Я расскажу о дружбе мальчика Лени с собакой Жулькой…

Жили мы в небольшой станице, на берегу реки.

Двор — большой, зеленый, а в глубине был маленький садик — гордость нашей семьи. В нем трудились все: и старые, и малые, и делали это с большим интересом и любовью.

Были у нас две большие охотничьи собаки. Были кошки, гуси, утки, индейки, была козочка, ежик, и за ними с удовольствием ухаживали и мои дети: Леня и Нина. Их отец и дед воспитывали в них интерес ко всему живому, любовь к природе. Часто дети подбирали скворца или воробья с перебитым крылышком или ногой, ухаживали за ними, кормили, пока те не выздоравливали, а потом выпускали на волю.

Подбирали они выброшенных котят, щенков, а потом надо было для них находить новых хозяев. Нельзя же было оставлять их всех у себя. И я просила детей не приносить приемышей домой, а сразу где-нибудь пристраивать.

Как-то ребята пошли на реку купаться. Вскоре прибежал Леня домой — красный, запыхавшийся, прижимая к груди маленького, грязного, несчастного щенка.

— Мама, мамочка, позволь… я оставлю его у нас. Я сам буду за ним ухаживать!… Это будет моя собака!… Посмотри, какой он бедненький! Кто-то выбросил его в реку, чтобы он утонул. Какие злые люди! Ведь ему было там очень страшно, холодно… Позволь, мамочка. — На глазах у Лени стояли слезы. Он очень волновался. И я согласилась. Не могла не согласиться.

Обрадованный Леня быстро притащил тазик с теплой водой и старательно вымыл щенка. Потом поставил перед щенком блюдце с молоком, и тот жадно, спеша и захлебываясь, вылакал все, вылизал блюдце и посмотрел на Леню. Леня хотел принести еще, но я сказала, что нельзя давать ему много сразу: он может заболеть.

Потом сын оборудовал щенку «дом», выложив ящик тряпками, уложил спасенного, укрыл его, и тот, согревшись, моментально уснул и спал до самого вечера.

Вскоре собачонка окрепла, стала покрываться густой волнистой шерстью. Это была дворняжка, но с примесью какой-то другой, «благородной» крови. У нее были умные, как говорил Леня, и внимательные глазки, веселый и игривый нрав. Она часами могла, высоко подняв хвостик, гоняться за жуками, мухами, ловить колеблющиеся тени листьев на земле или, кружась волчком, — кончик своего хвоста.

Шерсть у собачонки была серая, с черными пятнами. На мордочке около левого глаза черное пятно придавало ей какой-то лукавый вид, и поэтому назвали ее Жулькой.

Леня тоже очень любил бегать, резвиться с ней. И трудно было сказать, кому из них веселее.

Вздумал было Леня обучать ее всяким премудростям, дрессировать, но дедушка сказал ему, что делать это еще рано: она ведь еще маленькая. Пусть ей исполнится хотя бы полгода. А когда Леня как-то, рассердившись на Жульку, что та не выполнила его команды, шлепнул ее, дедушка строго сказал:

— Никогда не бей собаку! Иначе она вырастет трусливой. Она будет бояться тебя, бояться не угодить, сделать не то, что ты от нее хочешь. И от этого будет менее понятливой, сообразительной. Знай, Леня, что собака — самый верный друг человека. Она никогда не оставит в беде, если ты будешь к ней относиться хорошо.

Леня по совету дедушки хорошо и в определенное время кормил собаку. Всегда забирал из кухни и приносил ей кости, и собака долго с аппетитом грызла их. Жулька знала время еды и никогда не опаздывала — ждала своего маленького хозяина. Если Жулька не съедала всего, что было очень редко, Леня все же уносил миску и тщательно мыл ее.

А когда они бывали в лесу, у реки, Жулька, к большому удивлению Лени, ела траву, но не всякую, а только с длинными, тонкими и немного шершавыми листочками.

— Дедушка, разве собаки едят траву? — спросил он.

— Да, Ленечка, пусть ест. Собака знает, какая ей нужна травка.

Жулька была очень чуткой. Всегда угадывала нестроение своего хозяина и соответственно вела себя.

Как-то я наказала сына. Не помню уже за что. Он считал, что я поступила несправедливо с ним, очень огорченный и грустный вышел во двор. Жулька, как обычно, бросилась к нему, радостная, веселая, ожидая, что сейчас начнется игра. Но, внимательно посмотрев на хозяина, притихла, остановилась.

