Но гораздо чаще таким поведением близкие привлекают внимание к себе, они буквально кричат своими поступками о беде, которая происходит за стенами благополучного дома, в душах и головах.

Что служило причиной равнодушия в случае дочери Валентины, можно было лишь гадать.

Обернувшись в махровый халат и выйдя из ванны, Аделия заварила себе чай, вытащила из сумки небольшую свечу и плотно закутанный в темную ткань сверток. Удобно устроившись за журнальным столиком, она сделала несколько глотков еще горячего чая. С улыбкой втянула пряный аромат с нотками цитруса и бергамота, и, отставив кружку, чиркнула спичкой и зажгла свечу. К ненавязчивому аромату чая добавился обволакивающе мягкий, маслянистый, запах сандала и миндаля. Взяв в руки сверток, Аделия помедлила.

Бережно развернув его, расправила темный бархат и положила ладонь на стопку потрепанных гадальных карт. Выцветшие рубашки, скошенные и съеденные тысячами тасований, они приветливо подставили свои спины, зашептали едва слышно. Кончики пальцев согрелись, под ними – будто мягкий игольчатый ковер, где каждая иголка покалывала, разгоняя кровь Аделии.

– Что происходит между Валентиной и Нелли? – спросила она.

Она обычно так не делала – не спрашивала, о чем ее не просят и что ее не касается. Но здесь, растущее непонимание и беспокойство, приправленные сочувствием к одинокой пожилой даме, заставили Аделию все-таки задать картам вопрос.

Ответ ее шокировал. По нему выходило, что между Валентиной и ее дочерью никаких проблем нет. Идеальные отношения, основанные на доверии, взаимной любви и привязанности. Когда-то в прошлом, была больно ранившая обеих ситуация, связанная с мужчиной. Это мог быть отец и его болезнь. Вполне понятная ситуация, она сблизила женщин. Ведущей в их отношениях была Валентина, деятельная и безапелляционная Дама Мечей. Рядом с ней Нелли оставалась тенью, но, кажется, обеих это устраивало.

Заканчивался расклад картой из Старших арканов – Смерть, которая обещала преобразование.

Расклад оставил Аделию в недоумении. Она вытянула сигнификатор, который должен был дать ключ к раскладу.

– Час от часу не легче, – вздохнула Аделия, разглядывая изображение с двумя свитками в руках. Верховная Жрица, намекающая на сокрытое знании, тайне, которая тщательно скрывается семьей Догматовых.

Еще какое-то время рассматривая расклад и прислушиваясь к шепоту старых карт, Аделия выбрала из расклада старшие арканы и разложила их перед собой. Ложь, очень много лжи – вот, что видела Аделия вокруг Валентины. Неоправданные ожидания и бесконечное одиночество.

Она решила, что зря задала вопрос о Валентине – та не просила об этом, а значит, карты могут чувствовать праздное любопытство, с которым к ним обратилась Аделия.

Да, она верила в их сознание, объединенное сознанием тысяч страждущих ответов людей, что приходили к ним за советом, оставляя всякий раз частичку собственной души. Да и как можно не верить, когда у семидесяти восьми карт обнаруживалось собственное настроение, характер, они могли обидеться, если она не брала их с собой в поездку, могли хандрить, если им задавали слишком много вопросов, могли замкнуться, если не хотели говорить неприятные ответы, которые человек не был готов услышать.

Магия ли это? Аделия не была уверена; она даже думала, что сама приписывает картам свойства, которыми те не обладают. Но что делать с абсолютно верными прогнозами? Или списывать их на талант карт, или удостовериться в собственной гениальности и прозорливости. Аделия предпочитала верить в первое.

И потому сейчас, собрав карты, принялась тасовать колоду. Макс тоже не верит в карты, не верит в расклады, считая это ересью. Это и было ересью, если смотреть на них как на магический артефакт. Но карты придумывали не дураки. Каждая – тончайше выстроенный архетип, подсказанный реальной жизнью. Система знаков, сотни лет практики их прочтения. И то, что Макс не видит в этой системе знаков смысла, это не вина самих знаков. Для незнающих и иероглифы – просто красивые картинки.

