За боевую учебно-воспитательную работу с молодежью Казанский клуб служебного собаководства ДОСААФ награжден Почетной грамотой ЦК ДОСААФ и грамотами командования пограничных войск КГБ СССР и начальником войск Тихоокеанского пограничного округа.

В дни, когда страна отмечала великий праздник — 60-летие Великой Октябрьской социалистической революции, молодые патриоты, призывники 1977 года О. Вещин, С. Балянин, М. Раупов, В. Филимонычев, Е. Киреев, Р. Халилов и другие особенно тщательно готовились к службе в армии и настойчиво дрессировали своих овчарок. Можно быть уверенными, что они надежно будут охранять мирный труд советских людей.

Вот какая история произошла в московском аэропорту Внуково.

Шла посадка на самолет Ил-18, отлетающий куда-то на Север. Люди суетливо семенили за дежурной, спеша первыми сесть на тихие места в хвосте. Лишь один пассажир не спешил. Он пропускал всех, потому что летел с собакой.

Аэродромные техники, свидетели этой истории, утверждали, что у человека был на собаку билет, и он спокойно дожидался очереди. Но овчарку в самолет не пустили — не оказалось справки от врача. Человек доказывал что-то, уговаривал…

Не уговорил.

Он не остался вместе с собакой, и мы надеемся, что причина была серьезной. Тогда, во Внуково, отчаявшись улететь, он обнял пса, снял ошейник, отпустил собаку, а сам поднялся по трапу.

Овчарка, решив, что ее выпустили погулять, обежала самолет, а когда вернулась на место, трап был убран.

Потом собака побежала по рулевой дорожке за гудящим «илом». Ошибка была и в том, что дом двигался. Дом двигался уже по взлетной полосе. Она бежала за ним, сколько могла.

Самолет обдал ее горячим керосинным перегаром и ушел в небо. С закрытой для нее дверью.

Собака осталась на пустой взлетной полосе.

О чем она «думала» тогда — не знаю. Может быть, она опасалась за человека: как он там без нее, один?

Она стала ждать. Первое время она бежала за каждым взлетающим «илом» по взлетной ленте до места, где человек оторвался от земли.

Здесь впервые ее и увидел командир корабля Ил-18 пилот первого класса Вячеслав Александрович Валентэй. Он заметил бегущую рядом с самолетом собаку и, хотя у него во время взлета бывает много других дел, передал аэродромным службам: «У вас на полосе овчарка, пусть хозяин заберет, а то задавят». Потом он видел ее много раз, но думал, что это пес кого-то из портовых служащих и что собака живет рядом с аэродромом. Он ошибся, собака жила под открытым небом, на аэродроме. Рядом со взлетной полосой, откуда было видно взлетающие «илы».

Позже, спустя некоторое время, она поняла, что уходящие в небо машины не принесут ей встречу. И перебралась ближе к стоянке. Теперь, поселившись под вагончиком строителей, прямо напротив здания аэровокзала, она видела приходящие и уходящие Ил-18. И едва подавали к самолету трап, бежала к нему и, остановившись на некотором расстоянии, ждала.

Как-то раз Валентэй прилетел из Норильска и снова увидел овчарку. Человек, переживший Дахау, повидавший на своем веку много горя, он узнал его в глазах исхудавшей собаки. Расспросил техников о ее судьбе.

Это было вечером, а утром он был в редакции «Комсомольской правды».

На следующий день мы шагали по летному полю к стоянкам Ил-18.

— Послушай, друг, — обратился командир к заправщику, — ты не видел здесь собаку?

— Нашу? Сейчас, наверное, на посадку придет.

— У кого она живет сейчас?

— Ни у кого. Она в руки никому не дается. Ее и ловили здесь. И другие собаки рвали, ухо у нее, знаете, помято, но она с аэродрома никуда, ни в снег, ни в дождь. Все ждет. Своего.

— А кто кормит?

— Теперь все мы ее подкармливаем. Но она из рук не берет и близко никого не подпускает. Кроме Володина, техника. С ним вроде дружба, но и к нему идти не хочет. Боится, наверное, самолет пропустить.

