– Эх, в баньку отправимся первым делом, – мечтательно закатил глаза Шляхтич, у разведчиков был на этот счет целый ритуал. Перед командировкой в Чечню закупали водку, пиво в достаточном количестве. Алкоголь был предназначен для товарищей, если что с группой случится, на поминки. А если морпехи возвращались живые и здоровые, водку и пиво выпивали сами, отмечая свою военную удачу.

– Да, косточки попарить, это самое то, – утвердительно кивнул Укат. Пулеметчик собрался после этих боевых ехать в отпуск. Нужно было решить кое-какие накопившиеся проблемы с родственниками, которые уже положили глаз на его однокомнатную квартиру. – После парилки да рюмку холодной водочки, да осетровый балычок на закусочку, не эти ли настоящие именины сердца, ну скажите?

– Слушай, Укат, а ты на гражданке, случаем, в конторе «Секс по телефону» не подрабатывал? – неожиданно совершенно серьезно поинтересовался снайпер.

Котков смерил Геркулеса недоверчивым взглядом и растерянно пробормотал:

– Что за вопрос дурацкий?

– Умеешь рассказать красиво, вроде как наяву все видишь. У меня уже полный рот слюны, – честно признался Овсянников.

– Не в коня корм, – встрял в разговор второй номер. Покачав головой, Беляш сокрушенно добавил: – Тебе бы только жрать, Геракл засушенный.

Началась обычная беззлобная перебранка среди морских пехотинцев. Прапорщик Фомин протянул Звягину котелок, доверху наполненный горячим ароматным пловом.

– А вы, товарищ старший лейтенант, чем займетесь? – Фома Неверующий, как кадровый военный еще советской закалки, ни на секунду не забывал о субординации, считая, что именно субординация главный стержень дисциплины Вооруженных сил.

– Я? – тяжело вздохнул Звягин и неопределенно заговорил: – Сперва разберусь, что за новации с возвращением на базу без замены. Ну а потом буду действовать по обстановке.

Обед уже подходил к концу, когда возле разведчиков снова появился штабной посыльный.

– Товарищ старший лейтенант, вас снова вызывает начальник базы.

– Иду, – отодвинув уже пустой котелок, Звягин поднялся на ноги. На физиономиях морпехов появилась печать разочарования.

– Ну, вот и попарились, – недовольно проворчал ефрейтор Стоянов.

– Да, и выпили водочки холодной под осетровый балык.

В штабном бункере кроме коменданта «Замка Иф», моложавого подполковника внутренних войск, обладателя нескольких боевых наград, нашивок за ранения и гордости спецназа ВВ – «крапового берета», находился незнакомый Александру офицер.

– Вот, морпех, товарищ из самой Москвы по твою душу прилетел, – указывая на незнакомца, сказал комендант, направляясь к выходу. Когда за подполковником закрылась дверь, офицер поднялся со стула и шагнул вперед, протягивая руку:

– Давайте знакомиться, я – полковник Крутов Родион Андреевич из Главного Разведывательного Управления.

Ту-134 авиакомпании «Уральские авиалинии» совершал обычный рейс Москва – Махачкала с посадками в Воронеже и Волгограде.

Начальник зарубежного отдела Военно-Морской разведки контр-адмирал Бастагин, невысокий худощавый мужчина неполных шестидесяти лет, без черного флотского мундира с расшитыми золотом погонами и орденскими колодками, совершенно не был похож на военного.

Его запросто могли принять за профессора, дипломата или юрисконсульта, к примеру. Утонченное лицо интеллигента в сочетании с густыми черными волосами, обильно припорошенными серебристыми нитями седины, совершенно не вязалось с обликом старого морского волка.

С тех пор как Бастагина перевели в Главное Управление разведки Военно-морского флота, он редко покидал свой кабинет, ведя незримую борьбу за письменным столом. Правда, за последние годы работы прибавилось, флот, как и наземные войска, выбрался из спячки и пытался перейти к активным действиям.

Но возможность снова проявить себя уже не грела Геннадия Викторовича, возраст давал о себе знать. Пропал у разведчика юношеский задор, уже не хотелось рисковать своим служебным положением. Впрочем, возрастные изменения постоянно давали о себе знать, время от времени адмирал подумывал об уходе на покой. Только вот выращивать овощи на подмосковной даче ему было как-то не с руки. На гражданке Бастагин видел себя не иначе, как крупным бизнесменом, однако ничего подходящего придумать не удавалось. И вот как козырного туза судьба сдала морскому разведчику шанс, предлагая ему самому решить, как им воспользоваться.

