— Я все хочу, — решительно сказал Цилли.

— Я понял вас, госпожа, — кивнул слуга. — Делаем ассорти. У нас иногородние гости его часто заказывают. Небольшие котлетки разных вкусов, жареные дрозды, рыбка, пицца и тарелку пирожных на меду.

— Мне принеси омлет сфунгато и бутерброды с черной икрой, — распорядился Кулли. — И самовар нам на стол поставь.

— Конечно, господин, — кивнул слуга и резво побежал в сторону кухни.

— Знаешь, Кулли, — задумчиво заявила Цилли-Амат. — Я вот одного понять не могу. Почему ты, негодяй, раньше не увез меня из Вавилона, из этой проклятой дыры? Ты здесь живешь столько лет. И без меня! Да как у тебя совести хватило! Я сейчас опять тебя убить хочу.

1 Улица Процессий в Вавилоне, чудо античной архитектуры, была построена в гораздо более позднее время. Весь ансамбль, по которому мы оцениваем наследие великого города, сложился не ранее 7 века до н.э. Старый Вавилон был полностью уничтожен по приказу ассирийского царя Синаххериба, а его руины затоплены водами Евфрата. В описываемое время Вавилон находился в упадке, в промежутке между периодами ассирийской и эламитской оккупации.

Год 13 от основания храма. Месяц четвертый, Пенорожденной Владычице посвященный, повелительнице змей, победы приносящей. Энгоми.

Храм Немезиды пугал Нефрет до колик. Она с превеликим удовольствием не появлялась бы там никогда, но если и был в столице человек, чья просьба равнялась приказу, то это именно госпожа. Точнее, Госпожа. Ее чаще всего называли так, с непременным придыханием в голосе. Великая жрица у знающих людей вызывала лишь почтение и затаенный ужас. И было это не только потому, что она родная сестра самой ванассы, но и потому, что разные слухи ходили о ней среди эвпатридов Энгоми, и все до единого скверные. Другие сестры царицы, кстати говоря, никакого ужаса не вызывали, а эта вот была иной.

Вот поэтому, когда на пороге их дома снова, как и год назад, возник немногословный жрец Наказующей, Нефрет не колебалась ни секунды. Какой бы избалованной дочерью и любимой женой она ни была, боги не обделили ее толикой благоразумия. Нефрет молча кивнула и сказала, что прибудет к означенному времени. Впрочем, никаких усилий от нее для этого не потребовалось. В тот день за ней прислали закрытую коляску.

Госпожа ждала ее в саду, в увитой виноградом беседке. На столе, как и в прошлый раз, исходил жаром начищенный до блеска самовар, и стояли блюда с выпечкой, издающей одуряющие запахи. В этот раз госпожа Кассандра смогла ее удивить.

— Присаживайся, милочка, — радушно взмахнула она пухлой рукой, сверкающей переливами тяжелых перстней.

Нефрет, послушно, словно кукла, опустилась на краешек стула, вспоминая, что в прошлый раз подобной чести не удостоилась. Ей было не по себе. Она нутром чуяла, что эта любительница погонять чаи и вкусно покушать не просто так служит поводом для жутковатых сплетен. Она догадывалась, что тот дикий слух про жреца-предателя, которого скормили муренам, является чистейшей правдой. Нефрет, как и любая женщина, муж которой мог неожиданно уйти в запой, обладала обостренной интуицией. И интуиция эта ей шептала, что сейчас ее попросят о небольшом одолжении. Но на самом деле это не будет ни одолжением, ни тем более небольшим. И она не ошиблась.

— Попробуй вот эти, — Кассандра показала на пышнобокие булочки с яркой глянцевой корочкой. — Они очень хороши.

— Да, госпожа, — Нефрет послушно взяла сдобу и откусила. — И впрямь вкусно.

— Я туда сливочное масло добавляю, — заговорщицким шепотом произнесла Кассандра. — Но ты никому не говори. Пусть это будет наш с тобой секрет. А в Египте есть булочки?

— Таких нет, госпожа, — ответила Нефрет. — Но есть много других. Там невероятное количество видов хлеба. И плоские лепешки, и пышный хлеб на закваске. В хлеб добавляют мед и финиковый сироп для сладости. Только вот в нем много песка. Даже у знати сточены зубы до самых десен. Я Великую Мать благодарю, что имею возможность здешний хлеб есть. Моя мама очень зубами мается.

— Ужас какой! — округлила глаза Кассандра. — Бедная моя сестра! Куда она попала! Отвезешь ей бронзовую ступу и пестик? Мне кажется, мы забыли их положить, когда отправляли ее в Египет. Такая суета была! Такая суета!

