За обновкой Леся отправилась в Ярославль, — разумеется, в сопровождении мамы. Весь день они ходили по магазинам, поссорились миллион раз. Мама-то хотела найти что-нибудь попроще, так, чтобы удалось сэкономить.

— Вот старый дурак, не посоветовался со мной, дал ребенку деньги, половину зарплаты отвалил, — сетовала она на щедрость супруга. — Ну сама посуди, зачем тебе дорогое платье? Где ты его будешь носить? В огороде? Чтоб поросятам было приятно на тебя посмотреть, да? А так мы бы питались на эти деньги целый месяц, тебе бы сапоги новые резиновые справили, брату твоему — тетрис, он давно просит.

Но Олеся была тверда, словно крымский гранит. Ей приглянулся декольтированный костюм из золотистой парчи.

— Ну и будешь выглядеть в нем как Монсеррат Кабалье! — воскликнула мама.

— Мам, ну что ты, в самом деле, — рассердилась Олеся, — дай хоть раз одеться по-человечески. А потом пойдем в кафе, отметим покупку.

В результате и платья выпускного ей не понадобилось — Олесю привезли в Москву. Ехала она налегке — в старомодном рюкзаке из зеленой брезентовой ткани лежало несколько чистых футболок и тот самый парчовый костюм, который Олеся теперь считала своим талисманом.

— Где же ты живешь? — спросила Нина.

— Да квартиру мне сняли, — объяснила Леся, — однокомнатную. Сказали, что потом отработаю. Теперь вот каждый день учат ходить, фотографируют в разной одежде. Геннадий мне костюмы собрал для конкурса — два вечерних платья, туфли на каблуках. Мне сказали, что в Барселоне нам выдадут еще одинаковые купальники и спортивные костюмы.

— Ты знаешь, а я ведь тоже не закончила школу, — вдруг призналась Нина, — приехала в Москву за несколько дней до выпускного бала. Так аттестат и не получила. Думала, в Москве закончу экстерном, но как-то не сложилось…

— Вот здорово! — отчего-то обрадовалась Олеся. — Значит, через несколько лет я стану такой же шикарной, как ты. Буду в журналах сниматься! Вот бьт мне повторить твою карьеру!

«Не дай бог!» — подумала Нина, но промолчала. Зачем голубоглазой Олесе знать о грязи мелкого модельного бизнеса? Может быть, ей повезет — и перед недоученной деревенской школьницей распахнутся двери самой высокой моды? Может быть, она с лихостью альпиниста-разрядника вскарабкается на подиумный олимп, не получив при этом ни серьезных травм, ни мелких зуботычин? Судьба у каждого своя.

…В Барселону они летели вместе.

В самолете Олеся занервничала:

— Я ни разу не летала. Нина, что мне делать, я высоты боюсь?! — У нее был милый акцент северных русских провинций, слово «боюсь» она произносила, четко проговаривая букву «о».

На них обращали внимание: стройные, тонконогие, одна — светленькая и веселая, словно двухмесячный щенок, другая — серьезная и темноволосая. Сосед по креслу попросил посмотреть их портфолио. Нина протянула ему свою папку, но комментировать фотографии отказалась, сославшись на головную боль. Зато Олеся говорила за двоих.

— Нинка очень известная модель, — взахлеб рассказывала она попутчику, — смотрите, это она в немецком каталоге. Представляете, специально для этих съемок ее вывозили во Францию, бесплатно, представляете?

— Ну а твои фотографии где? — вопрошал попутчик, упитанный мужчина лет сорока в дорогом шерстяном костюме.

— У меня фотки попроще, — рассмеялась Леся, — хотя есть и портрет, и в полный рост, все как положено. Их мне в Москве сделали, в студии. Очень известный фотограф работал.

Программа барселонского конкурса не отличалась особенной оригинальностью, — должно быть, все профессиональные конкурсы красоты похожи друг на друга, словно яйца из одного гнезда. Дефиле в купальниках-бикини, конкурс фотографий и на финальный выход пять победительниц в платьях эпохи короля Людовика Пятнадцатого — с пышными, громоздкими юбками и переливающимися твердыми корсетами. Платья эти висели в офисе агентства «Грасиэлла», девушкам запретили и близко подходить к шикарным нарядам до самого конкурса. Однако каждая участница успела украдкой потрогать расшитый золотом воротник, погладить тяжелый парчовый рукав и мысленно примерить этот шедевр на себя.

