— Вот видите!

— Расставаться с Байкалом трудно… — признался Петухов.

— Для него другого проводника найдем.

Петухов вышел во двор и присел возле Байкала. Завтра он уже не увидит собаку. Ее увезут отсюда далеко за город, в питомник, и она пробудет там долго, может, месяц или больше, пока не забудет своего хозяина.

Трое суток Петухов не приходил домой: день и ночь оставался на работе, стараясь забыться. Справлялся о Байкале, знал, что тот скулит целые дни и ни от кого не принимает пищи.

Но время — лучший лекарь не только для людей, но, видимо, и для собак. На восьмой день Байкал притронулся к еде, стоявшей у него в будке. Прошло целых два месяца, пока решились снова пустить его в дело. Теперь он работал в отделении милиции вблизи Даниловского рынка. Проводником Байкала назначили старшину милиции Александра Умралиева, тоже опытного проводника, тоже служившего прежде на границе. Умралиев знал о выдающихся качествах Байкала и гордился, что чемпион доверен ему.

В посяедний раз я видел Байкала, когда ему шел девятый год. Встретившись перед этим с Петуховым, я предложил ему: «Поедем к Умралиеву. Посмотрите на Байкала». Он задумался, потом ответил: «Лучше не надо…» И я поехал один. Умралиев рассказывал мне о последних операциях Байкала, и мы тогда прошли во двор, где стояла его будка. Собака почувствовала приближение хозяина, громко залаяла, бросилась к нему. Блестящие, живые глаза ее выражали ум и преданность.

Байкал постарел и располнел: сказывался почтенный возраст. Видимо, недалеко было то время, когда его переведут на караульную службу. Но тогда Байкал еще служил в уголовном розыске. При мне машина с красными полосами увезла его на место происшествия.

— Внимание, Байкал!

Вашингтон. (ТАСС). На пресс-конференции в Вашингтонском аэропорту журналистов познакомили с новым средством борьбы с бандитизмом на авиационных линиях США. Им были продемонстрированы собаки, специально обученные разыскивать оружие, взрывчатку и наркотики в одежде пассажиров и в их багаже.

В небольшой тирольской деревушке Ваттенс, в Австрии, все знают собаку по кличке Хку. Пес принадлежит хозяину местной таверны и постоянно дежурит в ее зале. Стоит кому-либо из посетителей заведения начать ссору, грозящую перейти в потасовку, как собака устремляется в полицейский участок и приводит блюстителя порядка.

В борьбе с неукротимыми итальянскими болельщиками-тиффози — полиция использует специально тренированных собак, которые бросаются на любого, кто пытается вмешаться в состязание с тем, чтобы «поддержать» свою команду.

В три часа ночи в квартире Петренко раздался звонок. Резкий, настойчивый. Открывая дверь, сонный хозяин знал, что сейчас услышит: «Анатолий Георгиевич — на выезд!» Через пять минут оперативная машина мчалась по спящим московским улицам в сторону аллеи Жемчуговой. Петренко внимательно слушал инспектора и, поглаживая теплую спину собаки, думал, что Бида единственная среди всех рада, что среди ночи (и уже в который раз!) их вытащили на мороз, что впереди интересная работа. Предвкушая ее, собака сосредоточилась, выпрямила уши, терпеливо ожидая, когда же машина остановится и можно будет приступить к делу, в котором — она знала это наверняка — без нее ничего не получится.

На месте происшествия стояли «полураздетые» «Жигули». Владелец машины, в пальто поверх полосатой пижамы, толково рассказал Петренко, как он заметил чужого человека около «Жигулей», как выскочил тут же на улицу, но человека не было, и не было также антенны и противотуманных фар. Бида мела от нетерпения хвостом снег — пора начинать. Миновал почти час после кражи, но собака четко взяла след. Вот она резко повернула во двор жилого дома и стала искать вход на детскую хоккейную площадку. Открыли дверь, и Бида метнулась к поваленным воротам — под смятой сеткой лежали фары. Собака покрутилась вокруг и четко направилась во двор. В подъезде она остановилась около лифта. Теперь бегай по всем этажам — даже если их шестнадцать. На пятом этаже Бида села перед дверью, обитой коричневой клеенкой, потянула для проверки носом в щель и решительно царапнула клеенку лапой. Позвонили. Никто не выходит. Позвонили еще раз. Тишина. Бида теребит лапой обивку. Через двадцать минут стало ясно, что никто не откроет — либо там пусто, либо не хотят себя обнаруживать. Петренко переглянулся с Бидой. Если перевести на человеческий язык их немой диалог, то он выглядел бы приблизительно так:

— Ты не ошиблась?