— Как прикажет госпожа, — послушно ответила Нефрет. — Но царица Нейт-Амон, наверное, сейчас в Уасете, в южной столице. Это очень далеко.

— Заодно и к своей сестре заедешь, — легкомысленно махнула рукой Кассандра. — Она ведь тоже там живет. Ты же у нас придворная дама, и имеешь право приходить к царице, когда захочешь. Кстати, у меня для тебя подарок. Вот!

Кассандра легким движением сдернула полотно с невысокого столика, стоявшего рядом, и Нефрет непроизвольно вскрикнула. Воротник усех, отличие высшей знати, лежал перед ней, тускло поблескивая золотом и камнями. Он не выглядел чрезмерно богато, напротив, вид его весьма сдержан. Но это только на первый взгляд. Стоимость этого ожерелья, которое ляжет на плечи и грудь Нефрет, была такова, что даже ее весьма небедный муж не смог бы оплатить его. Узор из десятков драгоценных жемчужин, крупных бусин из бирюзы и лазурита, золота и серебра притягивал взгляд своей красотой, исполненной благородного достоинства. На фоне этой невероятной роскоши даже лежавшие рядом золотые браслеты с тончайшими узорами выглядели весьма скромно.

— Я не могу принять это, госпожа, — испуганно замотала головой Нефрет. Она вдруг представила, как появится в таком воротнике в родительском доме, и ей чуть дурно не стало. Да ей собственный отец в ноги кланяться начнет.

— Не говори глупости, — поморщилась Кассандра. — Конечно же, можешь. А парик уже доставили тебе домой. Он такой огромный! Его пришлось на распорки поставить и сделать для него специальный ящик. И как ты это на голове носить будешь, не представляю!

— Но это очень дорого, госпожа, — промямлила Нефрет, которая поняла, что ее только что купили с потрохами. Причем даже не спрашивая, согласна ли она на это. У нее просто нет выбора. Теперь она собственность Госпожи, и этим все сказано.

— Пустое, — отмахнулась от нее Кассандра. — Ты меня тогда изрядно выручила, дорогуша, и я тебе очень благодарна. Вот и сейчас! У меня просто сердце разрывается, когда я думаю, что моя любимая сестра вынуждена есть хлеб с каменной крошкой, словно какая-то крестьянка. Ты ведь выручишь меня, когда я попрошу?

Немигающий, гадючий взгляд пронзил Нефрет насквозь, и ее непослушные губы сами ответили.

— Конечно, госпожа. Я сделаю все, что прикажете, госпожа.

— Вот и славно, — расплылась в милой улыбке Кассандра. — Наливай себе еще. Твой чай уже совсем остыл.

Полтора месяца спустя. г. Уасет, более известный как Фивы. Верхний Египет.

Нефрет безумно устала. От Пер-Рамзеса, где она оставила детей, до южной столицы без малого четыре недели пути. Обратный путь вдвое быстрее, ведь тогда корабль плывет по течению. Бесконечное однообразие Земли Возлюбленной и ее бесконечные же расстояния превратили эту дорогу в форменную муку. Сейчас идет время Перет, время всходов, и весь Египет покрыт ровной зеленью. Водяные колеса, столь частые на севере, южнее Мемфиса совсем не встречались, и это очень удивило Нефрет. Зрелище белоснежных городов и крошечных деревушек, усеявших берега Нила, было совершенно чудесным, но уже на третий день у нее от него сводило скулы. Она и не догадывалась, что Страна Возлюбленная настолько огромна. Она плывет уже целый месяц, а ни конца, ни краю ей не видно. А ведь Уасет — это вовсе не граница. Владения Великого дома простираются до второго порога Нила, а это еще один месяц пути.

— Богиня Нейт! Великая Мать! Неужто добралась я! — простонала бедняжка, когда перед ее глазами раскинулся чудовищно огромный город, который не мог быть ничем иным, кроме как великой столицей Уасет. Городом, где правят боги Мут, Хонсу и Амон. Тут живет ее сестра Ити, что вышла замуж за дворцового писца. Тут живут царские жены, покинувшие нездоровую Дельту вслед за своим супругом. Сюда переехал весь двор, на время превратив Пер-Рамзес из столицы мира в сонный пограничный город, пусть и невероятно большой. Двор оттуда уехал, и торговые обороты тоже понемногу переезжали в новый порт на Западе, Пер-Месу-Нейт. Он куда удобней для морских судов. Теперь им не нужно пробираться через мешанину мелеющих нильских рукавов и каналов. Теперь можно строить чудовищных размеров зерновозы, каких раньше никто не видел. Новый порт принимал абсолютно все.