— Ты что, с ума сошла?! — закричала она, грубо хватая Нину за локоть. — Валяешься на грязном полу прямо в костюме. Напилась небось и ничего не соображаешь. Да ты хоть знаешь, сколько стоит это платье? Тебе на него за всю жизнь не заработать, вешалка безмозглая!

Нина не обратила никакого внимания на оскорбительные крики; с искаженным от острой боли лицом она скинула туфли, посмотрела на свои ноги и чуть не потеряла сознание от ужаса — ее изящные загорелые ступни были исполосованы множеством кровоточащих ран. Костюмерша потрясенно замолчала; вокруг плачущей Нины уже собралась толпа.

— Что случилось?

— Какой кошмар? Кто это ее так?

Кто-то обратил внимание на красивые серые туфли, валяющиеся возле Нины. Какая-то манекенщица засунула ухоженную ладонь в изящную лодочку и тут же громко вскрикнула:

— Мамочки, они кусаются!

— Кто кусается, дурища? — Постановщик взял в руки туфельку.

— Рука, моя рука, — девушка продемонстрировала всем окровавленные пальцы, — что скажет моя маникюрша? — завопила она.

— А не надо в следующий раз лезть своими руками куда не просят, — мрачно перебил постановщик, — в туфлях раскрошенное стекло. — Нина, где ты их взяла?

— У Люды, — Нина вытерла лицо грязноватой ладонью, — мне их дала Людмила Барановская.

— Это правда? — спросил постановщик у Людмилы, которая стояла вместе со всеми и с сочувствующим видом возмущалась подлостью анонимного Нининого недоброжелателя.

— Нет, конечно, — нагло ухмыльнулась Барановская, — я вообще не знакома с этой девушкой. Просто она в состоянии шока, вот и придумывает непонятно что. А туфли она взяла у костюмерши, я сама видела.

— Она врет! — возмутилась Нина. — У костюмерши не было туфель, вот она и отправила меня к Барановской. Это слышали все, все могут подтвердить.

Костюмерша, обычно строгая и неулыбчивая, вдруг ласково погладила Нину по голове:

— Не волнуйся, детка, у тебя и правда нервный шок. А Людочка права, я сама дала тебе туфли, неужели ты не помнишь? Только вот ума не приложу, кто же положил туда битое стекло?

— Теперь это никак не вычислишь, — вздохнул постановщик, — в гримерке, как всегда, было полно народу. Скорее всего, кто-нибудь из вешалок.

— Ну вот видите, а меня обвинили, — пожала плечами Людмила.

Нина видела, как знаменитая манекенщица отошла от окружающей Нину толпы, небрежно накинула на плечи эксклюзивную шубку от «Йоджи Ямамото» и пошла прочь — холеная, надменная, закутанная в легкий кружевной мех.

Почти месяц после этого происшествия Нина не могла носить ничего, кроме меховых домашних тапочек, да и то на три размера больше. Каждый день она меняла повязку на израненных ногах. Первое время Нина даже не могла встать с кровати, потом постепенно привыкла к постоянной боли при ходьбе. Но, разумеется, ни о каких показах мод и речи быть не могло.

Вдобавок Нина потратила почти все свои сбережения — фрукты, лекарства, визит к дорогому хирургу.

Почти каждый день ей звонила Александрина.

— Деточка, как ты себя чувствуешь? — фальшиво-беспокойно спрашивала она.

— Скоро смогу выйти на работу, — бодро отвечала Нина, понимая, что это волнует президентшу гораздо больше, чем Нинино самочувствие.

— Да, ты уж, пожалуйста, не затягивай. А то молодые наступают на пятки. Так недолго и из агентства вылететь.

Однажды Аля предложила ей работу на дому.

— Ты не представляешь, Ниночка, как тебе повезло! — прощебетала она. — Ты, разумеется, не забыла о том, кто такой Иван Калмык?

— Нет. — Нина вскочила с кровати и тут же мысленно отругала себя за слишком искреннюю реакцию.

— Ну так вот, он спрашивал про тебя. Я, конечно, все ему рассказала. Он возмущен, полон сочувствия и хочет тебя навестить.

— Здорово! — вырвалось у Нины.

— Естественно, не бесплатно.

— Что?

