Они сидели в первом ряду. Но, черт побери, если он не обращал ни малейшего внимания на любопытные взгляды окружающих, то почему это должно волновать ее?

Он относился к тому типу мужчин, которые всегда заставляли ее чувствовать себя неловко. Слишком уверенный в себе и в своей власти над женщинами. Вот и сейчас она болезненно ощущала его руку на своей, но глаза оставались для нее загадкой – золотые, с редкими темными вкраплениями, они пристально изучали ее, в то время как губы сохраняли привычную, слегка саркастическую улыбку.

– Э-эй, расслабься. Тебя никто не тронет. И сними этот дурацкий шарф – здесь тепло. Сиди спокойно и…

Его обращение с ней было абсолютно непринужденным, но в нем сквозил едва уловимый дух собственничества. Это ощущалось во всем – в том, как он небрежно развязал узел шарфа, бросив его к ней на колени, в том, как оценивающе взвесил на руке тяжелую прядь ее волос.

– Прекрасные волосы, и к тому же натуральная блондинка. Тебе надо было бы рекламировать шампуни. Кстати, ты местная?

Прищурив глаза, Уэбб Карнаган внимательно изучал свою новую знакомую. Красивое лицо отражало целую гамму эмоций. Интересно, сколько ей лет? Семнадцать? Восемнадцать? Трудно сказать: она была без всякого макияжа, а румянец на сверкающих чистотой щеках был отнюдь не от грима – лишь от мороза и смущения. Забавно, но всего лишь час назад он стоял у той самой боковой двери, через которую эта девушка проникла внутрь. Правда, тогда он был поглощен ссорой с Таней. Но когда Таня убежала, хлопнув дверью, Уэбб наконец смог оглядеться по сторонам и увидел девушку, бегущую вниз по склону, – ее платиновые волосы развевались на ветру. Несмотря на неуклюже расставленные руки, в этой летящей фигурке ощущалась грация и изящество лыжницы. Она была как бы символом свободы и счастья. Девочка-женщина, бегущая по первому снегу. Увидев ее, трудно было возвращаться к полумраку театра, ворчанию Майка и безмолвным упрекам Тани.

Энни. Он сразу узнал ее по этим удивительным платиновым волосам и ярко-синей куртке, которая почти сливалась с цветом глаз. Нежный изгиб груди и чистые линии профиля… Как же вовремя он сообразил сделать вид, что это именно он пригласил ее на репетицию! Лучшего урока для Тани просто не придумать. Единственное, чего Уэбб категорически не переносил, так это женщин, которые считали, что обладают какими-либо правами на него лишь потому, что переспали с ним пару раз.

Таня принадлежала к совершенно определенному, французскому типу женщин. Таких он встречал неоднократно – сексуальные, ухоженные, слишком уверенные в своей привлекательности и сексуальности. Эта же полудсвочка-полуженщина, стоявшая рядом с ним, несколько интриговала. Уэбб назвал ее «пейзанкой» – то ли из-за очевидной наивности, то ли из-за одежды, в которой явно отдавалось предпочтение теплоте и удобству, а не моде. Но так ли это было на самом деле? И как она оказалась здесь, в городе стариков? Он вспомнил, как ворчали все члены группы, когда Гаррис Фелпс выбрал этот город из сотен других для пробных премьерных показов.

Все эти мысли пронеслись в голове Уэбба за те короткие мгновения, что он наблюдал за ней, за тем, как она в растерянности кусает губы и неосознанно-грациозным движением головы откидывает волосы – подальше от его изучающих рук.

– Пожалуйста, прекратите, прошу вас, – услышал он ее неожиданно резкий голос. А затем, уже гораздо мягче: – Не делайте из меня посмешище. Конечно, я должна была понимать, на что иду, когда заявилась сюда без приглашения, но дело в том, что…

– Так в чем же дело? – повторил он, не отводя глаз.

– Я гуляла по городу и увидела афишу, – Анна попыталась придать своему голосу холодность, но под его пристальным взглядом это плохо удавалось, – а боковая дверь в театр никогда не запирается. Поэтому я подумала, что Кэрол… ну просто возникло спонтанное желание увидеть ее… сделать сюрприз. Конечно, теперь я понимаю, что нужно было сначала позвонить…

– Кэрол? – Анне совсем не понравилось внезапно изменившееся выражение его глаз и ехидная нотка в голосе.