Девушек привезли в Барселону за неделю до конкурса. Нина думала, что все это время они будут мучительно долго, до стертых в кровь пяток, репетировать каждый выход, — по крайней мере, на Егорьевском конкурсе красоты все было именно так.

Но в первый же вечер, сразу после расселения, им велели нарядиться в вечерние костюмы и собраться в холле отеля.

— Интересно, зачем это? — волновалась Олеся. — Нам надо понарядней как-нибудь выглядеть, да, Нин? — С этими словами она скрылась в душе, где провела почти два часа.

Напрасно Нина топталась возле запертой двери, уговаривая Олесю поторопиться.

— Мне же тоже надо успеть накраситься, не будь такой эгоисткой!

— Ну Нина, ну еще пару минут. Зато когда я выйду, ты меня даже не узнаешь.

И это оказалось правдой.

Выпорхнувшая из душа Олеся выглядела как исполнительница роли праздничной елки на кремлевском новогоднем утреннике. Бархатное платье, расшитое разноцветными стразами, обтягивало ее стройную фигурку словно вторая кожа. Украшения выглядели так, будто бы Леся сняла их с главной жены какого-нибудь арабского принца, — маленькие аккуратные Олесины мочки оттягивали массивные кольца из дутого золота, на пальцах сверкали фальшивые изумруды и сапфиры, а на воротнике, возле самого горла, тускло поблескивала громадная брошь в виде пантеры. Кроме того, Олеся была накрашена, как русалка с праздника Хэллоуин — сине-зеленые разводы блестящих теней на веках, неестественно-малиновый румянец на щеках и кроваво-красные губы, жирно обведенные темно-коричневым контуром.

— Ну как? — самодовольно спросила Леся, принимая стандартную позу манекенщицы — одну ногу вперед, руки на талию. — Я похожа на принцессу из детского кинофильма, да?

— По-моему, ты напоминаешь бабу на чайник, — пробормотала шокированная Нина. — Лесь, тебе не кажется, что ты немного переборщила с украшениями?

— Но они же сами сказали, что надо надеть вечерние костюмы, — пожала плечами Леся, — мне Гена выдал несколько платьев, но они какие-то неинтересные, незаметные. Вот, например, это скучное бархатное платье я сама расшила стразами и жемчугом. По-моему, так оно выглядит куда лучше.

— О боже, — простонала Нина, — ты хоть знаешь, сколько стоит это платье? Это же Шанель, Генка в Париже прямо с подиума покупал. Немедленно оторви жуткие стекляшки. Где ты их только взяла?

— В галерее купила, — охотно объяснила девчонка, — между прочим, пятьдесят рэ, не какая-нибудь дешевка.

Нина с Олесей немного опоздали — по крайней мере, все остальные участницы уже собрались в холле.

Это был настоящий парад красоты. Высокие, тонкокостные, с идеально гладкой, юной кожей, большеглазые, с холеными гривами тщательно уложенных волос или стильными растрепанными стрижками — все конкурсантки были хороши как сама молодость.

— Если бы я была в жюри, никого бы выбрать не смогла, — простодушно призналась Олеся, — по-моему, на подиуме все мы смотримся одинаково.

— Но еще будет конкурс фотографий, видеороликов, — возразила Нина, — вообще, Гена объяснил мне, что в этом конкурсе главное — внешность. То, как умеешь двигаться, как позировать, неважно.

— А вот и наши русские участницы! — сказала по-английски девушка-менеджер. — Сегодня мы собрали вас здесь, чтобы вы смогли пообщаться и познакомиться. Сейчас вместе с нашим фотографом мы поедем в центр Барселоны — поснимаем вас на фоне вечернего города. Это пригодится для каталога конкурса. А потом у нас заказан ужин в очень дорогом ресторане «Сальвадор Дали».

Джина. Англичанка. Бледнолицая, с мелкими серыми глазами и коротким ежиком тускло-пепельных волос. «Невероятно, неужели эта серенькая мышка тоже модель, да еще и перспективная, — подумала Нина, украдкой разглядывая девушку, — странные, однако, вкусы у этих англичан!»