– Нет, – Станислав энергично замотал головой, его мозг опытного бухгалтера и экономиста мгновенно просчитал возможную ситуацию и нашел единственно верное решение. Он сделал свой ход: – Что от меня требуется?

– Опаньки! – Сергей Пелевес почти с восхищением произнес: – Ай да бизнесмен, ай да сукин кот! На ходу режет подметки.

После этих слов Крук окончательно убедился, что ход свой сделал правильно. Он заметно распрямил плечи и уже спокойным тоном повторил свой вопрос:

– Итак, что от меня требуется?

– А требуется от тебя, дружочек, не много. Для начала расскажи мне о твоем плодотворном сотрудничестве с Русланом Курбаевым. Ведь от чеченов именно он является твоим куратором?

Станислав напряженно облизал пересохшие губы, потом утвердительно кивнул головой, открыл было рот, чтобы начать говорить, но Пелевес жестом руки остановил его:

– Минутку, уважаемый. Слова – это всего лишь сотрясение воздуха и ничего более. А потому, – капитан третьего ранга кивнул стоящему за спиной пленника морпеху. Тот отпустил плечи бизнесмена и отошел в сторону, где на стуле стояла большая дорожная сумка. Расстегнув «молнию», вытащил наружу портативную цифровую видеокамеру и металлический штатив. Аппаратуру установил напротив стола, за спиной Пелевеса.

– Пока идут приготовления, вы, Станислав Львович, можете позвонить своей супруге и сообщить, что ночевать домой вы сегодня не приедете. – С этими словами Сергей положил перед Круком прямоугольник сотового телефона…

Исповедь бывшего банкира затянулась до самого рассвета. Станислав раскрыл разведчикам всю технологию отмывки грязных денег чеченских сепаратистов, а также каналы финансовых поступлений боевикам Северного Кавказа.

Информация оказалась весьма ценной, по-настоящему дорогой. Дай ей официальный ход, и можно запросто получить звезду если не на грудь, то на погоны уж точно. Но официального хода эта запись не получит, делал ее Пелевес исключительно для адмирала Бастагина.

Наконец Крук замолчал, полностью иссякнув. Из щелей занавешенного окна пробивались лучи восходящего солнца. Сергей Пелевес вытащил из кармана пиджака пачку сигарет, одну зажал между зубами, остальные положил перед Круком:

– Угощайтесь, Станислав Львович.

Крук хотел было сказать, что не курит, но передумал. Курили молча, каждый думал о своем. На несколько минут в помещении брошенной спасательной станции повисла гробовая тишина. Тем временем Александр Звягин быстро упаковал все атрибуты недавнего допроса. Сам допрос и последующая вербовка прошли настолько легко и непринужденно, что морскому пехотинцу произошедшее показалось несколько неестественным. Фронтовой разведчик знал, что «горячее потрошение» – это когда необходимо по-быстрому расколоть захваченного «языка». И события эти развиваются на враждебной территории, когда в любой момент могут появиться другие боевики, и дело может перейти в разряд трагических. Чтобы сократить время допроса, в ход идут всевозможные эффективные методы, от физического воздействия до применения химических препаратов («сыворотка правды»). А здесь в милой беседе – и полный раскол, феноменально.

«Впрочем, нужно учитывать и тот факт, что сейчас кололи не матерого бандита или религиозного фаната, а зажравшегося буржуя, который за свою жизнь готов всех заложить», – наконец подвел итог своим размышлениям старший лейтенант.

– Так, перекур заканчиваем, – наконец объявил Пелевес, гася окурок об крышку стола. – Теперь остались лишь бюрократические формальности, и напоследок обсудим вашу работу на нас.

На стол перед Круком лег листок официального бланка о согласии на вербовку военной разведкой.

– Вот здесь, пожалуйста, – ноготь капитана третьего ранга указал на нижнюю графу. – Пишите «Добровольно предложил свои услуги», и подпись.

Станислав послушно выполнил указание. Пелевес взял листок, аккуратно сложил его вчетверо и сунул в нагрудный карман пиджака, потом по-свойски подмигнул новоиспеченному агенту и добавил:

– Эта бумага для архива, надо же как-то оформить цель нашей зарубежной командировки. Но это, так сказать, прелюдия, а теперь непосредственно о деле. Ваша цель – сепаратистская верхушка, а так как вы, Станислав Львович, работаете вплотную с Русланом Курбаевым, значит, следует его внимательно опекать. Сейчас террористы готовят крупную акцию в Чечне, это ваша на сегодняшний день главная задача.

