Финни мечтала о том, чтобы они трое – она, Мэтью и Мэри – стали единой семьей, но не знала, что надо для этого сделать. Может быть, тогда можно было бы начать жизнь с чистого листа?

– Что говорят доктора о твоем шраме на лице? – спросила Финни, застигнутая врасплох вопросом.

Резко повернув голову, Мэтью взглянул на нее:

– Говорят, что не все шрамы заживают. Они, видимо, и вызывают боль, но…

– Но что?

– Причиной боли может быть и удар по голове. Они не знают, почему от раны на лице у меня болит голова и мутнеет в глазах.

«А может быть, врачи правы и причиной всему травма мозга?» – подумала Финни.

Она заглянула в его ясные синие глаза, светившиеся умом. Нет, мозг у него не поврежден, тут что-то другое.

– Сядь, – сказала Финни.

Он насмешливо взглянул на нее:

– Нечего командовать.

– Пожалуйста, – улыбнулась Финни.

– Только если ты сядешь рядышком. – Он взял ее руку, но она вырвала ее.

– Мэтью, прекрати. Ты ведь хочешь поправиться, верно?

– Твоя близость вылечит меня, – сказал Готорн, пытаясь ее обнять, но она увернулась.

– Сиди смирно и веди себя прилично.

Финни нажала на шрам, и глаза его затуманились болью.

– Прости, – тихо прошептала она, но продолжала исследовать шрам.

Потом дала ему передохнуть. Мэтью тяжело дышал, не в силах произнести ни слова.

«Что-то тут не так», – думала Финни. Она догадывалась о причине его недуга, но не была уверена. И прежде чем предпринимать дальнейшие действия, решила побеседовать с лечащим доктором. Мэтью она об этом ни слова не сказала.

– Да как вы смеете подвергать сомнению мой диагноз? – возмутился доктор Уотсон Фелпс. О нем ей рассказал Куинсли. Финни отправилась его искать, нашла и теперь сидела у него в кабинете.

– Вы поставили неправильный диагноз моему мужу, – сказала Финни, пристально глядя на доктора.

– Не откажите в любезности сообщить, какой вы окончили медицинский колледж, – с издевкой произнес доктор, – что позволяете себе делать подобные заявления.

Миссис Готорн вскинула подбородок. Рассказывать о Джанджи и Африке бесполезно. Однако уступать она не собиралась.

– Насколько я понимаю, вы вообще никакого колледжа не кончали. А у меня высшее медицинское образование, и ко мне обращаются все уважаемые горожане. Мэтью Готорн страшно изувечен. Наука здесь бессильна. А болезнь не дремлет и подтачивает организм. Зачем вселять в него ложную надежду? – Уотсон проводил ее к двери. – Оставьте медицину эскулапам, мадам, а то навредите супругу.

Несмотря на мороз, на улице было многолюдно. Все говорили, что весна вот-вот наступит, но Финни почему-то не верилось. Было по-зимнему холодно, и казалось невозможным, что откуда-то из подворотни вдруг подует теплый ветерок.

Финни направилась в сторону Бэк-Бея. Беседа с врачом встревожила ее. Доктор Фелпс, даже не дослушав Финни, поспешил ее спровадить. «А разве мог он поступить иначе? – подумала она. – На карту поставлена его репутация. Ведь это он лечил Мэтью сразу после несчастного случая».

Скрепя сердце Финни отправилась в заводскую контору. Только там она сможет достать адреса врачей. Ей нельзя идти к родителям Мэтью, и уж тем более к своей матери. Вряд ли Нестера интересует ее жизнь. Однако, войдя в контору, она вместо брата застала там Джеффри.

– Что вы здесь делаете? – изумилась Финни.

Тот пожал плечами:

– А кому еще управлять предприятием? Да и чем, скажите на милость, мне заниматься, в мои-то годы?

Разговор не клеился. Но адреса врачей Финни, однако, получила. Она уже хотела уходить, когда Джеффри сказал:

– Простите меня, Финни, я не хотел вас обидеть.

Он говорил искренне, и Финни кивнула, желая, чтобы все жизненные неурядицы разрешались так же легко.

На следующий день Финни стала обходить врачей. Она выбиралась из дома после обеда, когда Мэтью занимался живописью. Однако врачи смотрели на нее словно на помешанную.

