– Мама не права, – тихо произнесла Финни, вновь отвернувшись к окну. – Дело не в злости.

– Знаю, – промолвил Мэтью. Ему так хотелось привлечь Финни к себе, обнять, поговорить с ней начистоту, но он понимал, что сейчас не время, она должна прийти в себя. – Я никогда не считал, будто злость движет тобой. Возможно, разочарование, печаль, потому что тебя бросили. А сейчас, после появления Джанджи, просто уверен в этом.

Финни стремительно обернулась и широко открыла глаза:

– Джанджи здесь? В Бостоне?

– Да. – Готорн вынул из кармана игрушку и протянул Финни. – Он привез твои вещи.

Увидев игрушку, Финни едва не лишилась чувств. Мэтью пришлось ее поддержать. В глазах ее он прочел печаль и страдание. Куда девались дерзость и необузданность?

– Мне надо повидаться с ним, – прошептала Финни.

Кивнув, Мэтью взял ее за руку и повел к двери. Он отведет ее в «Полет голубки». Там ее дом. Поможет ей забыть тяжелое прошлое. Она полюбит его, и стена, разделявшая их, рухнет.

Финни стремглав выбежала из дома. Мэтью едва поспевал за ней и то и дело хватал ее за руку, чтобы она не попала под колеса экипажей.

Через несколько минут они уже были на улице Мальборо. У дверей Финни неожиданно остановилась. Мэтью едва не налетел на нее.

– Ты уверен, что это Джанджи? – тихо спросила Финни, опасаясь, как бы ее вновь не постигло разочарование.

– Уверен, – ответил Готорн.

Она прикрыла глаза и переступила порог.

Войдя внутрь дома, Финни не проронила ни слова. Она шла, бесшумно ступая, и остановилась под мозаикой. Воин с голубкой в руке.

Туземец стоял неподвижно. Финни села на ступеньку и долго смотрела на него, положив локти на колени и подперев кулаками подбородок. Джанджи оглянулся, услышав шаги. Мимо прошел Куинси, который что-то бормотал себе под нос.

– Джанджи! – окликнула наконец Финни туземца. Джанджи повернулся к ней, оглядел с ног до головы и расплылся в улыбке.

– Вижу, мой друг хорошо о тебе позаботился, – проговорил он.

Финни покраснела, хотела что-то сказать, но не успела. Будто из-под земли выросла Мэри.

– Финни! – Девочка подбежала к ней, обвила ее шею ручонками. – Ты вернулась!

Финни погладила Мэри по голове, и Мэтью заметил навернувшиеся ей на глаза слезы.

– Ты скучала по мне? – спросила Мэри.

– Очень скучала.

Мэри вдруг повернулась к Джанджи:

– Я победила! Ты улыбнулся.

Африканец еще шире улыбнулся:

– В моей стране ты была бы достойным противником.

Финни по-прежнему неподвижно сидела. Потом поднялась и подошла к Джанджи. Тот в знак приветствия склонил голову.

Финни порывисто обняла его.

Туземцу стало не по себе.

– Здесь все обнимаются, Джанджи, – смеясь, объяснила она сквозь слезы. – Так что привыкай. – Затем отстранилась от него и сказала: – Я скучала по тебе, дружище.

– Само собой, – смущенно промолвил он.

Они прошли в кабинет, расположились у камина, и туземец стал рассказывать о своих странствиях по Америке. Здесь все было ему в диковинку.

Когда разговор зашел о том, что произошло с его племенем в Африке, Мэри стало скучно и она потихоньку улизнула из кабинета.

– Твой манделе брат, Нестер, – сказал Джанджи, – хочет отобрать у нас землю и продать другому богатому манделе.

– Что? – Финни подалась вперед.

– Твой брат собирается продать ферму твоего отца.

– Мне следовало догадаться, что он сделает что-то в этом духе! – гневно промолвила Финни. – Это моя вина.

– Твоя? – удивился Джанджи.

– Да, моя. Это ведь я рассказала ему о ферме. Он о ней понятия не имел. Какой же я была дурой! Ладно, не тревожься. Нестер ее не продаст. Вернусь домой и поговорю с ним.

Готорну не понравились ее слова. Она и так дома. И он не намерен ее отпускать.

К тому же Нестер снова ее оскорбит, стоит ей только завести разговор о ферме. Утром надо будет послать Грейсону записку. Его брат – один из лучших адвокатов в округе.