Дама Мечей выскользнула, встав в перевернутую позицию… Аделия замерла, уставилась на карту. Сдвинула колоду и вытянула еще одну. Дьявол лег рядом с перевернутой Дамой Мечей.

Оставив их как сигнификатор, Аделия вытянула еще десять карт. Дама Мечей – угроза, в этом не оставалось сомнений. За её спиной змеилась Башня, из-под её ног сыпались мечи и потоками лились слезы. Эта была Дама, несущая смерть.

Аделия отшатнулась.

Максу угрожает опасность? В момент, когда выпала карта, она думала о Максе.

Почему-то она сразу подумала о нем – эти вещи, что обнаружились в ее чемодане, они появились неспроста, они могли быть посланием Максу. Они могли быть предупреждением. Это объясняло, почему Макс бросил все и принялся искать того, кто подбросил окровавленные женские вещи.

Аделия ахнула и отпрянула от столика – угроза могла быть адресована ей, вот почему Макс приставил к ней Бочкина, вот почему рядом с ней постоянно кто-то дежурит из полиции!

Как она могла быть так глупа, так невнимательна, чтобы не сложить два и два?!

Аделия поднялась и, схватив мобильный, вышла в ванную, притворила за собой дверь. Набрала номер Макса.

– Не спишь? – спросила.

– Ложился как раз, – бодро отозвался муж. В динамик прорывались звуки аэропорта.

– Врешь, – догадалась Аделия. – Будь осторожен, тебе может угрожать опасность!

Макс цокнул языком:

– Ты только сейчас поняла, что вышла замуж за следователя? Это для тебя такое шокирующее открытие, что ты проснулась почти в полночь? – голос Макса стал веселым.

Аделия разглядывала собственное отражение в зеркале – брови сомкнулись, на щеках заиграл румянец.

– Макс, я сейчас обижусь.

– Понял. – Макс куда-то шел, голос его немного срывался, а звуки аэропорта отдалялись. Послышался шум дождя и шелест проезжающих шин. Макс вышел на улицу. – Адель, я же не опер, я следователь. У меня самая нудная и спокойная на свете работа, я же рассказывал тебе. Все время в кабинете, с бумажками. Так что не волнуйся.

Аделия не хотела признаваться, но, видимо, у нее не оставалось выбора:

– Я гадала… Тебе угрожает Дама Мечей, она из твоего прошлого, очень зла на тебя, ненавидит… И она очень близко, готова нанести удар. – Аделия говорила быстро, будто боясь, что шлейф предсказания ускользнет от нее. Или Макс прервет ее, не дослушав. – И я подумала, что эти окровавленные вещи в моем чемодане, они могут быть каким-то знаком. И ты знаешь, что это за знак, поэтому сорвался из отпуска. Значит, угроза реальная…

Макс натянуто рассмеялся:

– Адель, ну ты как мое начальство прямо, они тоже в каждом чихе видят угрозу следователю и воспрепятствование отправлению правосудия… Но я тебе точно говорю, нет в этом деле никакого «дамского» следа. Я уже почти во всем разобрался, чес слово.

Аделия молчала. Она по памяти просматривала выпавшие карты. И чем больше думала, тем больше понимала – они говорят о вполне конкретных вещах.

– Это дама обижена на тебя из-за своего ребенка, Макс. Это мать кого-то из твоих подследственных, кого ты отправил в тюрьму. И эта женщина не в себе, Макс.

И вот тут у Макса пробежал неприятный холодок по спине – ему вспомнилась одна такая женщина. Ослепленная ненавистью, она бросалась на него в кабинете. Седые волосы сбились набок, с уголков рта на подбородок и деловой костюм из дорогой английской шерсти капали хлопья пены. Глаза лезли из орбит. Сыромятина Галина Александровна, мать мажора, убившего двух человек. Он не сразу понял, но она точно страдала каким-то психическим расстройством, она заговаривалась во время допросов, путая возраст своего сына, а потом и вовсе вцепилась Максу в горло и едва не загрызла его, хорошо, что за дверью кабинета оказались опера, они-то и оттащили Сыромятину от Макса.

Максу стало не по себе. Почему, вспомнив о том ненормальном семействе, он сбросил со счетов мать? Только ли потому, что ее признали невменяемой и отправили на принудительное лечение? Сыромятина могла уже выйти… Или сбежать.