Впрочем, до меня уже не раз доходила информация, что на севере Сирии все чаще появлялись флаги не только Америки, но также Англии и Франции. Это меня нисколько не удивило — халявная нефть нужна всем, особенно обделенной Европе, у которой своих месторождений-то почти и нет. Помимо самих нефтяных вышек и нескольких перегонных заводов, часть северной территории временно была под контролем мятежных и весьма многочисленных «Братьев Мусульман».

Здесь, рядом с портом уже приступили к развертыванию советской базы. Но пока имелся только штаб и еще пара небольших строений и палаток.

Когда Шут привел меня во временный штаб, я снова удивился. Здесь был майор Игнатьев.

— Кэп! — радостно выдохнул я. — Как я рад вас видеть! А остальные наши где?

— И тебе привет, лейтенант! — прихрамывая, Кэп подошёл ближе и протянул руку. — Все ещё в Афгане! Скажем так, у нас сейчас непростой период… Многое меняется прямо на глазах. Но об этом позже. Хреново выглядишь, Гром! Опять тебя покоцали? Сейчас же марш в лазарет, пусть тебя подлатают как положено, а утром проведем совещание. У тебя есть, э-э… Почти четыре часа!

— А что с американцем?

— Не переживай, за ним присмотрим. Уверен, он будет крайне полезен и на многие вещи прольет свет. Ты, я смотрю, решил закрепить за собой первенство по захвату иностранных агентов? Сначала в Афгане, теперь здесь, а?

Я устало рассмеялся.

— Кэп, я ж не виноват, что там где я, им тоже медом намазано?

Далее Шут отвёл меня в лазарет, который пока ещё представлял собой только большую армейскую палатку с красным крестом, да пристроенную к ней печку буржуйку. Койки были пусты. Как раз при мне туда определили старшего лейтенанта Окунева, который всё-таки не выдержал и отрубился. Над ним хлопотал врач и пара медсестер.

Мы вышли с другой стороны палатки, где никого не было. У меня были вопросы.

— Шут, расскажи наконец, что произошло после операции у того бункера, откуда мы еле успели унести ноги?

— А… — нахмурился Паша, махнув рукой. — Ну, меня-то вырубили. Очнулся я в вертолете, с теми ребятами. Сначала не понял, кто это были такие. Потом уже Кэп предположил, что это была контрразведка. Привезли нас в Кундуз, там уже были остальные, кто не участвовал в той операции с бункером и БОВ. Нас изолировали, держали под охраной.

— Даже так?

— Ну… Потом полковник Хорев появился, но его почти сразу увели. Игнатьев тоже был с нами. Трое суток мы по сути были задержанными. Шли разбирательства, но толком никто ничего не знал. Хорева постоянно допрашивали. КГБ-шники, словно мухи налетели. Про тебя вообще никакой информации не было, будто и не существовало тебя. Кто-то слух пустил, что вертолет на котором летела группа «Зет» разбился на юге, в горах Таджикистана. А потом нас всех неожиданно отпустили. На пятый или шестой день, кажется.

— А про меня что потом говорили?

— А ничего. Вообще. Ты как будто бы испарился. Это уже позже, недели полторы спустя, наш Игнатьев выяснил, что тебе звание лейтенанта дали, звезду. Ну и что тобой заинтересовалась контрразведка и что ты теперь как-то связан генерал-майором КГБ Калугиным. Даже Хореву рот заткнули. Его временно перевели обратно в штаб, но он и оттуда начал копать через свои связи по каналам ГРУ… У него же везде друзья есть, просто на все нужно время! И, э-э…

При этих словах Корнеев остановился и с беспокойством посмотрел по сторонам, затем приблизился ко мне:

— Макс, есть основания полагать, что Калугин тайно взаимодействует со европейскими спецслужбами и ЦРУ. Возможно, был завербован. Доказательств пока толком нет, но ты даже не представляешь, какой резонанс поднялся. Хорев случайно упомянул, что ему начали подрезать кислород, притеснять и он вдруг засуетился. Начал допускать ошибки.

— Это понятно… А что вы делаете здесь? Как вообще меня нашли?