— Он просил у меня твой адрес, а я сказала, что адрес дать не могу. Зато могу его продать, — похвасталась Александрина, — я сказала, что Ниночка у нас самая дорогая девушка. Слукавила, конечно, но чего не сделаешь ради бизнеса! Я сказала ему, что несколько богатых бизнесменов уже навещали тебя и заплатили за твой адрес двести долларов!

— А он?! — Нина почувствовала желание разбить телефонный аппарат, просто со всей силы грохнуть его о стену. Хотя аппарат-то тут при чем?

— Он согласился! Так что без денег ты не останешься! Даже сидя дома.

Иван Калмык действительно ее навестил. После разговора с Алей Нина все время была внутренне готова к этому визиту. Она даже сменила старый, заношенный домашний халат на симпатичный спортивный костюмчик. Этот копеечный костюм был куплен Ниной с рук у метро, однако очень ей шел. Каждое утро Нина делала легкий макияж — немного прозрачной розовой пудры, еле заметные румяна, удлиняющая тушь для ресниц.

Но, разумеется, когда Иван Калмык все-таки пришел, Нина оказалась к его визиту неподготовленной. Она как раз нанесла на лицо грязевую маску для очистки кожи. И в это время в дверь позвонили. Нина, босая, с плотно сжатыми губами добралась до входной двери, проклиная Валю и Таню, постоянно забывающих дома ключи. Она долго возилась с замками, а когда наконец распахнула дверь, не поверила своим глазам — перед ней стоял Иван Калмык, загорелый, в светло-бежевом свитере и джинсах. Джинсы, надо сказать, необычайно ему шли, он выглядел мальчишкой, сбежавшим с последнего урока. Хотя какой мальчишка — полголовы седых волос?

— Нина, мне можно войти, — вежливо поинтересовался он, внимательно ее рассматривая, — или я не вовремя?

— Конечно, проходи, почему не вовремя? — светски улыбнулась девушка, совершенно позабыв про грязевую маску. — Проходи на кухню. Нет, лучше в комнату. Тебе чай или кофе?

— Кофе. — Он уселся на разобранную кровать.

Нина засуетилась, вымыла самую красивую чашку и пожалела о том, что кофе у нее только растворимый. И сладкого, как назло, ничего не осталось — сластены соседки съели всю пастилу…

Однако выяснилось, что Калмык принес с собой коробку дорогих шоколадных конфет. Нина ела эти конфеты, позабыв о диете, — кажется, никогда она не вкушала ничего более нежного, тающего во рту.

— А еще говорят, что в России самый лучший шоколад, — с набитым ртом заметила она, — помнишь, всегда считалось, что у нас лучшие в мире фигуристы, лучшее мороженое и лучший шоколад. А я недавно попробовала итальянское мороженое — так оно вкуснее нашего раз в десять… И шоколад тоже, как выяснилось.

— Зато фигуристы у нас действительно самые лучшие, — патриотично заметил Иван, — если это, конечно, может тебя утешить. А я, кстати, больше люблю московские конфеты. «Мишки», «Маски» и особенно «Каракумы».

Нина видела, что Иван тоже немного смущен. Неужели она и в самом деле ему нравится? Почему он так странно на нее смотрит?

— Ты знаешь, Ваня, — вдруг выпалила она, — Александрина сказала мне, что ты заплатил двести долларов за мой адрес.

Он удивленно вскинул брови.

— Она сказала, что двести? Вообще-то я триста заплатил.

— Неважно. Она меня обманула. И тебя, кстати, тоже.

— В смысле?

— Ну она сказала тебе, что некоторые бизнесмены меня уже навещали, да? И тоже платили за мой адрес.

Он взял ее руку в свои ладони: они были горячими и сухими.

— Ниночка, не оправдывайся, не надо. Ты мне и в самом деле нравишься, поэтому я и пришел, как только узнал, что с тобой случилось. Я с удовольствием буду помогать тебе, в том числе и материально, если понадобится. А вот твои остальные мужчины меня не интересуют. Я понимаю, что юной девушке в этом городе нелегко. Так что остальных мужчин для меня просто нет. И не надо об этом. Договорились?… Нина, мне, конечно, неловко спрашивать… — вдруг замялся он. — Но… что у тебя с лицом?

— Ничего, — удивилась она. Погладила свою щеку и вдруг подскочила, словно ее ужалила пчела: — О боже, маска! Как я могла забыть?! Маска же, маска! О нет!