Они собирались в жаркой маленькой комнатке для короткого прогона предстоящей сцены. Это было тяжелым испытанием для Анны, которая в присутствии двух профессионалов особенно остро ощущала свою неумелость.

И вот теперь, совершенно взмокшая и измученная, она пыталась сосредоточиться на последних наставлениях Ива. Быстро проанализировав их короткую сцену с Сарой, он переключился на Уэбба и на то, что он должен делать, когда камеры возьмут крупный план.

Анна не отрываясь смотрела на Уэбба. Не хотела, но смотрела. Это было сильнее ее. Он не брился со времени своего приезда, и щетина уже начала превращаться в подобие бороды. За последние дни Анна почти не видела его, но заметила, что он бросил Клаудию ради любовницы Сала Эспинозы Анны-Марии. Правда, это, казалось, не обеспокоило Эспинозу, который был ей очень симпатичен. Анна-Мария – та самая обладательница высокомерного голоса. Их пока не познакомили, но Анна не думала, что они понравятся друг другу.

Уэбб выглядел в полном соответствии с ролью: кожаный жилет, патронташ, пистолет и нож, заткнутый за пояс. Начали репетировать диалоги, но Анна никак не могла справиться особой. Голос звучал вымучённо, неестественно. А выражение лица Уэбба повергало ее в совершенное оцепенение. Правда, Ив и Сара делали все возможное, чтобы ободрить ее.

– На съемочной площадке все будет гораздо легче. Конечно, трудно почувствовать то, о чем говоришь, сидя друг против друга в такой маленькой комнатке, да еще и зная, что это всего лишь репетиция? Перед камерами все будет по-другому. Я уверена, что ты справишься ничуть не хуже, чем в то первое утро.

– А я уверен, что даже лучше! – Плейдел весело подмигнул ей. – В конце концов, нельзя научиться плавать, не заходя в воду!

Но Анна замечала только холодный сардонический взгляд Уэбба. Почему он на нее так смотрит? Не думать… Не думать о нем до тех пор, пока не начнутся съемки! Но и тогда она должна помнить, что это только игра.

Но когда она оказалась на палящем солнце, ощущая натянутость каждого нерва, сосредоточиться стало еще труднее. Пальцы судорожно стискивали сценарий. Вокруг царила обычная неразбериха: проверка камер и подготовка их к съемке, споры Ива с оператором-постановщиком по поводу того, какие именно фильтры лучше использовать в данной сцене…

Анна чувствовала себя марионеткой, безжизненным манекеном в витрине.

– Стань здесь… Теперь попробуй пройтись вперед…

Выставьте свет на ее лицо!

Господи, ну почему они никак не начнут эти проклятые съемки? Скорее бы это все заканчивалось. В прошлый раз все было совсем не так.

Кто-то протянул ей какой-то коктейль – очень холодный и очень крепкий. Ни секунды не колеблясь, Анна залпом вьшила его и заметила, что Сара сделала то же самое. Наконец-то она смогла хоть немного расслабиться. Уэбба не было видно, а Сара шепотом подбадривала ее:

– Так бывает почти всегда. Ты скоро к этому привыкнешь, – и добавила, изящно сморщив носик: – Господи, какая ужасная жара! Никак не ожидала такого!

Но вот наконец-то ожидание закончилось, начали снимать первый дубль. И сразу же страхи показались Анне нелепыми и смешными. Сидя в карете рядом с Сарой, она чувствовала себя Глорией…

Сначала снимали общий план. Запыленный экипаж, сопровождаемый вооруженными солдатами. Ожидание у массивных деревянных ворот. Потом крупный план…

Только после шестого дубля Ив остался доволен. Сара Веспер метнула на Анну быстрый взгляд:

– Уже не нервничаешь? Ты держалась молодцом!

Неожиданно для себя самой Анна рассмеялась:

– Спасибо! А знаешь, ты оказалась совершенно права. Теперь, когда мы начали, я уже совсем не волнуюсь!

Сара понимающе улыбнулась:

– То, что с тобой происходит, – совершенно естественно. До того как я научилась расслабляться, подготовка к каждой сцене стоила мне ужасной нервотрепки.

По-прежнему сидя в карете, они ждали, пока Ив подготовит к съемкам внутренний дворик. Карим, красивый и щеголеватый в форме мексиканского офицера, ловко сидел верхом и, склонившись к окну кареты, флиртовал с обеими женщинами. Анна подумала о том, что при желании он может быть очень мил. Жаль только, что обычно у него возникают совсем другие желания!

