– Ага.

– Возьмите меня с собой.

Капитан опешил от предложения и внимательно на меня посмотрел.

– Зачем?

– Как зачем? Вы же один с ними не справитесь. А я и на пересыльном был, и по должности… могу сдать – принять… дней пять мне хватит сто человек раскидать. Ну, возьмите, товарищ капитан. Не пожалеете.

– Я подумаю.

– Готовься в командировку, – бросил мне капитан в столовой через несколько дней после нашего разговора в штабе полка. – И подумай, кого еще из сержантов возьмешь с собой. Должны быть двое, плюс сопровождающие "туристов".

"Туристами" называли беглецов. Тех, кто по разным причинам убегал из части.

– Сашку Денискина, – сразу отозвался я. – Конечно, Денискина.

– Тогда оформляйте командировочные удостоверения. Послезавтра везем полиглотов.

Сопротивляться поездке в Москву Сашка не стал. Коренной москвич, он был счастлив увидеть родной город. А нам еще и предоставлялась возможность краем глаза увидеть не только пересыльный пункт. За день до выезда я зашел на вещевой склад.

– Товарищ гвардии старший прапорщик, – обратился я к сидящему за столом толстому и очень пожилому начальнику склада, – разрешите обратиться?

– Да ты руку-то опусти, сынок. Чего тебе?

– Просьбочка у меня маленькая. Я в части уже год, а "Гвардии" у меня нет.

Знак "Гвардии" у меня был, но выглядел он очень непрезентабельно.

– А печать-то у тебя стоит в военном билете?

– Стоит, товарищ гвардии старший прапорщик. Стоит. Мы молодых солдат в Москву везем, так сказать, лицо полка представляем, а…

– Понятно. – Поглядел на меня из-под бровей прапорщик и повернулся к двум помощникам. – Чего скажете?

– Надо дать, Ван Ваныч. Он нам с солдатами всегда помогает, свой человек…

– Ну, ежели с солдатами… ежели свой…

Тяжело поднявшись, прапорщик, который, казалось, с рождения был прикован к этому месту службы, направился к шкафу и начал выдвигать заветные ящички. Увидев у него в руках белую коробочку, я крикнул:

– Товарищ прапорщик, мне только "Гвардию"…

– Не учи ученого, – буркнул начальник склада. – У тебя какой спортивный разряд?

– Первый…

Прапорщик, тяжело передвигая ноги, подошел к стойке, за которой я стоял, и протянул мне две коробочки.

– На, держи.

– Спасибо, товарищ старший прапорщик. Спасибо.

– Не за что, – улыбнулся он по-отечески и тяжело, придерживаясь руками за край стойки, опустился на свой стул.

Выйдя со склада на свет, я открыл коробочки. В каждой лежали новенькие "Гвардии", "Отличник боевой и политической подготовки",

"Специалист 3-го класса" и "Воин-спортсмен" второй и первой степеней. Я был счастлив как ребенок, которому дали новую погремушку. Прапорщик свое дело знал отменно, мы с Сашкой были обеспечены новыми значками, которые тут же прицепили на отпаренную парадную форму, уже висевшую в каптерке роты.

Утром на плацу мы построили ста одного будущего солдата.

Будущего, потому что присягу еще никто из них не принял, и это могло, как облегчить, так и усложнить процедуру передачи на пересыльном. В конце строя стояли два "туриста" со связанными руками и вещевыми мешками, висевшими спереди и сзади, чтобы было меньше желания убежать во время перевозки. "Туристов" – беглецов – охраняли четыре сержанта. Двух младших сержантов также следовало сдать на пересыльном пункте, а пара остальных, среди которых был Самсонов, должны были вернуться в часть вместе с нами. Так как оформлением документов занимался Макс, то мне не стоило большого труда попросить его оформить не "Сержант Ханин и с ним трое", а на каждого в отдельности. Капитан стоял рядом с нами, ковыряя асфальт носком хромированного сапога, всем своим видом показывая, что мне свое желание посетить Москву придется отрабатывать.

– Командуй.

– Команда равняйсь! Смирно!! Кто понимает по-русски, выйти из строя. Мне нужны переводчики.

Вышло человек шесть-семь. Я объяснил им, что мне от них требовалось, и поставил вдоль строя, распределив строй по национальным группам.

