Со стоном она выбежала из комнаты, уставилась на себя в зеркало. Только что она кокетничала с Иваном, абсолютно уверенная в своей неотразимости, а сама в это время была похожа на темнокожего бродягу, страдающего проказой!

В комнату она вернулась с чисто умытым лицом, покрасневшая, взволнованная. Что он теперь ей скажет?!

— Нина. Ты прелесть, — улыбнулся Иван Калмык, — если честно, я никогда не встречал такой девушки, как ты.

У него мягкие ладони. Интересно, это от природы или потому, что он еженедельно делает маникюр? У него на щеках трогательные ямочки — они появляются, когда Иван улыбается. Ну прямо как у легкомысленной пятнадцатилетней кокетки! У него необычные глаза — сине-зеленые, с серыми крапинками вокруг зрачков.

— Таня, по-моему, я влюбилась, — это признание вырвалось у Нины в одну из тех редких ночей, когда Татьяна была дома.

— Дай поспать, — заворчала соседка. У Тани было плохое настроение — вожделенную съемку для журнала «Красота» отложили еще на неделю. — А то, что ты влюбилась, я уже давно поняла. Ты уже столько дней ходишь как блаженная, ничего не замечаешь.

— И что же мне делать?

— Как будто бы сама не знаешь, — хмыкнула Танька, — надо сделать все, чтобы он на тебе женился. Станешь новорусской женушкой, в меха оденешься, плохо ли? — Она вздохнула.

— Нет, ты не понимаешь. Я и в самом деле в него влюбилась — совсем не ради выгоды. Мне все равно, сколько у него денег. Когда я начну наконец нормально зарабатывать, я верну ему те доллары, которые он платил мне за эскорт.

— Ну и дура, — зевнула Татьяна.

— Он самый лучший, — Нина словно не слышала ее реплики, — он такой взрослый и в то же время такой мальчишка. Он меня понимает, и он заботливый. Он добрый.

— Ну прямо Дедушка Мороз, — хихикнула Таня, — ну а каков он в постели?

— Не знаю.

— Как это? — Соседка даже приподнялась на одном локте. — Ты хочешь сказать, что умудрилась с ним еще не переспать?!

— Нет. Как-то не пришлось.

Таня расхохоталась:

— И после этого ты еще хочешь его завоевать. Дурочка ты. Да он тебя и как женщину-то, наверное, не воспринимает. Так, красивая картинка, Барби пластмассовая для демонстрации знакомым.

— Значит, ты считаешь, что уже пора? — серьезно спросила Нина.

— Давно пора, — хихикнула Танька. И отвернулась к стене.

И Нина решилась. Несколько ночей не могла уснуть от нервного возбуждения. Все мысленно проигрывала перед глазами эту сцену: «Иван, а не пора ли нам познакомиться поближе?» — «О да, дорогая!» Как это будет выглядеть на самом деле? Что ей сказать? Сыграть роль роковой соблазнительницы? Исподлобья взглянуть ему в лицо и, понизив голос до хрипловатого шепота, томно заметить: «Я так люблю голубоглазых мужчин!» Нет, только не это. Как глупо. И пошло — как в латиноамериканском сериале. А может быть, вообще говорить ничего не стоит? Ласково взглянуть, взять его за руку? Он же не дурак и сам, должно быть, все понимает.

Нина выкроила немного денег (целую неделю одной гречневой кашей питалась) и приобрела в ближайшем магазине черный пеньюар из полупрозрачных кружев. Кружева, разумеется, были синтетическими и колючими, зато Нина стала похожа на девочку с обложки легкомысленного журнала для мужчин.

Она была готова, как спортсмен, ожидающий выстрела стартового пистолета. Но пистолет молчал — Иван Калмык почему-то Нине больше не звонил. И тогда она решилась на фальстарт. Позвонила Але и между делом с самым независимым видом поинтересовалась:

— Алечка, ты ведь общаешься с Иваном? Ну как там его фамилия? Ты же поняла, о ком речь.

— А что? — подозрительно спросила Александрина.

— Ты понимаешь, кажется, я обронила в его машине кольцо. Не могла бы ты дать мне номер его мобильника?

— Какое кольцо? Ты же не носишь украшений. — Аля была бдительна, как вахтерша в Доме кино.

