Вытащил кляп изо рта. Тот закашлялся.

— Ну что, капитан, — тихо, но чётко проговорил я. — Ты в наших руках. Рассказывай все, как есть. Кто стоит за сделкой? Кто отдал приказ подставить стольких людей⁈ Ради чего это все⁈ Парней своих не жалко, а?

Филатов с трудом сглотнул, его губы дрогнули. В его взгляде мелькнула ненависть, уж не знаю к кому. К нам или тем, кто его послал на это дело. Боль и потеря крови сделали его более сговорчивым.

— Генерал… — прохрипел он, и капли крови выступили на его губах. — Генерал Воронов… Из КГБ!.. Он… друг генерал-майора Калугина… Они знали… Спутник… он снял не то, что должен был… Их базу… в Пакистане… Чтобы скрыть это, они решили обменять технологию… на политические уступки. Они отдают нам Сирию, в обмен на данные со спутника. Там на снимках те, кто изначально стоял за развязыванием афганской войны. Не только американцы. А всех лишних… всех, кто мог случайно узнать… в расход… Мои ребята… они просто… оказались на пути! Я не знал, что вертолет будет сбит!

Он замолчал, истощённый. Видно было, что его самого воротит от того, что он во всем этом замешан.

— Как же так, капитан⁈ — с укором надавил я. — Как ты во все это влез? Почему? Совесть не мучает, а?

Тот опустил голову, покачал. Ничего не ответил.

Воздух в кузове стал густым от тяжести услышанного. Имена, фамилии… Это был заговор на самом верху⁈ Ну, я не удивлен, если честно.

Это все та же прочно вцепившаяся во власть шайка, что стояла в верхушке КГБ. Горстка высокопоставленных офицеров, ответственная за попытку переворота в правительстве. Калугин и другие… Те, кто долгое время был в тени, а сам воротил грязные дела, грубо сдавая и продавая СССР Западу, надеясь на то, что им жить будет легче. Огромная, грамотна, но все-таки фальшивая уловка.

Вот же твари, никак угомониться не могут! Это серьезнейший компромат, вот только найдется ли человек в Министерстве Обороны, кто сможет использовать все это против таких хищников⁈ Сможет ли оторвать их от власти⁈ Заткнуть им рты!

В этот момент Шут, дежуривший у смотровой щели в брезенте, обернулся. Его лицо было серым от усталости и напряжения.

— Гром… Беда!

— Что там еще?

— Генерал Хасанов ищет нас… Его разведчики уже поблизости. Я видел двоих! Думаю, они увидели наши машины… Если мы задержимся здесь еще хотя бы на полчаса, то гарантированно попадем в клешни!

— Согласен. На карту поставлено слишком многое, раз даже он решился на такие безумные меры… По машинам!

— Один УАЗ — все! — Смирнов показал характерный знак, с досадой хлопнув по крышке. — А на втором, колесо пробито. Что будем делать?

Заключение Смирнова прозвучало, словно приговор.

На несколько секунд тишина повисла в воздухе.

И верно, ситуация очень сложная. Мы в чужих землях, кишащих душманами. Помощи ждать неоткуда, о нас никто не знает. С транспортом беда — одна «буханка» с практически убитым двигателем, у второй — пробитое колесо. Обе в дырках от пуль. Ездить можно, но недалеко и небыстро. Но из двух машин сделать одну полностью работоспособную не проблема. Боезапаса немного, двое раненых. Даже трое. Места мало.

— Перекидывай колеса! — решительно ответил я. В голове уже начал выстраиваться план возможных действий. Риски и варианты решения возникшей ситуации я уже бегло проанализировал. Решение было принято. Принято именно так, как я предпочитал действовать всегда.

Это рационально. Одной, да ещё и перегруженной людьми машине уйти вряд ли удастся — пикапы с пулеметами куда быстроходнее и более маневренные. Опять же, одна метко пущенная очередь и мы все трупы.

Да, учитывая тот факт, что Афганистан был возвращен под контроль правительства, люди генерала Хасана, выбравшись из своих нор, сильно рисковали. Однако и у них должен быть какой-то предел — они должны понимать, что советская авиация, которая хотя и куда в меньшем количестве, все ещё летала по Афганистану… Если их обнаружат, то они достаточно быстро превратятся в удобную мишень. Насколько сильно генералу важно то, что мы отбили у американцев?

