В аудиторию заглянули. Вихрастая голова просунулась в дверную щель и тут же с хохотом убралась обратно. Алена заторопилась.

– Мне идти надо. Можно? – она с тоской и тревогой посмотрела на следователя.

Макс кивнул:

– Да, я почти все узнал, что хотел. Последний вопрос: что за кино снималось, вы случайно не знаете? Или это тоже «личные границы»?

Девушка полоснула его взглядом, но ответила подчеркнуто спокойным тоном:

– Да какой тут может быть секрет, в фойе на информационной панели висело приглашение на пробы… Я и сама ходила, на роль местного следователя пробовалась. Не прошла… «Следак с Петровки», так, кажется, фильм называется.

Имя и контактные данные режиссера она, конечно, не запомнила. Но это ничего: он найдет этого парня, кем бы он ни был, из-под земли откопает при необходимости.

Макс оставил свою визитку – на случай, если девушка вспомнит что-то важное, и выйдя из здания института, втянул носом сырой, заплесневелый воздух.

Он набрал номер Глеба – расшифровки по телефонным звонкам Нелейко и Сорова пока не поступили. Значит, придется еще ждать.

Он неторопливо брел по мокрым после дождя тропинкам в сторону автобусной остановки, где припарковал машину Глеба, и набирал номер Аделии.

– Привет, Адель, как вы там?

Утром Аделия спустилась в фойе узнать, появлялась ли Нелличка.

Администратор заверила, что – нет, не появлялась.

– Я, признаться, даже не знаю, о ком вы говорите, – понизив голос, сообщила девушка и заговорщицки улыбнулась.

Аделия насторожилась:

– В каком смысле?

– Ну, я просто ни разу не видела девушку, никакую – ни по вашему описанию, ни какую-то другую – рядом с гостьей из указанного вами номера, – администратор пожала плечами.

– Вы давно здесь работаете? – Догадка, что девушка работает здесь недавно и желает набить себе цену, неприятно полоснула Аделию.

Администратор посмотрела на нее с укором:

– Больше двух лет… Вы не думайте, я не пытаюсь обмануть вас и привлечь ваше внимание. Я правда хотела бы помочь, поэтому и сказала, что с той гостьей никто никогда не бывает. Кроме вас.

Она еще раз улыбнулась – на этот раз специально отработанной улыбкой, которая должна была означать «Я уделила вам слишком много внимания», и увлеклась работой: отойдя к стене, она открыла журнал регистрации постояльцев и принялась набирать чей-то номер.

Ее прозорливость вызвала уважение. Аделия задумалась – уже второй человек говорит ей, что никогда не видел Нелличку. Между тем, она была здесь, о чем подсказывали фотографии, сделанные в отеле. Как так могло случиться, что ее никто не видел?

«Хотя-я, с другой стороны, – Аделия в задумчивости направлялась в детскую комнату, где оставила ненадолго дочь, – никто специально не смотрит за постояльцами. У Нелли не настолько примечательная внешность или поведение, чтобы ее запомнить. Мало ли кто прошел мимо них? Да и Нелли могла появиться в другую смену, так могло совпасть».

Единственный, кто мог сказать Аделии достоверно точно, появлялась ли дочь Валентины в отеле или нет, был охранник. И девушка покосилась на его «аквариум», проходя мимо. Но кто ее допустит к камерам наблюдения? Она не полицейский, не следователь, не сотрудник по безопасности. Она даже не детектив, действующий по поручению взволнованных родственников.

К слову, Валентина не выглядела взволнованной. Грустной и печальной – да, выглядела, а вот взволнованной – нет. И сердце подсказывало Аделии – напрасно.

Она забрала дочь из детской комнаты, покормила ее и, воспользовавшись тем, что соседка еще не проснулась, уговорила дочь прогуляться в парке. Парк выходил к пирсам, а там – к месту парковки прогулочных катеров. Она сверилась с аккаунтом Нелли – там уже было размещено фото с белоснежной яхты в стиле «дорого-богато»: ослепительная улыбка, открытый купальник, едва прикрывающий молодое девичье тело, небрежно накинутая на плечи шелковая рубашка небесно-голубого цвета, головка запрокинута, демонстрируя длинную шею, ручка поднята вверх и кокетливо придерживает соломенную шляпу с широкими полями. Фото было пошлым в своей предсказуемости, и Аделию это царапнуло.