— Странный вопрос, по-моему, мы не первый год работаем вдвоем.

— Но там никого нет!

— А я знаю, что он там.

Собака опять начала царапать дверь. Оставили в подъезде человека, остальные разошлись.

Дома жена Петренко стояла в коридоре, уже одетая в пальто. На ходу прокричала, что чайник горячий, завтрак в холодильнике, что непонятно, зачем он вообще приходит домой, разве что поесть. Когда Анатолий Георгиевич, покормив Виду, допивал чай, зазвонил телефон. В семь часов утра из наблюдаемой квартиры вышел человек. Оказалось, что он нигде не работал и занимался кражами. «Так что Вида — опять молодец!» Вида в этом не сомневалась, а Петренко стал собираться на работу. На работу, потому что Анатолий Георгиевич не сотрудник милиции, а обладатель одной из самых мирных профессий — он фотограф. Больше всего любит снимать детишек и животных, а собаки… собаки — это вторая его страсть после фотографии. Впрочем, неизвестно, как сложилась бы жизнь собаковода-любителя Петренко, если бы судьба не привела его семь лет назад на дрессировочную площадку в Плющево.

… Если быть точной, то площадки, как таковой, не было. Но были люди — энтузиасты из Московского клуба служебного собаководства, которые решили, что держать собаку только ради выставок их не устраивает. Что собака достаточно умное животное, чтобы только «прогуливать» хозяев утром и вечером, да и сами хозяева тоже годятся на большее, чем составлять компанию своим псам. И вот в 1971 году группа собаководов отправилась в 81-е отделение милиции, ближайшее территориально, и обратилась к начальнику отделения Борису Семеновичу Муралову с таким предложением: милиция пусть поможет им с организацией площадки, а они станут помощниками милиции во всем, чем могут. Муралов с радостью пошел навстречу энтузиастам, и работа закипела. Выделили место для площадки, а самое главное, Московский уголовный розыск дал инструкторов-дрессировщиков. Занятия проходили так: сначала строили, потом работали с собаками, потом снова строили, потом опять дрессировали. К весне 1972 года были готовы первые розыскные собаки. Экзамены сдавать ездили в милицейский питомник в Балашиху; и спрашивали с них, как и со своих. А они, вообще-то, и были теперь свои. Инженер-строитель Всеволод Федорович Маров, слесарь-ремонтник Геннадий Григорьевич Бережной, ведущий инженер КБ Владимир Зиновьевич Вишневский, фотограф Анатолий Георгиевич Петренко, Виктор Петрович Ермаков, Лев Анатольевич Горнов, Татьяна Андреевна Фомина-вот самые первые собаководы, приступившие уже весной 1972-го к активной помощи милиции. К концу года площадка могла предоставить на каждое дежурство по четыре-пять патрулей, и на ее базе был создан Отряд собаководов-любителей при Городском управлении внутренних дел Москвы. Вот так зарекомендовали себя энтузиасты. Командует отрядом Всеволод Федорович Маров. У отряда есть штаб. Он и утверждает каждую кандидатуру в отряд. Затем испытательный срок — три месяца. Выдержал — принят.

Все больше становится желающих заниматься на площадке в Плющево. Но иногда услышишь такое:

— А у моей нет родословной.

— А моя очень умная, но порода…

Принимают на площадку не за богатую родословную, не за звон экстерьерных медалей. Это все придет потом, если собака заслужит, хотя в отряде много золотых медалистов, есть и победители, и чемпионы. Например, колли В. Ф. Марова Еран — чемпион Всесоюзного смотра-соревнования. Но это не главное. Чтобы попасть в отряд, собакам нужно выдержать творческий конкурс — конкурс способностей. И случается, что родовитые красивые псы пасуют порой перед неказистой на первый взгляд собачкой…