— Ну у меня есть одно колечко. Золотое, с маленьким фианитом. Мне его мама подарила, когда я конкурс «Мисс Егорьевск» выиграла, — вдохновенно врала Нина, — так вот, я точно его там обронила. Просто больше негде. Пожалуйста, помоги.

— Но вы, кажется, никуда не ездили с ним в авто, — не унималась Аля, — в последний раз он к тебе домой приходил. Ты же еще не выходишь из-за порезанных ног. А до этого вы долго не виделись.

— Ну, значит, еще раньше обронила. Поверь мне, я точно знаю, что мое колечко там. Дай телефон.

— Нехорошо, Нина. Ты просто хочешь работать с ним напрямую, — возмутилась президентша, — ты знаешь, что он к тебе неравнодушен. И решила встретиться с ним не через агентство, а сама по себе. Чтобы самой получить все денежки. Но я слишком опытна в таких делах, так что тебе не удастся меня обмануть. В следующий раз придумай легенду подостовернее.

— Аля, да я не вру. — Нина чуть не плакала. Она скорее по инерции продолжала уговаривать, хотя уже знала наверняка, что никакого номера Аля ей не продиктует. Слишком она подозрительна и расчетлива. Настоящая бизнес-вумен.

— И вообще, — в Алином голосе зазвенел металл, — я хотела серьезно с тобой поговорить.

— О чем?

— О том. Заказчики уже несколько раз тобой интересовались. Так дальше не пойдет, мне просто придется удалить твои фотографии из банка агентства. Когда ты сможешь работать?

— У меня был врач позавчера, он сказал, что я иду на поправку, — старательно объясняла Нина, — он сказал, что еще неделю мне надо будет ходить в поликлинику на массаж, чтобы вернуть стопам чувствительность. И через месяц я уже смогу ходить по подиуму.

— Через месяц? — взвизгнула президентша, и Нина, поморщившись, отодвинула телефонную трубку подальше от своего уха. — Через месяц?! Ты что, издеваешься? Между прочим, я говорила с Таней, и она сказала, что ты спокойно ходишь по квартире.

— Так то ж в тапочках. Притом в мужских.

— Вот и прекрасно. Я выдам тебе туфли сорок второго размера, у меня есть одни такие. Для кобылиц держу, а то им очень сложно достать модельную обувь. Так что в понедельник у тебя показ.

— Но… я…

— Что?

— Ничего. А что за показ? — вздохнула Нина. Не хватало еще потерять работу.

— Умница, я так и знала, что ты согласишься. Ничего особенно сложного. Это показ нижнего белья в ночном клубе «Алая роза». Новый клуб, вряд ли ты его знаешь.

— Я никогда не демонстрировала белье, — замялась Нина.

— У тебя типично бельевая фигура, — хихикнула Александрина, — знаешь, в модельном бизнесе есть даже такой неофициальный термин — бельевая модель. Не каждая вешалка может себе позволить раздеться до купальника. В основном манекенщицы — тощие анорексички. Все ребра видны, и белье на них смотрится убого. А вот на тебе хорошо. На боди-арт-шоу все были от тебя в восторге.

— И не напоминай мне этот позор, — простонала Нина, — а что, это белье тоже будет… хм-м… эротическим?

— Нет, конечно. Простое трикотажное белье. Ладно, если ты так хочешь, я предупрежу стилиста, чтобы он подобрал для тебя самые закрытые варианты, — с легким раздражением добавила Аля, — так что не забудь. Понедельник, клуб «Алая роза», двадцать два ноль-ноль.

А в воскресенье ей позвонил Иван Калмык:

— Ниночка? Извини, что так долго не появлялся, мне пришлось смотаться по делам в Мексику.

— В Мексику? И что, ты был на пирамидах ацтеков?

— Был, — снисходительно подтвердил он, — и даже привез тебе подарок. Надо бы встретиться.

Нана сказала, что будет готова через десять минут; она подвела веки синим мягким карандашиком (рука дрожала, получилось только с третьего раза), надела свое любимое платье и положила в сумочку черный пеньюар и зубную щетку.

— Девочки, меня не ждите, — весело крикнула она Тане и Валечке.

— Что, святая невинность, решила подзаработать? — усмехнулась Татьяна. — Похвально, Нинель, похвально.

Нина не стала ничего объяснять, она лихорадочно зашнуровывала ботинки в прихожей и успела услышать, как большеглазая Валечка испуганно поинтересовалась: