— Он слишком много тебе наобещал. Мужчины, в отличие от женщин, боятся своих обещаний. Да не волнуйся ты так! Он тебе еще позвонит! Обязательно позвонит, вот увидишь.

Но Иван не позвонил и через неделю. Нина неоднократно пробовала набирать его номер. Но всякий раз слышала в ответ: «Абонент временно недоступен».

Черт бы побрал этих временно недоступных абонентов!

И снова она завтракала с Василием Сохатым, и снова жаловалась ему на свою судьбу. И так же, как в прошлый раз, он внимательно выслушал ее и, верный дружбе, опять попытался помочь.

— Нина, я придумал. На самом деле телевидение — это тяжелый труд, телезвездой быстро не станешь. Тебе надо попробовать себя на эстраде.

— Ты думаешь, эстрада легче? — усмехнулась Нина. — К тому же у меня нет ни голоса, ни слуха.

— Ну ты же караоке поешь?

— Караоке все поют. Для эстрады талант нужен, иначе не пробиться.

— Нет, ну какая же ты скучная, — всплеснул руками Вася, — какой такой талант? Объясни мне, что такое талант? Для эстрадной карьеры связи нужны, и у меня они есть.

— Что же ты предлагаешь мне петь? Русские романсы?

— Зачем же романсы? — удивился он. — Романсы — это, конечно, красиво, но совершенно невыгодно с коммерческой стороны. Ты будешь петь в группе. Один мой приятель как раз группу набирает, он вкладывает в это дело кучу денег. Группа будет называться «Топ-модели». Ты подойдешь. Я попрошу, и тебя примут.

— Как интересно. Прямо без прослушивания? — ехидно спросила она. — Просто за красивые глаза? Или потому, что их продюсер твой друг, да? Извини, Вась, но я не верю.

— Вот дурочка! — Вася неожиданно расхохотался. — Ты что же думаешь, что петь там будешь?

— А что, на подтанцовках? — подозрительно поинтересовалась она. — Это непрестижно, не хочу.

— Ты просто рот будешь раскрывать, — как ни в чем не бывало объяснил Василий, — красиво раскрывать рот. Желательно под музыку. Сложное занятие, правда?

— А остальные участницы группы тоже будут рты раскрывать? Кто же тогда петь будет? — нервно рассмеялась Нина.

— А петь будут три выпускницы консерватории, замечательные девушки, талантливые очень. Правда, страшненькие, с такими физиономиями на эстраду не выйдешь.

— А им не станет обидно? — Нина была шокирована. — Они не возмутятся, что петь будут они, а слава достанется кому-то другому?

— Милая, — Вася снисходительно потрепал ее по руке, — милая, знаешь, сколько они за это будут получать?

В новую женскую группу под названием «Топ-модель» входило три участницы. Нина была бледнокожей и темноволосой (продюсер группы заставил ее покрасить коротко остриженные волосы в блестящий темно-каштановый цвет. Вторая исполнительница — восемнадцатилетняя Анечка — была внешне похожа на Мадонну с какой-нибудь неизвестной итальянской гравюры, — высокая, с шелковыми длинными светлыми волосами, раскиданными по плечам, с огромными синими глазищами и трогательно худыми плечиками. «Как ее только мама с папой в шоу-бизнес отпустили?» — подумала Нина, впервые увидев Анюту. И в этот момент девчонка спросила:

— Слышь, а у тебя нет… ну покурить? — Голос у нее был низким и хриплым.

— Я не курю, — улыбнулась Нина, — но знаю, где здесь ближайший сигаретный ларек.

— Ты что, с ума сошла? — усмехнулась Анечка. — При чем тут какой-то ларек?

— Ты же сама сказала, что покурить хочешь, — удивилась Нина.

Анна вдруг раскатисто захохотала:

— Ну ты и наивняк! Да я же не сигареты имела в виду, а шмаль. Ты что, шмаль не куришь, что ли?

— Не курю, — честно призналась Нина.

— Много теряешь, — миролюбиво заметила Анечка, — я тебя как-нибудь угощу. Мне скоро приятели такую шалу из Амстердама прикатят, один раз затянешься, и все! Глаза на лоб вылезут.

— Сколько же тебе лет? — спросила Нина.

— Много, семнадцать, — важно пояснила Анечка, — а тебя где нашли? Или ты из девочек нашего продюсера?

— Я сама нашлась, — улыбнулась Нина, — один знакомый привел. Я бывшая модель.

