– Извини.

– Ты табуреточку на место поставь, а то порядок наводить будем, вновь переставлять придется, – посоветовал я ему.

Выдохнул я, когда солдаты побежали в туалет и к умывальникам.

"Вот говорили мы лейтенанту не брать этого чурку", – со злостью подумал я. – "Это ведь только начало".

Я не ошибся. Днем чеченец пошел в курилку без разрешения, за что получил наряд вне очереди. Дежурным по роте был назначен младший сержант Самсонов. Сибиряк был не просто широк в плечах, а как говорится, кровь с молоком. Он выглядел большим везде. Нет, он не был спортсменом и не качался штангой, как это делал "Михалыч" – сержант роты механиков-водителей, которые располагались этажом выше нас, он "таким родился". Добрый и сильный, он был очень простым, прямым и незамысловатым парнем. Первый конфликт родился поздно вечером, когда Самсонов отправил чеченца, исполняющего обязанности дневального по роте, мыть туалет.

– Я не буду, – твердил чеченец.

– А кто будет? Я?! – нависал над ним Самсон.

– У нас мужчина не моет пол или туалет. Это не мужская работа.

– Ну, позови сюда свою маму или сестру, пусть они вместо тебя служат, раз ты не мужчина.

– Я мужчина, – кипятился чеченец, мгновенно становясь красным, как рак. – Но мыть не буду.

– Будешь!! Ты солдат и обязан выполнять приказы!!

На все наши попытки поговорить, чеченец отвечал однозначно и, махнув рукой, мы отправились спать, оставив его на воспитание дежурному по роте.

Самсонов, продержав чеченца "на тумбочке" всю ночь и не пустив его на завтрак, все-таки загнал бойца в туалет, вручив швабру в руки и насильственно заставив сделать несколько моющих движений. Через час чеченец, попросившись покурить, привел двух земляков из стройбата.

– Слышь, сержант, – подошел солдат с глазами наркомана. – Ты нашего брата не заставляй туалет убирать, ему нельзя.

– Больной что ли? – усмехнулся Самсонов.

– Не больной. Ты зря смеешься. Мы ведь и не так можем, – тут же перешел к угрозам второй.

– Чего сказал? – напрягся всей массой Самсонов. – Ты кто такой, солдат? Или званий не различаешь?

– У нас в стройбате звания – фуфло. Ты лучше слушай, чего я тебе скажу. Тебе надо туалет убрать, я понимаю. Ты ему скажи – он найдет, кого заставить убрать. Тебе же надо, чтобы чисто было. И все. Ты скажи – дальше его проблема.

– Валите отсюда, пока у вас проблем не появилось, – огрызнулся

Самсонов.

– Ну, наше дело предупредить, а то…

– А то что?

Земляки нашего чеченца ушли. Самсонов пошел в роту и снял чеченца с наряда, как… ушедшего без разрешения от казармы.

Вечером того же дня чеченец в качестве воспитательной цели вновь заступил в наряд по роте. Швабра опять была всучена в руки, и одно

"очко" солдат вымыл под непосредственным присмотром грозного дежурного по роте и толпы сержантов. Через три часа, поднимаясь на этаж казармы, мы услышали какой-то шум.

– Бегом. Это Самсон.

Нас было четверо. Среди всех поднимавшихся я, со своими шестьюдесятью тремя килограммами, был самый легкий и щуплый. Сашка, который не сильно от меня отличался, выглядел пошире в плечах, поднимался за мной. Андрей, имевший первый разряд по самбо, и

"Михалыч" – Коля Михайлов – двигались впереди, перепрыгивая через ступеньку. "Михалыч" был "качком" и выглядел устрашающе. Голый торс без майки демонстрировал полный набор накаченных мышц, которым мог позавидовать и Шварценеггер, и Сталлоне. Сгибая поднятую руку в локте, "Михалыч" клал ладонь на бицепс, что производило неизгладимое впечатление на смотрящих. Регулярно он устраивал показы бодибилдинга, что было приятным развлечением в свободное время. По рассказам Коли однажды "люберы", встретив его в Москве в районе вокзала, похлопав парня по плечу, поинтересовались:

– Ты чем качаешься, пацан?