Техника Николая Васильевича Володина мы увидели возле самолета. Сначала он, полагая, что мы с суровыми целями, сказал, что собаку видел, но где она, не знает, а потом, узнав, что ничего дурного ей не грозит, сказал:

— Вон рулит восемнадцатый, значит, сейчас придет.

— Как вы ее зовете?

— Никак. На аэродроме никто ведь не знает ее клички.

Ил-18, остановившись, доверчивал винты… От вокзала к самолету катился трап. С другой стороны, от взлетной полосы, бежала собака. Немецкая овчарка с черной спиной, светлыми подпалинами и умной живой мордой. Одно ухо было порвано. Она бежала не спеша и поспела к трапу, когда открыли дверь.

— Если б нашелся хозяин, за свои деньги бы отправил ее к нему, — сказал Валентэй, — и каждый командир в порту взял бы ее на борт…

Собака стояла у трапа и смотрела на людей. Потом, не найдя, кого искала, отошла в сторону и легла на бетон, а когда привезли пассажиров, подошла вновь и стояла, пока не захлопнулась дверь и не отчалила от странного дома странная лестница. Обо всем этом и было напечатано в «Комсомольской правде». А заканчивалась заметка так:

«Вот пока и вся история о верности и любви. Пока, потому что, может быть, эту заметку прочтет человек, когда-то улетевший на Ил-18 и, вероятно, решивший, что та, которую он по несчастью оставил, уже забыла его. Пусть этот человек срочно возьмет отпуск и летит в Москву.

Потому что во Внуковском аэропорту его ждут. Уже почти два года».

А через две недели «Комсомолка» вернулась к этой теме опять. Потому что две недели без перерыва тысячи читателей газеты писали и звонили в редакцию. Письма еле умещались на столе. Люди спрашивали, советовали, предлагали свои услуги, присылали деньги. Всех их интересовала судьба собаки, которая два года живет на аэродроме, встречая и провожая самолеты Ил-18, на одном из которых осенью, семьдесят четвертого года, по утверждению очевидцев, улетел ее хозяин.

Мы надеялись, что, прочитав заметку, человек бросит все дела и прилетит в Москву, чтобы, как писала инженер из Кемерова О. Карасева, «завершить историю счастливым концом».

Ожидающий — достоин встречи.

До публикации единственным заинтересованным лицом была собака и несколько ее аэродромных друзей. Теперь заинтересованы были сотни читателей. Все мы ждали его.

— Наделали вы дел, — сказал начальник московского транспортного управления Министерства гражданской авиации Юрий Алексеевич Луговой, — все спрашивают, звонят, работать мешают. Мы приняли меры.

— В каком смысле?

— Да нет, все в порядке. Просто мы решили создать ей нормальные условия, пусть живет, пока хозяин не найдется. Дом ей построили, вольер сделали… Поезжайте, посмотрите.

Дом-будка и вольер на Внуковском аэродроме были данью Аэрофлота измучившейся овчарке. Кормушка была полна сырого и вареного мяса, поилка — чистой водой. Летчики хотели помочь собаке (действительно сухо и сытно, а если придет хозяин, сможет подойти к вольеру и окликнуть), но именно здесь едва не разыгралась трагедия…

В вольер собака вошла с большой опаской. Она доверилась Н. В. Володину, но, когда он ушел, занервничала и до утра не прикоснулась к мясу и воде. Она нервничала и с тоской смотрела на закрытый выход. Но выхода не было, она должна была ждать.

Первый хозяин появился в порту на следующее утро после публикации. Девочка-девятиклассница из Ногинска. Ее отец, уезжая на Север, увез собаку, но, может быть, не увез?… Девочка подошла к загону и позвала: «Верна!» Собака повернула голову, посмотрела и не пошла.

А в это время в редакции обрывали телефон, и телеграфный аппарат принимал депеши:

В. А. Соловьев из Саратова: «Если хозяин не найдется, я возьму. Ко мне пойдет, я понимаю «язык» животных. С котятами и собаками «разговариваю» запросто».