Ник резко встал. Он подошел к краю террасы и стал смотреть в темноту. Далеко в долине на главной дороге показались огни машины, затем, когда дорога повернула, огни исчезли.

– Я думаю, он влюблен в Джо, – сказал он мягко.

– Тогда зачем он хочет, чтобы ты убил ее?

Он пожал плечами. Наступила долгая пауза.

– Я всегда боготворил Сэма, – наконец сказал он. – Но теперь, я понимаю, что он ненавидит меня. Думаю, всегда ненавидел.

Энн встала. Она подошла к нему.

– Это слишком жестоко.

– Да, – мрачно сказал он.

После некоторого молчания он сказал:

– Пожалуйста, не регрессируй ее больше, Энн.

– Если не я, то она сама будет делать это, Ник, спонтанно. Необходимость знать, что происходит рядом, слишком сильна в ней. Она не может бороться с этим. Может, именно это твой брат внушил ей. Не знаю. Но если Джо собирается регрессировать с этой жестокостью, то лучше будет, если это будет происходить в довольно-таки контролируемых условиях, среди друзей, чем где-то на улице или в горах. – Она ясно видела его лицо в сиянии звезд. – Ты боишься увидеть ее в качестве Матильды, если вдруг что-то тебя заставит причинить ей боль? – Наконец спросила она.

– Полагаю, что да.

– Нет необходимости. – Она колебалась, но потом решилась.

– Мы запланировали еще одну регрессию сегодня вечером. Если Джо все еще хочет этого, Ник, я думаю, мы должны. Я думаю, это вдвойне важно, раз ты здесь.

Дорога через холмы была бодрящей. Матильда ехала на белой арабской кобыле, чувствуя ее грациозность и скорость, когда та обогнала более крепких лошадей ее родственников Адама де Портера и лорда Ферреса. Несмотря на страх, не покидавший ее, и необходимость быстро спускаться по тропе, размягченной весенним дождем, она почувствовала странную, внушающую оптимизм легкость на сердце.

Но к тому времени, как они въехали в Глостер, ее настроение изменилось. Белая пелена покрыла реку, обвив узкие улочки и спрятав Соборную башню. На смену веселому весеннему дню пришел сырой холодный вечер, и ее страх вернулся к ней. Она, и только она должна встретиться с королем и умолять его восстановить Уильяма среди своих фаворитов.

Падение Уильяма было внезапным и без каких-либо объяснений. Спустя два дня после того, как Джон покинул Брамбер после свадьбы Уилла, посыльные прибыли из королевской, казны грубо требуя выплату всех денег, которые Уильям был должен королю.

– Черт побери, как он думает, я могу расплатиться? – Кипя от злости, выпалил Уильям, махая бумагами перед носом Джайлза. – И почему сейчас? Почему ему понадобились деньги сейчас? Он даже не намекнул на это на свадьбе! Казалось, он был всем доволен.

– Неужели ты действительно должен королю так много, отец? – Джайлз наконец-то умудрился взять бумаги из рук отца. – Как ты мог допустить, чтобы твои долги так сильно возросли? – Его серьезное лицо было взволнованно.

Уильям набросился на него:

– Нет ни одного вельможи в королевстве, кто бы не был должен королю! Налоги, штрафы, жалованье! Боже милостивый, как может кто-то из нас выплатить так много? Он знает, что в конце концов получит все, если же не он, то его наследники, от моих. Кроме всего прочего, мне нужно было выплатить за две свадьбы в течение шести месяцев – в тысячу фунтов каждая! Вот что стоили мне жены твоих братьев!

Джайзл медленно читал документ, методично водя пальцем по буквам.

– Тут говорится, отец, что ты еще не выплатил за Орден Лимерика после того, как умер дядя Филип. Это было пять лет назад.

– Пять лет! – взорвался Уильям. – Некоторые негодяи не выплачивали и по пятьдесят лет! Почему это Джон так неожиданно пристал ко мне? Как насчет его драгоценных графов?

– Ты совсем его разгневал, отец? – Джайзл серьезно взглянул на отца.

– Конечно, нет. – Уильям хлопнул ладонью по пергаменту: – Черт возьми, Джайзл, – на мгновение он забьш высокое призвание своего сына, – он приехал на свадьбу Уилла. Он подарил им рубины и изумруды. Сделал бы он это, если бы я его раздражал? – Он возбужденно ходил взад-вперед по комнате.

– Возможно, это обычное требование казначейства. Король, может быть, и не подозревает, от кого требует деньги. – Джайлз остановился. – Полагаю, наша мама…

– О, да! – Уильям в смятении бродил по комнате. – Твоя мать! Она, может быть, имеет к этому какое-то отношение! Она намеренно враждовала с ним. Я знал, что так будет. Если она еще что-то сказала, чтобы разозлить его…

– Нет, отец, – холодный голос Джайлза прервал речевой поток Уильяма. – Я собирался предложить тебе спросить мать, не принесут ли уэльские земли немного денег, чтобы выплатить хотя бы малейшую часть долга. Она известна своей бережливостью. – Он улыбнулся. – Она твой лучший проводник, отец. Я думаю, что иногда ты не понимаешь, как много она работает.

Уильям фыркнул.

– Ну, если она припрятывает мои деньги.

– Не прячет, отец. Она гордится своими стадами и землями. Она любит Уэльские холмы. Я слышал, что люди говорят о ней с благоговением, уважением, любовью.

Увидев выражение лица отца, он поспешно сменил тему.

– Уверен, ты сумеешь отложить это требование, отец, если вновь поедешь и встретишься с королем. Почему бы прямо его не спросить об этом? Привези ему подарок. Новая книга для библиотеки – хороший способ вернуть его благосклонность, ты прекрасно это понимаешь, так же, как и я. Услужи ему как можно скорее.

Уильям, немного успокоенный словами Джайлза, с надеждой посмотрел на сына. Требование беспокоило его. Год назад он бы посмеялся над этим и засунул бы, положив указ среди сотни других бумаг в своей канцелярии, полностью уверенный в расположении короля. С одной стороны, не произошло ничего очевидного, чтобы пошатнуть его доверие, но все-таки что-то случилось; неловкое чувство терзало его, подозрение, что король не был так дружелюбен, как раньше, намеки то здесь, то там от друзей, что ему следует вести себя осторожно. Ничего не было сказано, ничего не было сделано. Но Уильям внезапно почувствовал дрожь в теле.

Матильда ужаснулась, когда увидела сумму долга Уильяма.

– Ты ничего не выплачивал королю со времени его коронации? – Она пробежала глазами по документу и посмотрела сначала на Уильяма, потом на Джайлза с Уиллом, который стоял у окна канцелярии, сложив руки на груди; за высоким столом сзади наготове сидели писец и клирик Уильяма. Почему? Почему внезапное требование спустя все эти годы? Она вспомнила взгляд Джона в часовне и закрыла глаза, пытаясь отбросить непонятную волну страха, нахлынувшую на нее, и мысль, что требование, скорее всего, было связано с тем фактом, что король видел ее и Ричарда де Клэр, держащихся за руки.