Пограничники! Кто из мальчишек в детстве не мечтал стать пограничником! Даже сейчас, когда волосы мои значительно изменили свой цвет, зеленая фуражка для меня — нечто в высшей степени романтическое, гордое, заставляющее сильнее биться сердце. В воображении сразу возникают необыкновенные картины пограничной действительности.

С первых дней существования Советского государства воины в зеленых фуражках стоят на страже его рубежей. В дождь и пургу, в холод и жару, днем и ночью — всегда! Непрерывная цепочка пограничных постов тянется от берегов Тихого океана, где на лежбищах кричат котики и каждый камень напоминает о подвиге первых русских землепроходцев, до песчаных дюн под Калининградом — бывшим Кенигсбергом. Ни одна страна не имеет и не имела такой надежной пограничной охраны.

Бывают ли следы на границе? Конечно. Прошел зверь, например. Дикие звери не признают государственных размежеваний и нередко путешествуют в ту или другую сторону. С тех пор как расплодилось много лосей, часто сохатый жалует. Разумеется, особое подозрение вызывает человеческий след, отпечаток ботинка, туфли… Да, да, случается, что и женская туфелька с высоким каблучком ни с того ни с сего объявится! Впрочем, редко. Слишком приметно, опытный нарушитель на это не пойдет.

Все, о чем будет рассказано дальше, произошло в первые послевоенные годы.

… След был обыкновенный — человека. Но вот что странно: очень уж глубоко отпечатался. Кто-то (кто?), вдвое тяжелее обычного, шел, давил землю. И уж совсем удивительно: шел, вроде бы, от нас, за кордон, а пятки вдавлены больше, чем носок, оставили более глубокие ямки. Впрочем, на границе привыкли не удивляться, всякая неожиданность здесь лишь обостряет чувство той удивительной интуиции, сверхдогадливости, которая свойственна людям в зеленых фуражках. След нормального размера, мужской.

Опыт подсказывал пограничникам — дело не чисто. Наверняка нарушитель, перейдя границу под покровом ночи, ушел в глубь нашей территории.

След терялся у дороги.

За ночь по дороге прошли люди, машины — участок шумный, близко населенный пункт.

Арно долго нюхал странные отпечатки ног. Его провели вдоль следа в сторону границы и обратно, к дороге. Дальше — ничего. Для нас с вами. А для собаки? Арно славился чутьем.

— Ищи, ищи, Арно! След!

Выходя к дороге, Арно задержался: здесь был густой околок смешанного леса, на земле валялась сломанная ветка. Она-то и привлекла его внимание. Арно долго нюхал ее, подковыривал носом, потом вопросительно посмотрел на проводника.

Пограничники нашли место, где она была сломлена: на березе, высоко — с земли не достать. Однако сломили ее, видимо, рукой, иначе пес не стал бы нюхать… Но какого же роста был шедший здесь неизвестный? Гигант двух с половиной метров?

— След, Арно, след!

Арно пошел не слишком уверенно, но пошел.

Следа вроде бы нет, а собака идет…

Арно привел пограничников в ближайшую деревню, к заставе, а там потянул к одной избе.

В избе оказался целый ночлежный дом — люди спали на кроватях, на нарах, на полу. Оказалось, в деревню недавно прибыл тракторный отряд, помещение для него не успели приготовить и временно всех прибывших разместили в крестьянской избе.

Ослабив поводок, проводник пустил Арно вперед, тот стал поочередно обнюхивать всех находившихся в комнате. Дошел до одного, лежавшего под одеялом, укрывшись с головой, и принялся яростно лаять. Тот вскочил, испуганно отгораживаясь рукой от собаки (как будто это могло его защитить!).

Стали выяснять.

— Да он никуда не выходил всю ночь, с нами приехал, — вступились товарищи. — Свой, мы же его знаем хорошо!…

Проверили документы. Навели справки по телефону. Все точно. Совпадает. Действительно свой, тракторист, хороший работник. Арно зря бросил тень на человека. Впрочем, и пес перестал лаять на него, как только тот оставил постель. Арно интересовался именно постелью. Пес громко обнюхивал ее, подтыкал носом одеяло, затем стянул его на пол и опять залился звонким лаем.

