Можно подумать, что если собрать расщепленный солнечный свет воедино, то мы получим тот же самый свет. Но оказывается, собрав воедино всю гамму цветов солнечного спектра, мы не получим его таким, каким он был до расщепления. Следовательно, солнечный свет – это не сумма различных цветовых частот. Это можно сравнить с разделением живой клетки на ее составляющие, или даже на химические элементы, которые входят в нее. Когда мы вновь соберем их вместе, то не получим исходную клетку, – это будет или куча отбросов или же смесь химических элементов. Солнечный свет – это нечто живое и сознательное, расщепляясь, он перестает быть тем, кем был прежде.

Мы живем в мире, который состоит из частей, принадлежащих целому, пользуемся расщепленным светом, не зная его целого. Мы пользуемся расщепленным звуком и не знаем, как звучит он нерасщепленный. Мы пользуемся расщепленными эмоциями, и большинству людей не известно, какова эмоция изначальная, целостная. Мы пользуемся расщепленными желаниями и не осознаем могущественного желания жизни – быть, рожденного Божественной волей; мы осознаем только ее осколки. Не понимая Божественного принципа расширения и довольствуясь его фрагментами, мы захватываем все, что можно захватить, не понимая необходимости и смысла такого рода хватательного рефлекса иногда в планетарном масштабе. Нам недоступно единое Знание, и мы исследуем, углубляем, расширяем его фрагменты, упорно настаивая на принципе разделения. Мы не осознаем Божественного принципа трансформации меньшего совершенства в большее и используем те его части, которые на проявленном плане бытия выглядят как разрушение и уничтожение. Наш проявленный мир – только одна из граней единства бесконечного восхождения миров, и люди держатся за свой проявленный островок фрагмента истины, как за спасательный круг, а вернее, за клетку, которая отделяет их от прекрасной гармонии единства и содружества бесконечной череды миров.

Мы живем в разделенном мире, и каждый из фрагментов этой разделенности является одной из многих возможностей, используя которые человек может восходить к единству. Дело в том, что человек содержит в себе то целое, о частях которого мы говорили выше, и восхождение к единству, к целому, он должен совершать внутри себя самого. Каждая следующая ступень такого восхождения – это не отвержение предыдущей ступени, поэтому следует отстраненность понимать не как отталкивание, а как стремление не быть захваченным и не остановленным тем, что захватывает.

Добродетельный человек – это тот, кто делает добро другим людям, хотя очень часто делание добра является лишь средством повышения своей значимости. И где та грань, которая может отделить добродетель от ханжества? Человек, совершающий всевозможные добрые дела, втайне или явно гордится собой и своими делами, и в нем растет чувство собственного превосходства перед теми, кто не является добродетельным, и теми для кого он делает "добрые дела". В свою очередь, развращаются и те, кто пользуется добродетелью, в то же время втайне презирая друг друга. Между человеком, творящим добро, и человеком, которому делается добро, всегда присутствуют зависть и ложь, что ведет к безнравственности и делает одного из них нахлебником и постепенно опускающимся человеком.

Добродетель может быть одним из аспектов религиозности и даже носить воинствующий характер. Вспомним Средневековье, когда религия взяла верх над светской властью и по Европе прокатывались волны инквизиции. В этом же Средневековье лилась кровь во имя освобождения гроба Господня. И все это было освящено добродетелью.

Человек совершает самоубийство, так как его существование стало совершенно невозможным, но его спасают добродетели, чтобы он мог продолжать свое мучительное, невозможное существование.

Может ли быть добродетель насильственной?

Конечно! Она всегда насильственна, потому что условия диктуют нам такой тип отношений. В основе человеческой добродетели почти всегда лежит та часть эго, которая хочет выглядеть хорошей или перед людьми, или перед собой.

Истинная добродетель рождается из состояния любви и сострадания, и как она будет проявляться, в какой форме, - это может подсказать только сердце человека.