Прочитав шифровку из Европы, адмирал сразу же решил сыграть за себя самого. Шифрограмму исправил собственными руками, потом занялся разработкой настоящей боевой операции, за несколько дней план был готов. Дальше, как говорится, дело техники…

От долгого сидения тело адмирала затекло, и он непроизвольно заерзал, разгоняя кровь по немолодому организму. По правую руку от Бастагина сидел капитан третьего ранга Пелевес, среднего роста, жилистый сорокалетний мужчина с грубым, как у истукана с острова Пасхи, лицом. До недавнего времени Сергей служил в одном из боевых подразделений спецназа Балтийского флота. Попался на контрабанде необработанного янтаря, от суда спас адмирал Бастагин. Причем не только заставил военную прокуратуру спустить дело на тормозах «по оперативной необходимости», но и перевел незадачливого контрабандиста в Москву, устроив на должность своего референта. Сергей Пелевес после всего произошедшего готов был за своего благодетеля жизнь отдать. Геннадий Викторович это знал и берег верного ему офицера для подходящего случая.

Время от времени адмирал проваливался в мягкую перину дремы, хотя его мозг по-прежнему просчитывал в очередной раз шансы на успех задуманного. Успех был гарантирован почти на сто процентов только при условии четкого исполнения каждого этапа проводимой операции.

В очередной раз открыв глаза, Геннадий Викторович поднялся со своего места и направился в туалет.

Проходя мимо одного из рядов, украдкой бросил взгляд на пассажиров. У иллюминатора сидела немолодая дама, некогда красивое лицо теперь напоминало розу из гербария. А рядом с ней расположились двое парней. На них-то адмирал обратил внимание еще на посадке в Москве, оба молодых человека были изрядно навеселе и слишком бурно выражали свои эмоции. После взлета они несколько раз заказывали коньяк, но уже при подлете к Воронежу угомонились и ничем не привлекали к себе внимания. Теперь один из них спал, накрыв лицо газетой «Московский комсомолец», а другой, смуглолицый брюнет, беззвучно шевеля губами, пытался разгадывать кроссворд. На проходившего мимо мужчину даже не посмотрел.

Выходя из туалета, Бастагин столкнулся с подвыпившим смуглолицым эрудитом. От неожиданности тот покачнулся и схватил адмирала за плечо. Дыша перегаром, смущенно пробормотал:

– Прости, папаша, до смерти боюсь летать, а время нынче – деньги. Вот и приходится…

– Ничего, бывает, – спокойно ответил Бастагин, хотя, если бы был в форме, обязательно отчитал выпивоху.

Дальше рейс прошел без каких-либо накладок. В аэропорту адмирала встречал начальник разведки Каспийской флотилии, высокий, грузный мужчина с погонами капитана первого ранга. Семен Николаевич Мартынов был хорошо знаком с адмиралом, заканчивали одно училище, Севастопольское, имени Нахимова, правда, разные годы выпуска.

– Здравия желаю, Геннадий Викторович, – первым поздоровался Мартынов, нерешительно вскидывая руку к козырьку.

– Обойдемся без политесов, – здороваясь за руку с капитаном первого ранга, проговорил Бастагин.

– Вы к нам с инспекцией? – спросил Мартынов. Подчиненный ему разведотдел должен был отслеживать активность флотов соседних государств: Азербайджана, Казахстана, Туркмении и Ирана. Но кроме последнего более-менее приличной военной силы в бассейне Каспийского моря не было. Впрочем, правительство Тегерана сейчас больше уделяло внимания акватории Персидского залива, где армия и флот США действовали в соседнем Ираке. Все эти факторы в какой-то мере влияли и на разведку. Активность была не особо интенсивной, если не сказать хуже. Поэтому вопрос, заданный капитаном, был не праздным. Если прибыла инспекция, да еще во главе с самим адмиралом, то это могло означать одно из двух – либо кто-то из приближенных настучал, а это значит, будут рыть под начальника разведки. Либо была допущена какая-то ошибка, всплывшая аж в Москве, и теперь начальнику разведки также погоны не сносить.