Но ее интересовала не девушка как таковая, а надпись на спасательном круге, который случайно попал в кадр, латинские буквы «b», «e», удвоенная «l» и «i» легко угадывались.

Девушка погуляла по парку, предложила дочери посмотреть на «кораблики» – и та охотно согласилась – и спустилась на пирс. Там, в неприметном, с облупившейся голубой краской, фургоне, подремывал загорелый паренек лет двадцати. Курчавые волосы выгорели почти до белизны, загорелые скулы наверняка сводили с ума всех красоток побережья. Аделия поздоровалась. Показала фотографию Нелли:

– Вы наверняка хорошо разбираетесь в яхтах, – Аделия решила, что немного лести парню не повредит. – Не скажете, что это может быть за судно?

Парень прищурился, лукаво смерил Аделию взглядом. Удивленно задержался на белокурой головке Насти и снова перевел взгляд на Аделию.

– А вам зачем?

– Если я скажу, что мне любопытно, вам будет достаточно такого объяснения?

Парень криво усмехнулся, взял телефон и увеличил нужный фрагмент изображения – где надпись читалась лучше всего.

– Думаю, вы тоже эту яхту прекрасно знаете, – он блеснул белозубой улыбкой и вернул Аделии телефон.

Та с недоумением уставилась на экран. Тряхнула головой.

– А должна?

Парень рассмеялся:

– Это яхта долларового миллионера Антонио Фернандеса, «Беллисима», – он снова взял мобильный из рук девушки и увеличил фрагмент надписи. – Вот, видите, какая заглавная буква приметная.

Он схватил собственный телефон и быстро набрал в поисковике название яхты, показал Аделии – с фотографии на нее смотрела изысканная двухпалубная красавица с темно-синими стеклами иллюминаторов, открытой верхней палубой – очевидно, той, на которой позировала Нелли…

У Аделии неприятно зашевелилось внутри – она терпеть не могла, когда ее водили за нос. Знакомый Валентины? Который таскает ей из-за границы выпечку? Долларовый миллионер Фернандес? Аделия сомневалась, что у него имелась московская прописка.

– Он здесь был? – Аделия хваталась за соломинку.

Парень уставился на нее, как на декламирующего «Ромео и Джульетту» в оригинале эскимоса – с недоверчивым недоумением.

– Кто?

– Фернандес этот ваш, – Аделия кивнула подбородком на фото.

– А нафига?

Девушка повела плечом. Настюше как раз надоело изучать «кояблики» издалека и, наступив матери на ногу, девочка потянула ее к пирсу. Пришлось перехватить ее и усадить на руки. Настя взвыла.

Аделия повысила голос, чтобы перекричать дочь – удавалось с трудом, девочка определенно родилась с лужёными связками: покраснев от возмущения, она взобралась на верхний регистр и теперь играла оттуда на материнских нервах. Аделия вздохнула и принялась качать дочь.

– Что «нафига»? Это яхта? Она плавает по морям ведь? Что странного, если она заглянет сюда… – свободной рукой Аделия указала пальцем под ноги.

Парень недоверчиво вытянул шею и проследил за ее жестом. Пожал плечами:

– Зачем ей быть в Черном море? Лично я без понятия… Тем более, ее вроде бы арендовал кто-то…

У Аделии потеплело под сердцем.

– … Не то американец какой-то, не то грек… – парень принялся рыться в журналах, разбросанных тут же, на стойке. Найдя нужный, он ткнул пальцем: – Во!

Он развернул Аделии нужную страницу. Та с тоской прочитала: «Предприниматель и медиамагнат из Стокгольма Франц Йоханссон на яхте владельца банка «Примавера» Антонио Фернандеса 20 октября прибывает в Марокко. Там…»

Она не стала читать, что должно произойти «там» дальше, потому что было совершенно очевидно, что «оттуда» яхта «Беллисима» никак не могла оказаться «здесь» и сейчас. И Нелли никак не могла на ней находиться.

«Все – вранье, от первого слова до последнего», – раздражение поднималось в груди, и становилось тем сильнее, чем больше белозубый яхтсмен, рассказывал, что показанная Аделией фотография сделана точно не в Черном море.