Бочкин согласно выдохнул:

– А что, эта мысль не лишена логики…

– Лишена! – отрезал Макс. – Что там с «потеряшками»?

– Две девушки. Одна, Мария Семенова, пропала за неделю до твоей поездки, а вот вторая, Глафира Темны́х, исчезла в тот день. Днем ее еще видели, а потом все…

Макс глухо ударил ребром ладони по столу:

– Присылай материалы… Уголовные дела возбудили?

– Да… телефоны следователей тоже приложу.

Глеб предлагал всё решить по телефону. Он был сторонником современных технологий: нужные сведения можно узнать из разговора, а необходимые документы запросить фотографией. Макс настоял поехать и переговорить лично.

– Да, я зануда, – нахмурился он, предвосхищая комментарий товарища.

– А как ты в Москве с ее пробками все успеваешь?

Макс уклончиво отмолчался.

И о своей настойчивости не пожалел: оба следователя, ведущих поиски пропавших, подтвердили, что приметы потерпевших совпадают с данными владелицы окровавленных вещей. Но в материалах дела Глафиры Темных Макс обнаружил ее фотографии двух-трехлетней давности, на которых она имела рыжие волосы. Мария Семенова оказалась брюнеткой от рождения.

– Вот она, – Макс вытянул из материалов дела фотографию эффектной девушки с модельной внешностью: выразительные глаза с томной поволокой, чувственный рот и длинная шея. Ухоженные волосы смолистыми волнами падали на фарфоровые плечи. Девушка на фото смотрела вполоборота, загадочно и призывно улыбалась.

– Для сайта знакомств, что ли, фото? – пробубнил из-за его плеча Глеб.

– Не думаю. Мне кажется, это профессиональная съемка, для портфолио. Глафира же актриса, студентка университета культуры, наверняка уже ходит на кастинги… – Он чувствовал, как под пальцами становится колко и горячо. Это верный признак подтвердившейся версии, близость разгадки. Она будоражила.

Глеб придвинулся к фотографии.

– Красивая…

Следователь, который вел поиски Глафиры, кивнул:

– Товарищ капитан прав, актриса она, это фото из ее портфолио. Студентка Челябинского института культуры, будущая актриса драматического театра и кино. Преподаватели отмечали у нее некоторую взбалмошность – могла прийти на репетицию с невыученными репликами, но признавали природные способности – Глафира мгновенно входила в образ, умела на ходу войти в реплику… Подрабатывала в массовке в молодежном театре и получила несколько эпизодических ролей «кушать подано» в Камерном Драмтеатре. Коллеги по труппе отзываются о ней вполне сносно.

– «Сносно» – это как? – не понял Макс.

Следователь – он был в возрасте и по праву смотрел на столичного гостя со снисходительным любопытством, усмехнулся:

– Это значит, что никого не успела подсидеть, в интригах тоже не поучаствовала, но девица бойкая, палец в рот не клади, так что все это с наречием «пока». Это же касается любовных связей – держалась, интрижки не заводила. Но, впрочем, у нее и часов в театре было с гулькин нос.

Макс просмотрел заявление и протоколы опроса родителей девушки, ее подруги, нашел адреса ее соцсетей:

– Последние посты были в день исчезновения… Надо геолокации пробить через сотового оператора, делали? – Он посмотрел на следователя.

Тот кивнул, вытянул из папки распечатку, подтолкнул ее к Александрову и подпер голову рукой с нескрываемым интересом – ему было очевидно, что дело у него заберут, а значит, «висяка» у него не останется. В том, что тело пропавшей вряд ли найдут, он был уверен – на Урале уже властвовала осень, дожди размыли дороги, наполнили реки, а потому найти тело будет ох как непросто. Ну, если ли только случайно кто-то на него не наткнется… Но в такие случайности не верилось.

Капитан Александров тем временем изучал распечатку. В Москве он легко ориентировался, а вот Челябинск не знал совсем, а потому ровные столбцы с координатами ему ни о чем не говорили, но вот столбец с кодами базовых станций… Он толкнул в бок Глеба, указал на предпоследнюю строку в детализации:

– А это же на той самой улице, где общага, в которой мы Сорова задерживали? – и он перевел взгляд на Федорченко.