– Да, Кэрол! – отчаянно продолжала она, пытаясь вызвать понимание. – Мы целый год учились в одной школе и, хотя и не поддерживали близкие отношения, оставались подругами. – Господи, зачем она это рассказывает совершенно незнакомому человеку, загипнотизированная его золотисто-желтыми глазами? Надо было всего лишь поставить его на место и потихонечку исчезнуть. Тем более, что всеобщее внимание снова переключилось на сцену.

Но после того как Уэбб Карнаган, несмотря на жалкие попытки сопротивления, снял с ее руки перчатку и сжал ее пальцы в своих, Анна поняла, что при всем желании не смогла бы заставить себя уйти. Сигналы тревоги, посылаемые мозгом, были напрасны. Впервые за всю свою жизнь Анна поняла, что значит ощущать рядом с собой присутствие мужчины.

– Так вы старые школьные подружки с Кэрол? Чудесно! Вот оно – превращение бедной сиротки Энни Оукли в великую княгиню! Изумительное произношение и прочее, и прочее! К сожалению, сегодня днем Кэрол не осчастливила нас своим присутствием. Зато есть Таня – ее дублерша. Видите ли, Кэрол у нас что-то вроде пчелиной матки. Думаю, что в данный момент она отдыхает или причесывается – в общем, готовится к грандиозному вечернему представлению. Приходите вечером, думаю, что тогда вы сможете поболтать о старых добрых временах.

Анна завороженно слушала его бархатный голос и не могла понять, чем вызвана эта невесть откуда Взявшаяся едкость, – то ли он просто издевался над ней, то ли упоминание о Кэрол спровоцировало столь неожиданную перемену. И зачем он держит ее руку? Захлестнувшие ее эмоции смущали и опьяняли. Всю жизнь считать себя рационалисткой и оказаться совершенно не готовой к подобной ситуации! И зачем нужно было снимать обручальное кольцо? Но тогда это казалось вызовом любым попыткам заявить на нее права. А теперь? Анна просто не понимала: чего хочет Уэбб Карнаган, чего он добивается своим поведением?

– Мне действительно пора идти. – Говорить, говорить, как можно больше говорить. Все что угодно.

Лишь бы поскорее вырваться от этого человека, от тепла рук, сжимающих ее пальцы. – Я понимаю, что было глупо приходить сюда без звонка. Тем более, что Кэрол все равно нет…

– Давай забудем ненадолго о Кэрол. Ты сможешь позвонить и попозже. А сейчас нужно хотя бы согреться. Какие у тебя ледяные руки! Интересно, а нос? – С этими словами Уэбб свободной рукой дотронулся до ее носа. Анна вздрогнула. С одной стороны, такая фамильярность претила, но с другой – она была просто не в состоянии заставить себя уйти. Ей хотелось постоянно чувствовать прикосновение этих рук. «Интересно, а что будет, если он меня поцелует», – подумала Анна и тут же ужаснулась собственным мыслям.

Внезапно в мозгу вспыхнуло слово. Колдовство. Раньше она бы над этим рассмеялась. Но что еще это могло быть? Каким образом этот человек обрел такую власть над ней? И из-за чего – обычного пожатия руки? Колдовство. Чем же еще можно объяснить ее совершенно неожиданную реакцию на его голос, умоляющий остаться?..

Она ведь совсем не знала его, хотя прекрасно понимала, что он принадлежит к тому опасному типу мужчин, которые привыкли всегда и во всем считаться только с собой. Чувство опасности. Анна ощутила его так же явно, как и накаленность общей атмосферы. Древний примитивный инстинкт подсказывал ей, что этому человеку нельзя доверять. А еще больше нельзя доверять себе во всем, что касается этого человека.

– А разве вам не нужно опять на сцену? – Анна прилагала все усилия, чтобы ее голос звучал ровно. Но для этого, как минимум, необходимо было вновь обрести здравый смысл!

Уэбб неторопливо вытянул длинные ноги и мельком взглянул на сцену.

– У нас есть еще целых пять минут. Но ты ведь останешься до конца?

– Нет! Я… мне нужно домой. Я никого не предупредила об… о том, куда иду. Они будут волноваться. Я… Я позвоню Кэрол, когда приду домой. Она живет в гостинице?

– Мы все там живем. Тем более, что, если я не ошибаюсь, в этом городе всего одна гостиница. – Голос Уэбба звучал настолько невозмутимо, что Анне невольно захотелось понять: о чем же он думает на самом деле?