«ЛиАЗ» подъехал к моей остановке. Выбравшись, двинулся по хорошо знакомой дороге. Пешеходов было мало — будний день, время послеполуденное. Советские граждане на работе, на улицах можно было встретить только мамочек с детьми и пенсионеров, но в силу не самой лучшей погоды — зима же, улицы были почти пусты. Транспорта и того было немного.

Конечно, зима в Ростовской области совсем иная, не такая как в Афганистане, где и климат тропический и какой-то там субконтинентальный. Был морозец градусов на десять, чего я давно уже не видел. А вот снега не было. Земля подмерзла, хрустела под подошвами.

Дорога от остановки до дома занимала где-то минут десять не больше, шел я неторопливо, иногда ускоряясь.

Впереди заметил прокопанную траншею с темно-коричневыми отвалами земли — судя по всему, это какие работы по прокладке трубопровода, который не успели закончить вовремя. Временного перехода почему-то не было, что странно. Нужно было обходить по соседней улице. Женщинам с колясками так вообще неудобно…

Ну, ничего. Свернул влево. Мысленно был занят анализом собственных ошибок относительно гражданской жизни, когда вдруг услышал автомобильный гудок.

Раз, второй. Третий был куда протяжнее, судя по всему, адресован именно мне. Повернув голову влево, я увидел начищенную до блеска малиновую Ладу… Вернее Ладу, но не малиновую, а вишневую ВАЗ 2108, иногда именуемую «зубилом», но чаще просто «восьмёркой». Девятки в это время еще даже с конвейера не сошли, были в финальной стадии разработки.

Окна на легковых машинах тогда тонировали крайне редко, это придет куда позднее, аж в середины девяностых… Хотя, черт его знает, как уже изменилось время и окружающий мир и что появилось раньше, чем это было в той жизни, которую я помнил.

Сигналили определенно мне, но кто сидел за рулём, я не разглядел.

Водитель приостановил машину, прижавшись к обочине, при этом он глядел в мою сторону.

— Ладно… — пробурчал я и двинулся к машине. Угрозы я не чувствовал, верная чуйка предупредила бы.

Подошёл в машине, заглянул в салон и увидел Юру Коньякова. Того самого, что доставил мне проблем в свое время. Вот те на, неожиданно. Думал, может это меня узнал кто-то из старых друзей или знакомых, но нет. Коньяков вовсе не был мне другом — старые события оставили след. Это ведь после стычки с ним, меня отправили не туда, куда я рассчитывал. После проблем с его отцом, Коньяковым старшим я едва не опоздал на поезд и как следствие, мог пролететь с командировкой в специальный центр ГРУ. Меня тогда в подвале заперли, а я выбрался и дачу им спалил, а заодно с его отца спросил. Проблемы мы тогда все разрешили и позже, насколько я помню, он то ли письмо присылал, то ли звонил матери… В общем, тогда на одного врага у меня стало меньше.

И вот сейчас появление Юрки меня удивило.

Юра основательно похудел, килограмм на двадцать пять точно. Сильно изменился. Само собой в модных шмотках, гладко выбритый, аккуратно подстриженный. Ну прям другой человек. В машине магнитола, но без опознавательных знаков фирмы производителя. Играл «Модерн Токинг».

Открыв передо мной пассажирскую дверь, тот сразу же произнес:

— Ну, привет Громов. Запрыгивай, подвезу. Холодно сегодня.

Идти мне оставалось совсем недалеко, может минут десять от силы, я вполне мог дойти и сам. Но появление Коньякова меня заинтересовало — чего ему вдруг от меня понадобилось? Чего он вообще делает в этом небольшом городе, а не где-то за бугром? Денег не хватило или знаний? Или не захотел вылетать из-под отцовского крыла?

Я молча сел на переднее пассажирское сиденье, закрыл дверь. Тот сразу же тронулся с места.

— И тебе привет. — отозвался я. — Как жизнь молодая?

— А! У меня жизнь, как надо. Все есть. Машину вот пару недель назад новую купил. Отец меня в Америку отправлял учиться, а я отказался. Знаешь, что-то не сильно я хочу лететь за океан. Мне и тут неплохо.