– Мы сейчас выдвигаемся в город-герой Москву. Шаг вправо, шаг влево – попытка к бегству. Прыжок на месте – провокация. Расстрел на месте без суда и следствия. Вы все слушаете переводчиков, которые доносят то, что мы вам говорим. Понятно?

Переводчики тут же начали транслировать мои слова на нескольких языках одновременно. Одобрительные кивки показывали, что понимание имеет место быть, и это очень радовало.

– А теперь по списку.

Я зачитывал фамилии, ожидая громкого возгласа, который мог означать, что угодно и идти от кого угодно. Если реакции не было, то приходилось повторять несколько раз, иногда повторяя объяснения через переводчиков. Дочитав список и убедившись, что все на месте, я поставил переводчиков в начале каждой национальной группы и повел толпу, по-другому нельзя было назвать это формирование, в сторону железнодорожной станции. Денискин с "туристами" и их охраной замыкали шествие.

До станции мы дошли без приключений, время от времени, негромко подгоняя строй. Путь был известен, время многократно вымерено, и шли мы точно к приходу электрички на Владимир. Загнав солдат в вагон, я порекомендовал редким пассажирам покинуть его, что недопонимающие ситуацию пассажиры сделали несколько минут погодя сами. Набитый до отказа вагон мы практически заперли, встав сержантским составом в тамбурах, чтобы ни у кого из "братьев наших меньших" не было желания выскочить "перекурить" до приезда во Владимир. Разговаривая по дороге с капитаном и Денискиным, мы коснулись темы призыва солдат на дальние рубежи и посетовали на языковые проблемы, которые стоило бы решать в военкоматах, отсекая тех, кто не понимает русской речи.

Конечно, любому солдату в армии можно найти задачу по развитию, учитывая, что "солдат в армии – самое мелкое живое существо", но стоит ли тратить народные деньги на бессмысленные разъезды и переводы. Капитан утверждал, что армейская логика не подчиняется обычной, человеческой, формулируя это как "на гражданке и без нас дураков хватает, поэтому мы тут", а приказы командира независимо от их происхождения обсуждать нельзя, тем более что "любое дело можно исполнить тремя способами: правильно, неправильно и так, как делают в армии". Спорить с такими доводами было очень сложно, если не сказать невозможно, и мы перешли к бесконечной теме анекдотов, главными героями которых были или прапорщики, или генералы.

Станция во Владимире была, как всегда, чисто убрана. Несмотря на раннее утро, на платформе стояли два бодрых армейских патруля, которые я попросил нам помочь, закрыв своими телами амбразуру в виде выхода из станции, сдерживая таким образом непонятные желания солдат как можно быстрее покинуть место. Солдаты смели все, что было в местном кафетерии, полностью изгадили сортир, и нам стоило немалых трудов согнать их обратно на платформу за двадцать минут до электрички Владимир-Москва, чтобы вновь пересчитать.

Военный патруль владимирского железнодорожного вокзала помог нам вновь занять отдельный вагон, и через несколько часов Москва встретила нас шумом и проблемой потерять часть солдат по дороге.

Чтобы предотвратить это, я попросил первыми выйти сержантов с беглецами и перекрыть платформу поперек, пропуская лишь гражданских лиц. Справившись с этой задачей, мы вновь смогли пересчитать солдат, стоя на платформе, и я радостно убедился, что до Москвы мы добрались, не потеряв никого. Теперь предстояло самое сложное – через полгорода доехать до пересыльного пункта. Конечно, когда мы собирались выезжать, нам обещали автобус, но кроме трех стоящих вместе патрулей, которые будто бы ждали нас, больше никого не было.

Я двинулся прямо к патрулям. Патрули были курсантские.

– Товарищи офицеры, нужна ваша помощь, – не спрашивая разрешения обратиться, начал я.

– А ты кто такой? – попытался сбить меня белобрысый, наглый курсант с двумя нашивками на плече.

– Ремень подтяните, курсант, – бросил я ему.- Вас в училище за два года не научили, как надо обращаться к старшим по званию? – с этими словами я повернулся вновь к офицерам. – Я старший команды молодых солдат-новобранцев. Военком Москвы обещал нам транспорт. Вы не подскажете, где он стоит?