Поняли: подозрительное одеяло. Пес облаивал его.

— Одеяло ваше?

— Нет, ночью свежо показалось, я его взял с соседней койки…

Соседняя койка была пуста.

— Еще кто-нибудь ночевал тут у вас?

— Женщина…

— Женщина? Где она?

— Ушла, когда светать начало.

— Пошли искать женщину!

Вероятно, это ее запах присутствовал на одеяле, по ее следу и шел Арно. Что за женщина, откуда, никто не знал. Пришла, ушла. Мало ли!

Но при чем тут женщина? Женская нога не переступала границу. Следы были мужские, и шел очень тяжелый человек, уж никак не представитель «слабого пола»… Ну и что? На границе случается всякое, а след с самого начала показался неестественным. Что-то намудрили тут те, кто хотел обмануть пограничников.

Местные жители видели женщину, садилась в автобус. Протелефонировали куда надо — задерживать всех женщин, которые будут выходить на конечной остановке. Сами на машину — и туда.

Около десятка женщин уже ждали. По запаху Арно должен был опознать ту, за которой гнался, разумеется, если она еще тут…

Тут! Ух, как он взъярился, еле оттащили. Скромная, в платочке. И не подумаешь! Однако не сдается, отказывается от всего. А улик-то никаких, только собака…

На руке задержанной заметили пятна, какие оставляет свежая душистая клейковина, которую выделяют первые хрупкие побеги (дело происходило весной). Держала листья или хваталась за ветки? И тут осенило: э-э, да вот же он «гигант», сломивший ветку. След был двойной, двух человек, но шел по земле один, а другой «ехал» на нем. Мужчина нес на плечах женщину. Шли чащей, ветки хлестали по лицу, оберегая его, она хваталась за них, отводила, а одну сломила невзначай и бросила. Именно по ветке Арно и нашел ее, точнее, сперва одеяло, затем ее саму… Сломанная березовая веточка позволила собаке не упустить нарушителя!

А тот, который нес? Он тоже не ушел далеко. После нашли и специальную обувь, что была надета у него на ногах и с помощью которой был проложен ухищренный след — задом наперед…

… Он лежал и смотрел. Там, за полосой свежевспаханной земли — контрольной полосой, лежала чужая, незнакомая страна… Нет, он считал, что знает ее! Недаром столько готовился к этому шагу — переходу через границу. Он изучил историю, государственное устройство, обычаи, хорошо владел русским языком, настолько хорошо, что никакой русский не заподозрит.

Он лежал и смотрел. За полосой шла обычная жизнь: сменялись наряды, солдаты в камуфлированных накидках уходили с собаками в дозор, иногда доносились звуки — пение петуха в ближней деревне, мычание коров, сигнал автомобиля, порой выстрелы — пограничники тренировались на стрельбище. Он наблюдал уже много дней, наблюдал упорно, тщательно, чтобы найти в этой размеренной мирной жизни маленькую щелочку и в нее проскользнуть…

И он — матерый шпион и разведчик, как говорится, собаку съевший на своем ремесле, — проскользнул. Как обычно — ночью. Тьма — его всегдашний союзник. В темноте может не увидеть даже самый бдительный часовой, в темноте легко раствориться, исчезнуть, не оставив никаких следов.

Нет, следы, конечно, остались — на контрольной полосе (потому она и контрольная, даже воробей оставляет на ней признаки своего пребывания); но дальше — ни-ни, как будто нарушитель ушел в землю или растаял в воздухе. Рассчитано было все: погода стояла жаркая, сушь, трава выгорела, земля как утрамбованная, может пройти слон — потом хоть в лупу разглядывай, не отыщешь.

Главное теперь — быть незаметным, не выделяться ничем, не привлекать ничьего внимания. Одет он неброско. Не очень аккуратно подстрижен, не слишком тщательно побрит. Попробуй под этой маской разгляди его настоящее лицо. Только в глубине холодных голубых глаз запряталось свое, настораживающее…