Джанджи вынул из корзины сумку и протянул Финни.

Финни, едва сдерживая слезы, с мужеством, достойным воина, протянула туземцу руку.

– Благодарю, друг. Спасибо, что привез мне в Америку память о прошлом.

– Пожалуйста, – сказал он и, поколебавшись, добавил: – Только не позволяй воспоминаниям овладеть тобой.

Она не ответила, крепко прижала сумку к груди и через силу улыбнулась.

– Я устала, утром продолжим наш разговор.

Финни поднялась.

– Ты не можешь уйти, – сказал Мэтью.

– Почему?

Он почувствовал на себе пристальный взгляд Джанджи. Мэтью не мог сказать: «Потому что я не желаю, чтобы ты уходила», – слишком много всего обрушилось на Финни за последнее время.

– Потому… – начал было Мэтью.

– С возвращением домой!

Все обернулись. В дверях показалась Мэри, катя столик на колесиках, на котором стоял пирог.

– Он, к сожалению, получился не очень-то красивый.

Финни бросилась к малышке и сжала ее в объятиях.

– Он замечательный! – воскликнула Финни. – И я тебя очень люблю!

– Я тоже тебя люблю!

Пирог разрезали и дали всем по куску. Несколько кусков отправили на кухню для прислуги. Мэри принесла также конфеты.

Но когда с пирогом было покончено, Финни снова поднялась.

– Уже поздно.

– Идем, Финни, – промолвила Мэри, – я поднимусь с тобой к тебе в спальню.

Та было хотела возразить, но Готорн взглядом попросил ее молчать: зачем огорчать ребенка?

– Куинси сходит за твоими вещами в дом твоей матушки и принесет их сюда, – сказал он.

Финни наконец уговорили остаться на ночь, и она попросила дворецкого приготовить комнату для Джанджи, после чего пожелала всем спокойной ночи и вместе с Мэри покинула кабинет.

– Ты любишь ее, – сказал Джанджи, когда они остались вдвоем.

Мэтью, прислушиваясь к стуку каблуков Финни по мраморной лестнице, ответил:

– Больше жизни.

– Я знал, что ты полюбишь ее, когда попросил тебя опекать ее в дороге.

– Но речь шла не о женщине, а о каком-то грузе, – возразил Мэтью.

– Верно. – Джанджи улыбнулся.

– Я догадался. – Мэтью покачал головой. – Зачем ты так поступил?

– Потому что был убежден, что вы полюбите друг друга. Скажи я тебе тогда, что речь идет о женщине, ты отказался бы выполнить мою просьбу, хотя и считаешь себя моим должником. Но главное, я был уверен, что ты сумеешь залечить ее раны.

Его слова поразили Мэтью в самое сердце. Это она вылечила его. А он даже не поинтересовался, какая боль терзает ее душу.

– Я не сомневался, что поступаю правильно, – продолжал Джанджи, встряхнув головой. – Однако сейчас она хочет вернуться в Африку.

– Она тебе об этом сказала?

– Нет. Сказали ее глаза.

– Она моя жена, – заявил Мэтью, – и останется со мной. – «И я залечу ее душевные раны», – подумал он.

Джанджи пристально посмотрел на Готорна:

– Согласен с тобой. Белой женщине не место в Африке, если у нее нет мужа.

– Я не отпущу ее, – сказал Мэтью. – Не беспокойся.

– Вы прекрасная пара, но тебе придется ей доказать, что вы созданы друг для друга.

Скажи ему это кто-то другой, Готорн обиделся бы, но Джанджи говорил от чистого сердца, заботясь о Финни, дочери своего покойного хозяина, которому был безгранично предан, и Готорн не мог его в этом винить.

Куинси проводил Джанджи в комнату для гостей, и Готорн остался один. Глядя на пляшущее в камине пламя, Мэтью, размышляя о Финни, попытался представить себе ее прошлую жизнь на основе тех отрывочных сведений, которые ему удалось узнать за последние месяцы. Посидев еще какое-то время, он поднялся в комнату Финни. Она стояла у окна, освещенная лунным светом, держа в руках детское платьице. На столе стояла раскрытая сумка.

– В Африке у тебя была дочь, – тихо промолвил Мэтью.

Финни долго молчала, не поворачиваясь к нему.

– Ее звали Изабель, – тихо произнесла она наконец. И столько горечи было в этой короткой фразе!