«Повесив нос», Леня побрел в глубь сада, лег на траву у забора и заплакал. Жулька легла рядом. Она, ласково повизгивая, лизала его, как будто от всей своей собачьей души выражала ему сочувствие. Леня приподнялся, обнял Жульку, прижал ее к себе и заплакал еще горше, приговаривая: «Никто меня не любит! Все считают меня глупым, плохим… дрянным мальчишкой! Ты одна только, Жулька, понимаешь, любишь меня…»

Когда Леня перешел в третий класс, мы подарили ему скрипку. Он давно хотел учиться играть на ней.

— Вот видишь, Жулька, какой подарок нам с тобой сделали! — хвалился Леня, показывая собаке новую, блестящую скрипку. — Будем мы с тобой учиться играть на ней! — И Леня стал осторожно водить смычком по струнам.

Но Жулька вовсе не обрадовалась. Она как-то нервно заерзала и удивленно, жалобно посмотрела на своего хозяина. Когда же Леня, придя от учителя, стал разучивать гаммы, собака села на задние лапы, подняла голову вверх и заскулила жалобно.

— Что с тобой? — удивился Леня, продолжая играть.

А Жулька вдруг завыла, да так тоскливо!

Леня выгнал ее во двор — Жулька продолжала выть. Прекратилась игра — собака успокоилась. Но стоило сыну взяться за скрипку — собака начинала выть.

Мальчик, рассердившись, отвел собаку в самый дальний угол сада, привязал к дереву и велел лежать спокойно. Собака подчинилась. Она лежала, положив голову на лапы, и молчала, но в глазах была тоска, и весь вид ее, съежившийся, несчастный, говорил о том, что животное страдает.

Когда Леня кончил играть, он пришел к Жульке, отвязал ее, ласково погладил и дал сахару. С тех пор собака, заслышав звуки скрипки, сама уходила в дальний угол сада и терпеливо лежала там, пока не приходил ее хозяин и не награждал за терпение сахаром.

Дедушка сказал, что собаки часто не выносят резких звуков и болезненно переносят их.

Прошло уже более полугода, и Леня начал дрессировать свою собаку. Он учил ее ложиться по его команде, искать, не отвлекаясь ничем, «служить», стоя на задних лапах, приносить ему его ботинки. На реке — доставать из воды и приносить брошенную туда палку. И всегда за хорошие успехи давал ей кусочек сахару.

— Мама, — сказала как-то Нина, — а наш Ленечка один кусочек сахару даст Жульке, а два — съест сам. Я видела.

Леня смутился и покраснел. А дедушка улыбнулся, погладил Леню ласково по голове и сказал:

— Ничего, пусть и себя поощряет. Ведь у него такой большой труд — воспитывать собаку. Он и сам ведь стал в последнее время таким дисциплинированным, аккуратным. Пример Жульке показывает. — И продолжал: — Воспитывать собаку надо не спеша, без крика, не выражая неудовольствия, не пугая ее, а поощряя. Не всегда собака сразу понимает, чего от нее хотят.

Надо повторить еще и еще раз. Не выходит — оставь, отложи на некоторое время. Вот у меня в молодости был щенок «знатной фамилии». Дорого я заплатил за него. Пришло время учить — ничего не выходит. Ходит моя собака, природой любуется, развлекается, а след не хочет брать. Бился я, бился с ней — ничего не выходит. Приятели надо мной смеются и над ней тоже. И вдруг, когда я на нее уже рукой махнул, она сама стала искать след, да как! Без всякого приказания. Сама. И была лучшей собакой в наших краях.

И Леня, следуя советам дедушки, проявлял большое терпение, настойчивость, и собака радовала его своими успехами.

С Жулькой случилась беда. Она часто убегала на улицу поиграть с чужими собаками, но всегда вовремя возвращалась домой. Однажды она не прибежала вечером. Утром ее тоже не было.

Леня забеспокоился, но надо было идти в школу. После уроков, даже отказавшись пообедать, он бросился искать свою питомицу. Долго ходил, звал, спрашивал, но безуспешно. Уже поздно вечером кто-то сказал ему, что два дня тому назад по городу ездила будка, забирающая бездомных собак.