым слоем пыли, под которым угадывались некогда модные плакаты. Стол на тонких металлических ножках и пара таких же стульев.

Втащив внутрь все еще не пришедшего в себя бизнесмена, усадили на один из стульев, напротив него устроился Пелевес, включив фонарь и направив его на глаза Корнайса. Звягин встал у стола, наблюдая за пленником.

Стас Овсянников собрал свой ПП-90, установил оптический прицел и, навинтив глушитель, вышел из помещения. Ему предстояло охранять подходы к сторожке.

Пелевес некоторое время смотрел на бесчувственное тело Корнайса, потом недовольно покачал головой и вытащил из внутреннего кармана ампулу с нашатырным спиртом. С хрустом сломав узкое горлышко, поднес к лицу бизнесмена. Невольно вдохнув резких запах, тот вздрогнул, открыл глаза и в ужасе отпрянул. Но его спина уперлась в преграду, Звягин крепко схватил бизнесмена за плечи.

– Кто вы такие? Что вам нужно? – по-английски, с надрывом залепетал Корнайс.

– Мы, Станислав Львович, приехали с вашей далекой родины, пообщаться, – на русском языке проговорил Пелевес с деланым вздохом. Его глаза хищно сузились, а на губах заиграла ехидная улыбка.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пленник продолжал жалобно стонать на английском.

– О чем я говорю? – улыбка на лице Сергея стала еще шире и еще противнее. – Тем для разговоров у нас много. Например, об афере с банком «Контакт», когда ты, сука, в России для чеченских бандитов отмывал деньги. Забыл? Так у нас есть возможность напомнить. Или ты, Крук, хочешь, чтобы мы поговорили о том, как ты и здесь, в сытой Дании, отмываешь грязное бабло чеченов? Поделись опытом, падла, как вертеть «обратное сальто»[21]…

Пелевес ухватил бизнесмена за лацкан пиджака и дернул на себя.

– Ты что, гнида, думаешь, мы сюда явились с тобой сказки рассказывать. Нет, падла, мы военно-морская разведка и шутками типа репризы не занимаемся. Наша задача – борьба с терроризмом, понял, бандитский бухгалтер? Мы на войне, а значит, имеем право на любые действия и запросто можем вывезти тебя в Россию и там уже колоть по полной программе. И никто нам ничего не скажет по этому поводу, а датчане еще и твое имущество конфискуют. Это обычная практика в борьбе с мировым терроризмом. А ты, сука, закончишь свою жизнь в закрытой колонии.

– Вы не сможете, не имеете права, – позабыв, что еще минуту назад он бодро изъяснялся по-английски, Крук перешел на родной язык.

– Мы сможем, – усмехнулся Пелевес. Поднявшись, он звучно похлопал по щеке бизнесмена, потом вдруг опять рванул его за лацкан пиджака: – Сколько тебе нужно объяснять, что мы не мусора, а разведчики, проще говоря – бойцы невидимого фронта, а значит, и действия наши невидимые. Хочешь, сучонок, ты уже завтра будешь сидеть в «Лефортово», и пара живодеров из Генпрокуратуры начнет тебе шить все смертные грехи. Хочешь такой расклад?