— То-то я смотрю, мне лицо твое знакомо! А я тоже хотела стать моделью. Я из маленького городка на Севере, ты такого и не знаешь. Приехала в Москву вместе с подругой. Мы целый год на билет копили, приехали без денег, почти без вещей. Три дня потусовались, ну и пришлось… сама понимаешь.

— Что?

— Собой приторговывать! — весело сказала Аня. — Мы работали вдвоем, без всяких там сутенеров. Подходили к прилично одетым мужикам и предлагали себя, — и гордо добавила: — За пятьдесят долларов, не по дешевке!

— И что? Что потом?

— Ну насобирали денег, — охотно рассказывала девчонка. Видимо, у нее не было никаких комплексов по поводу своего сомнительного прошлого. — Фотографии красивые сделали. Потом Олеське, подруге моей, повезло. Ее взяли на конкурс «Модель года», в Барселону. Мы вместе ходили на отбор. А мне сказали, что у меня нос крупноват и губы тонкие. А это сейчас немодно — чтобы губы тонкими были. Ну Олеська быстро от меня отдалилась, а мне пришлось взяться за старое. А Сашка, наш продюсер, моим клиентом был.

— Подожди, а как фамилия твоей подруги? Этой Олеси? Она действительно ездила на конкурс, ты ничего не путаешь?

— Я вообще никогда ничего не путаю, — вскинула подбородок Аня, — Олеся Сазонова. А что?

— Да нет, ничего, — растерянно сказала Нина, — просто, кажется, я ее знаю. Только мне она рассказала совсем другую историю про свое прошлое.

— Подожди, дай угадаю! — азартно воскликнула Аня. — Она сказала, что она выросла в детдоме, и ее все били за то, что она такая красивая. Ну а в первый день, когда она из детского дома вышла, ее на улице заметил букер модельного агентства! Да? Я права?

— Нет, — потрясенно покачала головой Нина, — она сказала, что…

— Подожди, я еще не закончила, — перебила Анюта, — значит, она сказала, что выросла в глухой деревне, за коровами и поросятами ухаживала. Один раз за много лет приехала в город — платье выпускное купить. И попала на региональный отбор конкурса. Ну что, теперь угадала?

— Угадала, — эхом повторила Нина.

— Да ты не дергайся, я не экстрасенс, — хихикнула Аня, — просто мы с ней любили такие истории про себя придумывать. Типа что мы скажем в модельном агентстве. Ведь проститутку уличную в модели не возьмут.

Третью участницу их музыкальной группы звали Банни. То есть это, понятное дело, был ее сценический псевдоним, а своего настоящего имени «коллега» сообщить не пожелала. Двадцативосьмилетнюю Банни нельзя было назвать красавицей, но она, безусловно, была самой яркой девушкой в их трио. Высоченная (выше на голову стовосьмидесятисантиметровой Нины), с сильными, мускулистыми ногами, крупными чертами лица и звонким смехом. У нее были шикарные густые волосы — Банни красила их в ярко-красный цвет. А еще она носила сетчатые колготы, мини-юбки и меховые коротенькие жакеты, она курила настоящие крепкие сигары, но что самое удивительное — все это ей очень шло.

— Я бывшая модель, очень успешная, — сразу объявила она.

— Я тоже, — сказала Нина.

— И я, — на всякий случай добавила Анюта.

— Не знаю, не знаю, — Банни снисходительно посмотрела на новых приятельниц, — я вас никогда не видела. Впрочем, я работала в основном за границей. В Мюнхене, Париже, Лос-Анджелесе, Риме, Милане. Мне прочили великую карьеру, но я оставила модельный бизнес ради сцены.

«А на самом деле тебе просто исполнилось двадцать восемь, и тебя перестали приглашать на кастинги, — подумала Нина. — Скорее всего, так оно и было!»

— У меня очень много мужчин, — как ни в чем не бывало продолжила Банни, — я спала с одним богатым арабским шейхом, и он подарил мне яхту. Она сейчас находится на Лазурном берегу Франции. У меня там дом. И еще есть апартаменты в Нью-Йорке. Разумеется, с видом на Бродвей.

Аня и Нина многозначительно переглянулись. Потом они привыкнут к тому, что Банни любит немного преувеличивать. Причем сама Банни плохо помнила, что и кому она успела наврать, поэтому частенько путалась в «показаниях». Например, она очень любила историю об арабском шейхе и отчаянно импровизировала в финале. То вертолет он ей подарил, то «кадиллак».