Каждый человек несет на себе множество оценок, которые ему дают люди, знающие его. И, конечно, большинство этих оценок очень поверхностны и неглубоки. В этом случае люди судят о других так же, как слепые, исследуя слона, судят о нем по тем частям, которые они ощупывали. Но даже выслушав мнение всех людей, вы все равно не будете знать о человеке то, что он представляет в действительности. Хотя, возможно, это и не важно, потому что мы общаемся с человеком, имея определенную цель (которую не всегда осознаем), и то, что нам известно о нем, вполне достаточно для нашего общения. Для суждения о человеке существуют социальные, профессиональные и психологические позиции, но самой ценной позицией является духовная. Человек – это проявление Божественного, и в каждом человеке это происходит по-другому. Будет неправильным, если мы попытаемся осознать Божественное по внешним признакам человека – его физической форме или по его характеру. В действительности, Божественное находится за всеми особенностями человека и через них проявляет себя. Осознать Его мы можем, только вслушиваясь в наше сердце, и ум наш не может быть в этом для нас помощником. При взаимодействии с людьми мы должны быть особенно внимательны, прислушиваясь к своему сердцу, потому что преимущественно через людей Божественное указывает нам на наши несовершенства.

Чем ближе к человеку располагается объект, тем большее значение он имеет для него. Объект, находящийся вплотную к человеку для него будет равен Вселенной. Когда человек захвачен чем-либо, то проблема, захватившая его, или эмоция или желание в это время велики, как мир. Если человек при решении какой-либо проблемы зашел в тупик, и этот тупик "поймал" его, то человек никогда не найдет выхода из создавшегося положения, потому что этот тупик станет для него абсолютно безвыходным, потому что он станет для него равным Вселенной. 

Поэтому два человека не могут иметь одинаковое суждение об одной проблеме и не могут одинаково реагировать на одно и то же событие или состояние. И у каждого из них по этому поводу будет свое мнение или своя правда, которая во всех случаях может быть правильной. Все зависит от позиции и дистанции отношения к объекту, потому что не может быть двух людей одинаково близких к одной и той же проблеме. Это можно проиллюстрировать таким примером: на стене висит прекрасное мозаичное панно, предположим "Полтавская битва". Очень близорукий человек стоит рядом с им и пытается понять, что изображено на панно, но может отчетливо видеть одновременно только несколько мелких деталей этой картины. В них он будет изучать сочетания и гармонию цветов, размер их относительно друг друга и выведет какое-либо правило, по которым эти детали располагались одна относительно другой. И он будет прав. Другой человек с лучшим зрением будет рассматривать панно с большего расстояния и увидит, по сравнению с первым человеком, большую, часть изображения, и он сделает свое заключение по поводу того, что он увидит, И он тоже будет прав, хотя его заключение будет в корне отличаться от того, что увидел первый человек. Третий зритель, с хорошим зрением, отойдя на необходимое расстояние, увидит все изображение целиком и будет иметь по этому поводу свое мнение, отличное от первых двух; и его мнение, разумеется, тоже будет правильным. Эти люди могут спорить до хрипоты об одном и том же, доказывая свою правоту. Они будут уверены, что правы, и не без основания, и в то же время прийти к общему согласию никогда не смогут. Есть люди с близоруким сознанием, и есть те, сознание которых видит дальше, или же существуют люди сознание которых видит что-то одно, как цветоаномалы, которые могут не различать какие-то цвета, и тогда человек с широким и более глубоким сознанием никогда не сможет убедить другого, у которого сознание более узкое и плоское, в чем-либо, и каждый из них останется при своем мнении и убеждении в неправоте другого. Человек может признаться в том, что он близорукий, или же не различает некоторые цвета, но он никогда не признается в том, что его сознание недостаточно широкое или глубокое. В действительности же нет двух людей на Земле, сознание которых совпадало бы по широте или глубине, поэтому можно сказать, что любая человеческая правда – неполная и отражает только часть истины. "Близорукость" сознания не может быть скорректирована каким-либо способом, и поэтому столкновения мнений – это не средство поиска истины.