Тот почесал за ухом.

– Ну, да…

– Давайте-ка проверим по координатам, где именно Глафира отключила свою мобилу.

Они склонились у монитора в кабинете следователя, вбивая последовательно последние десять координат.

– Получается, вечером в день исчезновения, Глафира была в ночном клубе. И после этого ее никто не видел, – Макс перевел взгляд на следователя.

Тот развел руками:

– Никто не сказал, что она собиралась в клуб идти. Мы клуб не проверяли.

Макс протянул:

– Поня-ятно. – Он посмотрел на Глеба. – Давай сверимся с детализацией по Нелейко и Сорову, а? Я считаю, надо сделать запрос сотовому оператору, подетально и выяснить, не только как передвигалась девушка в день исчезновения, где была, но и выяснить по двум задержанным – где они были и пересекались ли их локации.

Глеб кивнул:

– Думаешь, они могут быть знакомы.

– Как минимум это обстоятельство нужно исключить.

Пока готовилась информация от сотового оператора по Нелейко и Сорову, Макс отправился выяснить, чем ещё занималась пропавшая Глафира Темных в день исчезновения. И большую часть дня она провела в парке… Он хотел бы выяснить, что могла делать девушка в парке с пяти утра почти до вечера. Мог ли кто за ней последовать из леса?

Семья ничего не пояснила – девушка уже больше полугода как стала зарабатывать съёмками, жила отдельно.

– Да и прежде не слишком нас в свои дела пускала, – всплакнула её мать, пожилая и выцветшая от горя женщина.

Она просила найти дочь. Макс взял волосы с расчёски девушки – чтобы сверить ДНК – и обещал приложить все усилия. Это было совсем не то, что хотят услышать родственники потерпевших. Им как раз нужно обещание найти близких, вернуть всё на круги своя… Но ни один следователь не станет этого делать – внушать напрасные надежды, убеждать, будто всё хорошо, а он – волшебник Мерлин как минимум. Вот и сейчас в глазах матери Глафиры мелькнуло отчаянье. Прижав к губам замусоленный платок, она порывисто выдохнула и зажмурилась, едва сдержав рыдания. Макс заторопился к выходу.

– Подскажите, у неё парень был?

Мать отрицательно покачала головой и тут же кивнула:

– Был вроде, но кто и что – не знаю, не знакомила она меня со своими ухажёрами. – Она собралась было заплакать, когда её лицо внезапно озарилось идеей, будто лампочка внутри зажглась: – Алёна… Алёна Седина, они дружат со школы, в одной группе сейчас учатся, она должна знать. Глаша что-то говорила о съёмках, но в какие дни они, где… не знаю. А Алёнка может знать, она въедливая, про всех всё знает!

Алёна Седина была в числе опрошенных следователем, ничего не сообщила: или не знает, или ей есть что скрывать.

Уже стоя в скверике у дома Темных, он набрал номер Аделии:

– Ну, наконец-то, – жена отозвалась весёлым голосом. – Ты можешь объяснить, что происходит? Какого лешего за мной как с писаной торбой вся полиция города носится, таскает супчики, домашние сухарики, кофе крафтовый и ресторанное рагу в лотках?!

– Они не ресторанные, как я могу догадаться, – Макс улыбнулся. Голос любимой женщины, доносившийся из динамиков, растворял расстояние и отодвигал мрачную уральскую осень. – Это Мария Кузьминична, из столовой местного следственного комитета.

– Из столовой?.. – Аделия поперхнулась. – Ну, знаешь… Это же Бочкин, получается, твой напряг бедную женщину… Фух, неудобно-то как!

Макс отмахнулся:

– Брось! Воспринимай это как шефство. Приеду, зайдём, спасибо скажем…

– О, насчёт «приеду»! – Аделия оживилась. – Когда этот счастливый момент случится?

– Я его приближаю, как могу, – Макс помрачнел, посмотрел на склонившиеся над ним свинцовые тучи. – Думаю, день-два и смогу ехать назад.

– День-два – это ещё по-божески, это тебе ещё три дня отпуска останется!