Пока что, душманы не заметили нас, но пройдет совсем немного времени и этот момент настанет. Наверняка, у генерала припасено достаточно лёгкой колёсной техники. А людей у него предостаточно — около ста человек минимум Плюс «купленные» иранские пограничники — заставу они не бросят, но помощь душманам, пусть и на некотором удалении, все же оказать смогут.

Я вытащил из кармана карту, расстелил ее прямо на камнях и принялся сверяться — дорог тут конечно же было мало, но приблизительно пятью километрами северо-западнее, я увидел кое-что интересное. Тщательно осмотрел, прикинул в голове. Нормально, это вписывается в мои рамки.

— Женька, — я повернулся к Смирнову. — Мне нужно, чтобы этот УАЗ пожил ещё немного. Сделаешь?

Я указал на пустой транспорт с контуженным двигателем, а Смирнов задумчиво почесал затылок.

— Гром, я не знаю… У меня же ни инструмента нет, ни времени. Разбираться во всем этом не так просто, как кажется. Да у меня вообще ничего нет. Но я попробую, есть одна хитрость. Правда, совсем ненадолго. Потом это будет металлолом.

— Это и не важно. Работай.

Наш механик кивнул, затем решительно направился к «уставшей буханке». Поднял переднюю крышку. Несколько минут оттуда слышался лишь лязг металла, стук и его напряженное бормотание. Он ее забалтывал там, что ли⁈

— Всё, что можно перегружайте на другую! — решительно скомандовал я. — Готовимся уходить!

Док и Шут принялись перетаскивать раненого Герца, Лейла забралась сама. Я и Корнеев взгромоздили внутрь контейнер с камерой — он занимал достаточно много места.

— А его? — Шут кивнул на бледного Филатова, что сидел у камня, опираясь на него спиной. Он волком смотрел на остальных.

— Этот со мной поедет! — твёрдо сказал я, наградив предателя презрительным взглядом.

— В смысле? Толку от него? Чем он нам поможет?

— Это лучшая приманка и, возможно, главный свидетель. Пока он с нами, Хасану тоже невыгодно — ведь тот наверняка что-то знает. Что-то видел или слышал. И к тому же, у меня есть к нему серьезные вопросы.

Филатова подняли под руки и грубо втолкнули в кузов второго УАЗа, откуда уже сняли нормальное колесо, заменив на пробитое с другой «буханки». Тот молчал, хотя ему такое отношение не понравилось.

— Лейтенант, что ты задумал? — поинтересовался он, когда я оказался рядом. — Хочешь погеройствовать?

— Тебе-то какая разница? — усмехнулся он. — Для тебя сейчас любой сценарий ничего хорошего не несёт! С предателями везде разговор короткий! А если к духам попадешь, тебя точно в живых не оставят — ты для них лишние глаза и уши!

Шут услышал и тоже подошёл.

— Макс, какой у нас план?

Я немного помедлил с ответом. Вдруг машина завибрировала, а двигатель, чихая и кашляя, заработал. Тут же раздался победный крик Смирнова:

— Есть! Завелась! Не зря я святому подшипнику все масло слил!

Его последние слова прозвучали как техническая мантра, но на них никто не стал заострять внимание. Мало ли какому автомобильному богу он там свечки и карбюратор завещал! Заработало и ладно.

Двигатель старого и побитого детища Ульяновского автозавода чихая и скрежеща, действительно работал. Смирнов был по локоть в масле и черном солидоле.

— Как просил, Гром! Но далеко не уедет. Серьезная поломка, тосол уходит. Километров пятнадцать если протянет, и то хорошо. Но не больше. Дальше заклинит.

— Этого достаточно! — я обвёл команду внимательным взглядом. — Отвечая на твой вопрос, Паша… Вы на исправной машине выдвигаетесь на северо-запад. Но не сразу. А мы с капитаном Филатовым— в центральную часть Афгана, по старой дороге вывода войск.

— Чего? — нахмурился Шут. — Почему это?

Док и Смирнов тоже хотели возмутиться, но Паша спросил за всех.

— Что непонятного? — спокойно ответил я, зная, что остальным очень непросто принимать рещение такого плана. Я вытаскиваю их жизни, этот контейнер, и все ценой своей собственной шкуры.