– А как я смогу с вами связаться? – несмело спросил бизнесмен, только сейчас до него начало доходить, в какую опасную авантюру он угодил.

– Отличный вопрос, – радушно улыбнулся разведчик и почти как близкого родственника похлопал Станислава по плечу. – Подробную инструкцию, как вам действовать, а также необходимую аппаратуру вам доставят в офис под видом бандероли. Внимательно изучите и действуйте, доклад каждую неделю. Сразу вас хочу успокоить, ничего сложного там нет. По крайней мере ничуть не сложнее, чем вести «черную бухгалтерию»…

С моря веяло прохладой, насыщенной запахом гниющих водорослей. Пелевес, зажмурившись, подставил лицо восходящему солнцу, Александр Звягин, глядя вслед удаляющемуся «Линкольну», задумчиво спросил:

– Думаешь, будет он работать на разведку?

– А куда он денется, – не открывая глаз, уверенно ответил капитан третьего ранга. – Бумажка, что он подписал, херня, а вот видеозапись, это настолько серьезно, что «чехи» его найдут в любом уголке земли. Крук – мужик умный, хоть и сволочь. И будет он теперь с нами сотрудничать. – Пелевес раскрыл наконец глаза и, широко раскинув руки, зевнул. – Итак, господа хорошие, осталось нам провернуть еще одно дельце и можем возвращаться на родину. Давай, Шурик, зови нашего стрелка – и поедем отсыпаться.

Звягин заложил в рот два мизинца и негромко свистнул. Из кустов можжевельника, разросшегося на склоне в сотне метров от станции спасателей, появился Овсянников. Его тело было покрыто нейлоновой накидкой камуфляжной расцветки, в руках он держал портативный автомат.

Паром «Викинг», отойдя от бетонного пирса шведского порта Гётеборга, взял курс на Копенгаген.

Рамзан Макушиев, расстелив на полу своей каюты маленький коврик, исправно отбивал поклоны, неразборчиво бормоча суры из Корана. В своем далеком детстве Рамзан был отличником, первым учеником в школе, примерным пионером и даже лихо отплясывал национальные танцы в Грозненском Доме пионеров. В дальнейшем он видел себя великим танцором, как знаменитый земляк Махмуд Эсамбаев. Но судьба распорядилась по-другому. Сначала он записался в народное ополчение, и был готов умереть за независимость Ичкерии, а после Первой войны смелый и кровожадный воин стал главным палачом шариатского суда. К тому времени Рамзан превратился в религиозного фанатика, напрочь позабыв свое пионерское детство.

Наконец вечерний намаз закончился. Поднявшись с колен, Рамзан уложил рулон молельного коврика в свою дорожную сумку и наконец почувствовал себя легко и свободно. Выйдя из однокомнатной каюты люкс и заперев дверь на ключ, расслабленной походкой прошел к лестнице. Сейчас ему предстояло спуститься на три палубы ниже, где в четырех каютах эконом-класса разместились восемь боевиков, с которыми он должен был из Швеции вернуться в Данию по экстренному вызову Аслана Баулина. А потом им предстоит возвращение на Кавказ, в родную Чечню. Рамзан отдавал себе отчет в том, каких усилий и сколько пролитой крови им будет стоить проведение задуманной операции. Но это необходимо, в противном случае им уготована судьба марионеток в чужих руках. А так появлялась реальная возможность стать официальным «правительством в изгнании», это почти что статус. За это стоило рискнуть.

Спускаясь по широкой лестнице с ярко-красным ковровым покрытием, Рамзан едва не столкнулся с поднимающейся ему навстречу группой мужчин. Трое атлетически сложенных парней, о чем-то оживленно переговариваясь, поднимались на палубу люкс.

Макушиев сделал шаг в сторону, пропуская троицу, и равнодушным взглядом скользнул по их лицам. Неожиданно в его мозгу словно блеснула вспышка фотоаппарата, высвечивая знакомое лицо.