– Штангой, мальчики, только штангой.

Люберецкие "качки", которые набирали мышечную массу за счет дорогостоящих таблеток, были поражены.

"Михалыч" действительно качался штангой или гирями. Утром, поднимая роту, он размахивал руками, держа в каждой по пудовой гире.

Разводя руки в стороны, он подавал команды, не сбивая дыхания.

Чеченцев было трое. Один уже схватил за грудки Самсонова, двое других стояли по бокам на изготовке.

– Э, салаги, – окликнул их "Михалыч". – Ищите проблемы на свои пустые головы?

– Мы его предупреждали…

– А теперь я вас предупреждаю… живенько испарились отсюда.

Только в темпе!

Чеченцы быстро оценили обстановку и, понимая, что к мышечному объему сибиряка "Самсона" добавившаяся масса "Михалыча" уже перевешивает их всех вместе взятых, отодвинулись к стене.

– Ну, мы предупредили, – крикнул один из джигитов, пройдя мимо нас. – Поймаем, на ножи…

– Вали отсюда, чурка, – был ему стройный ответ. – Вали, пока тут не закопали…

Конфликт был неприятным и мог перерасти в драку между батальонами.

Вечером, положив роту, сержанты сидели у ротного в канцелярии на докладе об успехах молодого пополнения в боевой и политической подготовке.

– Какие вопросы, проблемы, сложности? – интересовался капитан.

– С чеченом проблема, – ответил я.

– Нет проблемы, – тут же влез Самсонов.

– Самсон, помолчи, когда старший по званию говорит. Есть проблема, товарищ капитан. Сегодня из стройбата приходили…

– В чем суть?

Наперебой мы рассказали, что произошло в последние пару дней.

– Думаете, перерастет в межбатальонный конфликт?

– Да не будет ничего, товарищ капитан, – спокойно сказала

Самсонов. – Вот только Вы мне скажите, если они в следующий раз придут, мне их бить или как?

"Самсон" сказал это настолько простым и обыденным голосом, что мы все расхохотались.

– Хватит. Я разберусь, как следует и… накажу, кого попало. Все.

Свободны, – отпустил нас ротный. – Ханин, ты задержись.

Когда все вышли, ротный спросил:

– Что ты думаешь по поводу чеченца?

– Или надо ему все позволить или убирать. Он к землякам в стройбат хочет… может быть, удовлетворим просьбу?

– Скажут, что не справились…

– А если он кого зарежет, будет легче?

Через пару дней чеченца перевели в батальон БТРщиков. Мы выдохнули. О потере проблематичного бойца никто не жалел, тем более, что призывники все прибывали и прибывали.

К концу июня рота была уже укомплектована процентов на шестьдесят, и солдаты начали ходить не только в наряды по роте, но и по столовой, посыльными по полку, а принявшие присягу заступали в караулы. Часто у меня просили солдат на вещевом складе, куда я радостно сплавлял человек пять в помощь. Мне было меньше мороки, а солдаты оставались довольны. Их всегда прикармливали за мелкую помощь на продуктовом складе, который находился в том же месте.

В батальоне началось передвижение офицерского состава. Уже ни для кого не было секретом, что ротный старается пробить себе место в военкомате, хотя, кто будет новым командиром подразделения, известно еще не было. Салюткина перевели в роту, где я служил, командиром первого взвода, а командир моего взвода еще не объявился, и я исполнял обязанности командира взвода, что было не так и сложно. На совещания офицеров меня не вызывали, а солдат во взводе было не так и много, но это давало мне право реже заступать в наряды.

В очередной наряд по полку я взял с собой молодых солдат. Убирали они четко и слаженно, тем более все трое были "братья-славяне", что радовало не только меня, но и дежурного по полку капитана Щитова, ожидавшего перевода на другое место службы…

– Надо в штаб округа ехать, – стоя на крыльце рядом со мной, сказал в никуда офицер.

– Тут я помочь не могу. Если надо, значит надо.

– Я хочу ехать, но меня грузят какими-то чурками, не говорящими на русском. Мол, в учебке им не место.

– И много их?

– Человек под сто.

– Товарищ капитан, а везете на второй пересыльный в Москву?