Ну, ещё бы… На отцовских харчах, когда все что хочешь можно купить, таская из-за границы, чего бы не жить. Да только не жизнь это, а паразитическое бесцельное существование. Ему где-то двадцать один — двадцать два года, возраст, когда нужно активно искать свое место под солнцем. Семью заводить. Жизнь организовывать. А не на деньги и влияние отца все время надеяться… Такие как он считают себя хозяевами жизни, но я то хорошо помню, чем закончится история семьи Коньяковых и что их ждет в девяностых годах…

— Похудел, смотрю? — поинтересовался я.

— А то! В спортзал хожу, бегаю по утрам. Ну, сейчас нет, а когда теплее было, то бегал. Смотрю, ты это или не ты идёшь… Изменился, здоровый стал, уже не тот дрыщ, что в школе в младших классах учился.

— Армия изменила… — хмыкнул я. — А ты чего хотел-то? По доброте душевной остановился или причина была?

— Ничего. Просто решил подкинуть.

Слова Коньякова меня удивили — ну совсем нехарактерно для того заносчивого толстяка, с которым я вечно бодался в школе и потом сцепился с ним на сборном пункте области.

— Понятно. Ну, рад за тебя, что все хорошо.

— А ты по званию сейчас кто?

— Прапорщик.

— Слабовато, что-то… Может, помочь? У отца широкие связи.

Я снова удивился. Чего это он запел? Неужели после того случая на даче, отец ему мозги вправил и велел сначала головой думать, а не задницей, а уже потом что-то делать.

— Нет, спасибо. Я уж как-нибудь сам.

Коньяков чуть скривился, но ничего не ответил, лишь головой кивнул. Сам, так сам.

— А чего это тут половина города перекопана? — спросил я, глядя на очередной участок дороги, где был заморожен ремонт.

— Да ещё осенью авария трубопровода произошла, начали исправлять и ремонтировать, а там все гнилое и ржавое. До нового года закончить не успели, вот и стоит. Отец тут тоже участвовал, благотворительность типа.

— Понятно. Слушай, высадишь меня на пешеходном переходе?

— Да зачем на переходе? Я прям к дому подкину. Мне все равно делать нечего.

Так и оказалось, он подкинул меня до самого дома, высадил, а затем укатил. Что заставило его изменить ко мне отношение — сложно сказать. Мозги на место встали? Впрочем, мне-то какая разница?

Вошёл в свой подъезд, поднялся на нужный этаж. Мамы дома не оказалось, видимо на работе. Ничего страшного.

Отдохнул после дороги, побродил по квартире, поностальгировал. Судя по всему, отца тут не было давно, по крайней мере его вещей было очень мало. Не похоже, что в настоящее время он живёт здесь…

Не прошло и получаса, как вернулась мама. Увидев меня, она растрогалась, не сдержала слезы радости. Вцепилась в меня, а я в нее. Так и стояли в коридоре несколько минут.

Потом прошли в зал, болтали там часа два. Я рассказал про свое обучение, про то, что скоро стану офицером, чему она очень обрадовалась.

Так же я рассказал ей про Лену, но лишь в общих чертах. Естественно поднялся вопрос по свадьбе и внукам, но я плавно съехал с этой темы. Сослался на то, что пока в моей военной службе нет нормальной стабильности, пока я не перестану мотаться по боевым операциям, заводить семью рано, но и тянуть с этим тоже не следует. Такую замечательную девушку как Лена ведь и увести могут, хотя я не думаю, что это возможно. Нас с ней связывало много чего ещё, хоть то же спасение после аварийной посадки вертолета на территории подконтрольной душманам…

— Максим, я сейчас приготовлю ужин, а ты сбегай за продуктами. Обычно, я для себя много не готовлю, ни к чему это. Если бы ты предупредил заранее что домой едешь, я бы подготовилась.

— Мам, да все в порядке. Говори, что нужно, все куплю.

— Ой, только наш гастроном закрылся, придется в соседний квартал идти, а на улице холодно. Твоя старая одежда на тебя теперь и не налезет. Ты в весе прибавил, в плечах шире стал. Прям уходил мальчиком, а через полтора года вернулся мужчиной. Эх, будто вчера все было, а как вспомню, сколько я за тебя переживала, сколько ждала и по ночам просыпалась, волнуясь и не зная, что там с тобой и жив ли ты… — и снова глаза стали мокрыми от радости и гордости. — Так, сейчас я тебе денег дам!