В душу Финни закралось сомнение в собственной правоте. Но когда она выходила от последнего в списке доктора, следом за ней, нервно оглядываясь по сторонам, устремилась его помощница, сунула Финни в руку листок бумаги и, не сказав ни слова, поспешила обратно в кабинет.

Финни, ошеломленно застыв на месте, развернула записку.

Там торопливым почерком было написано:

Доктор Итан Сандерлинг, Хантингтон-авеню, 301.

Двадцать минут спустя она вышла из наемного экипажа возле деревянного строения в Саут-Энде. Приемная оказалась маленькой, но чисто прибранной. В ней было полно больных. Видимо, доктор пользовал бедняков. После роскошных кабинетов именитых докторов Бостона ей хотелось бежать отсюда без оглядки.

Но когда штора распахнулась и мужчина с взъерошенными волосами проводил больного, Финни остановилась. Она поняла, что взъерошенный мужчина – доктор.

На нем были темные брюки, жилет и белая рубашка с засученными рукавами. Ростом он явно не вышел, зато у него было энергичное доброе лицо.

– Спасибо вам, доктор Сандерлинг, – промолвил больной. – Большое спасибо.

Улыбнувшись, доктор покачал головой и поздоровался с больными, сидящими в приемной. Многих он знал по имени. Каждого заверил, что примет его, как только освободится.

– Кто следующий? – спросил доктор Итан.

Помощницы у него не было, и миссис Готорн подумала, что сейчас все ринутся в кабинет. Но этого не произошло. Все дружно указали на пожилого мужчину.

– Джейсон Фаулз.

Доктор Сандерлинг, подойдя к мужчине, помог ему подняться. Повернувшись, он только тут заметил Финни.

Сандерлинг, придерживая пациента, расправил плечи.

– Чем могу помочь? – осведомился он, разглядывая ее дорогое платье и удивленно морща лоб.

– Пожалуй, вот чем, – откашлявшись, начала Финни. – Я миссис Мэтью Готорн и пришла посоветоваться с вами.

Ей не нравилось козырять именем мужа, но за последние несколько дней она поняла, что лишь представившись можно привлечь к себе внимание врачей. Стоило Финни назвать себя, как ее тут же препровождали в кабинет.

Однако доктор лишь кивнул и указал на освободившийся стул.

– Я вас приму, как только освобожусь.

Финни он сразу понравился.

Доктор Сандерлинг принял ее лишь два с половиной часа спустя, в три часа пополудни.

– Не возражаете, если я во время нашей беседы перекушу? – спросил он, снимая кастрюльку с плиты в углу. – Если я сейчас не поем, придется ходить голодным почти до ночи.

– Ну что вы, пожалуйста! Не смущайтесь.

– А теперь скажите: что привело вас в мое скромное заведение? – спросил доктор Итан, положив на колени льняную салфетку, словно на званом обеде. – Семейство Готорн пользуют лучшие врачи Бостона.

– А вы что, хуже их? – вырвалось у Финни.

Доктор сказал с усмешкой:

– Думаю, лучше. Со многими из них я ведь учился. – Он помрачнел. – Но я не желаю сидеть без дела, когда бедные оставлены без заботы. Понятно?

– Ну, да.

– Итак, что у вас?

За обедом Финни изложила доктору свои соображения.

Итан Сандерлинг задумался.

Миссис Готорн была убеждена, что сейчас он встанет со стула и заявит, что она отнимает у него драгоценное время. Из приемной донесся гул голосов – видимо, явились новые больные.

– Должен признать, ваше предложение кажется притянутым за уши. И у меня нет ни малейшего сомнения, почему вы здесь. Должно быть, вас все выпроваживали?

Финни с убитым видом кивнула и поднялась.

– Постойте, – остановил ее доктор, – я не собираюсь вас выпроваживать.

– Правда? – Финни ушам своим не верила. – Стало быть, вы не считаете меня умалишенной?

Сандерлинг пристально посмотрел на нее.

– Прежде я должен осмотреть вашего мужа, и тогда скажу, в здравом вы уме или нет.

Домой она прибежала счастливая, но ее ждало жестокое разочарование. Мэтью сидел перед мольбертом, схватившись руками за голову. У него был очередной приступ боли, и лицо его выражало страдание.