Ей было все еще очень жарко. Струйки пота стекали по груди, по ногам, одежда прилипала к телу. Но теперь жар шел еще и изнутри, горячими волнами приливал к лицу.

– Жара идет к твоей холодной красоте. Тебе нужно почаще бывать на солнце. Может быть, оно растопит ледяную оболочку твоего сердца?

Карим погладил ее руку. Но, к его великому изумлению, она не отшатнулась, как обычно, а смело улыбнулась ему:

– Но если бы все женщины были одинаково горячи, то жить стало бы скучно. Легкие победы неинтересны.

Карим не мог знать, что в тот момент он разговаривал не с Анной, а с Глорией – ее героиней, решительной, волевой женщиной. С женщиной, которая всегда оказывается победительницей, которая любит флиртовать и искушена в тех играх, в которые так хорошо играет Карим.

В его глазах на секунду промелькнуло озадаченное выражение, но он тут же переключился на другую тему и замолчал лишь тогда, когда голос Ива объявил о готовности к съемкам.

Экипаж слегка проехал вперед и остановился. Яркое солнце и еще более яркий свет софитов ослепляли. На этом сверкающем фоне все люди и предметы казались лишь темными выгравированными силуэтами.

Осторожно придерживая длинную юбку, Анна выбралась из кареты. Она весело улыбнулась красивому молодому офицеру, который подал ей руку, и даже на мгновение, как бы случайно, прижалась к нему. А почему бы и нет? Ведь это был человек, за которого отец собирался выдать ее замуж. Кроме того, он очень красив, и у него прекрасные манеры. Он хотел ее. Может быть, она тоже хотела его, а может, и нет. Она еще не решила. И у нее было странное чувство ожидания чего-то… Или кого-то?

Камеры продолжали работать – пока Ив Плейдел не крикнул: «Снято!» Том, ассистент режиссера, вопросительно взглянул на него, но Ив лишь сосредоточенно грыз ногти, что свидетельствовало о крайнем возбуждении.

«Как она сегодня хороша! – подумал Том. – А этот экспромт при выходе из кареты? Просто блестяще!»

Иногда такое случалось: все идеально получалось с первого дубля, и казалось, что так будет и дальше.

Ни одного лишнего движения. Плейдел вновь руководил съемкой, хотя в этом даже не было особой необходимости. Все элементы идеально состыковывались, все мизансцены были безупречны.

Раздалось стаккато выстрелов. Действие на секунду замерло и тотчас же возобновилось. Из бутафорского здания, над которым на славу потрудились рабочие, стали появляться темные фигуры. Сара Веспер – София – вскрикнула и забилась в угол кареты.

Под раскаленным небом вымысел ожил и превратился в реальность.

Анна, все еще будучи Глорией, оказалась не готовой к шоку, который она испытала, узнав стоящего перед ней человека и услышав знакомый издевательский смех. Темная волна ярости захлестнула ее.

– Ты! – с ненавистью выдохнула она. – Ты!

Она вцепилась в его лицо, как дикая кошка. Царапины тут же начали кровоточить, но это еще сильнее разъярило ее. Ей хотелось растерзать его! Его, который лгал ей, который предал и унизил ее. В эту минуту она готова была его убить!

Анна услышала, как под руками Уэбба затрещала ткань корсажа, но ей было наплевать. По крайней мере, тогда. Ей хотелось исполосовать его ногтями, изуродовать. Чтобы он никогда не смог больше никого обманывать. Она забыла о сценарии, о камерах, о том, что за ними наблюдали десятки людей. Для нее существовал только он и ее собственные оскорбленные чувства. В золотистых кошачьих глазах зажглась ответная ярость, и Уэбб зло ударил ее – сильно и беспощадно. Упав на землю, Анна почувствовала, что одна щека полностью онемела от удара.

– Стерва чертова! – Уэбб тяжело дышал. Яростное нападение Анны застало его врасплох и пробудило ответную злобу. Но теперь он немного пришел в себя и посмотрел на нее. Выбившиеся пряди волос спадали на шею и обрамляли влажное от пота лицо. Разорванный корсаж обнажил посмуглевшую от загара грудь. Она пыталась подняться, чтобы снова наброситься на него, но совсем запуталась в длинной юбке.