— А чего тебя искать? Где взрывы и стрельба, значит там и Громов! — улыбнулся Корнеев. — Ладно… Здешний военный советник, полковник Калинин подозревается в связях с израильскими спецслужбами. Ранее, до командировки в Сирию, он был другом Калугина. Они вместе ездили на рыбалку по выходным дням. Ты же его должен знать, да?

Так, так… Теперь кое-что становилось на свои места. Выходит, генерал спихнул меня сюда не просто так, а под присмотр к своему человеку. Чтобы тот, к примеру, послал меня на задание, откуда бы я не вернулся… Не сразу, а по получении соответствующей команды, спустя время. Тогда моя смерть была бы абсолютно объяснимой и вне всяких сомнений, Калугин остался бы чистым. Но если все ради того, чтобы убрать всего одного-единственного лейтенанта, зачем такая сложная многоходовка? Это же явный перебор. Та дача, микропленки, Кикоть… Объяснения у меня пока нет, разве что генерал намеревался как-то использовать мои навыки в своих интересах, но просто еще не успел…

— Гром? — отвлек меня Корнеев.

— А?

— Ты чего так задумался? Что-то знаешь?

Паше я доверял как себе, потому и выдал ему все разом.

— Тот бункер, откуда я забрал секретный архив… В нем компромат на генерала. Судя по всему, очень серьезный. Я не успел его толком изучить, времени не было. Генерал лично прилетел за этим архивом, я был вынужден его отдать. Но отдал не все. Наиболее интересное мне удалось спрятать в Афгане. В каком-то кишлаке, прямо в стене. Но что это было за место и где оно находится, информации у меня нет. Вообще.

— О! — на лице Шута повисло озадаченное выражение. — Тебе нужно рассказать это Игнатьеву. У Кэпа есть отдельный канал связи с Хоревым.

Мне показалось странным, что Корнеев обо всем в курсе. Об этом я напрямую и спросил:

— Паша, а что у нас теперь полковник Хорев все обсуждает открыто с вами, напрямую?

— Да ну, ты ж его знаешь. Он немногословный, особенно после того расследования. Но с нашим Кэпом они постоянно на связи. Все что я тебе рассказал, узнал от Игнатьева. У нас же между своих секретов нет, забыл?

— Ой, Паша… Я и не знаю, кому теперь можно доверять, а кому нет. Ладно, принял. Ещё какие новости?

— Пока у нас нет командира, я временно исполняю обязанности.

— А как же Урду?

— А это Макс, очень хороший вопрос… Прапорщик Иванов ушел из группы. Сразу после госпиталя. Точнее, не сам ушел, а ему помогли.

— Да ладно! — изумился я. — И куда же?

Прапорщик Корнеев многозначительно ухмыльнулся.

— Ну… Утверждать ничего не буду, так все выяснилось случайно и то, не до конца. В общем, после возвращения Иванова с того самого задания, где погиб капитан Снегирев, он лёг в госпиталь. С ранением, характер которого до конца не ясен. И к нему подозрительно часто приходили комитетские. Чаще, чем ко всем нашим. Понимаешь, что это значит?

— Ты на что это намекаешь, Шут? — насторожился я.

— Пока ни на что, Гром. Игнатьев, как-то сказал, что когда он только подбирал кандидатов для будущей группы «Зет», у Иванова уже была достаточно интересная биография. Он поначалу сомневался, брать его или нет, но позвонили сверху и «вписали» его в наши ряды. Мнение Кэпа не спрашивали. Игнатьеву это не понравилось, но ничего поделать он не мог. Кстати, срочную службу, Урду служил в пограничных войсках КГБ, как раз на границе с Афганистаном, в восемьдесят втором году. Отсюда и хорошее знание языка, да он и сам почти местный. И если до этого он не представлял интереса для контрразведки, то недавно картина стала совсем другой. Он стал им полезен.

— Интересно! — задумчиво отозвался я.

А ведь по сути, получалось, что ранее со мной пытались сделать примерно то же самое. Полковник Черненко не просто так вызывал меня в Припять, он намеревался получить мое согласие на двустороннее сотрудничество. Кэп был в курсе этого. Потом пошли эти непонятные рокировки с перемещением из Краснодара на погранзаставу в Таджикской ССР, далее специальное задание в том законсервированном бункере и последующая история с генерал-майором Калугиным. Последний так вообще, действовал так, словно никто ему не указ.