— Сутки примерно так пролежит, — прокомментировала мне гувернантка. — После, должно быть, всё в порядке, но я ещё навещу её вечером, после окончания рабочего дня. Если вы не против, конечно же.

Мы были не против. Причём здесь же, рядом с девочкой, отдельную палату получила её мать, причём в данном случае больше интересовались вопросом спутанности её сознания и не особо адекватного поведения. Доктор Лемонс обещал отыскать кого-то из своего окружения с даром эмпатии, кто бы мог помочь разобраться с влиянием на Анну Белёву. Сам же Белёв активно напрашивался приступить к изучению артефакта, который влиял на его супругу. Кажется, он уже и забыл, что ещё буквально несколько часов назад собирался подорвать к чёртовой матери артефакторную мануфактуру и смену рабочих вместе с ней.

Но я охладил его пыл:

— Я бы на вашем месте, господин Белёв, подумал, что на вас есть такого интересного. Возможно, подарок от супруги, переданный в честь приобретения патентов, либо ещё что-то подобное, отчего в том числе и вы вдруг начали вести себя не особо адекватно и решили создать гекатомбу с жертвенником, результатом которой стало бы уничтожение нескольких кварталов столицы.

Тот смотрел на меня несколько насторожённо.

— Вы думаете, что и я?.. На мне?..

— Я думаю, что есть смысл полностью снять с себя всё, что только есть, включая все возможные аксессуары: очки, часы, кольца, в том числе и обручальные, и прочее. И ещё стоит переодеться в какую-нибудь другую одежду, включая нижнее бельё, и лишь через сутки, а то и двое, попробовать проанализировать собственное поведение.

Я видел, как внутри Белёва борются сомнения, но всё же рационализм, присущий артефактору и естествоиспытателю, победил всё остальное, и он кивнул.

— Тогда, если вы не против, я останусь в больнице, в отдельной палате, чтобы меня тоже обследовали, как и супругу.

— Я-то не против, но имейте в виду, что ваши перемещения по больнице будут ограничены. Мало ли какие ещё воздействия на вас произвели. Не хотелось бы, чтобы вы на месте больницы организовали огромный жертвенник.

Белёв кивнул и опустил голову, опасаясь встретиться со мной взглядом.

— Но я-то теперь… безопасен. Я же под клятвой. Я скорее умру, чем сделаю что-то подобное против вашего рода.

— Не хотелось бы рисковать.

Осталось ещё одно дело, которое можно было попробовать решить незамедлительно, пока во мне всё ещё плескалась сила энергетического накопителя. То, что я подкормил основательно Гора, никоим образом не уменьшило мою наполненность энергией. Как и предупреждал меня Войд, впечатления от энергетического пережора были самые что ни на есть неприятные. Проще говоря, сорок пять минут из отведённого мне часа уже закончились. У меня оставалось ещё четверть часа на то, чтобы добраться до Тенишевых и оттуда перейти на Алаид, где бы мы смогли спокойно поговорить с мурзой и определиться, каким же образом всё-таки на него воздействовать.

Потому действовать приходилось быстро. Я отправился в кабинет к сестре и оттуда связался с телефонной станцией, попросил соединить меня с резиденцией Тенишевых. Трубку подняли через долгих пять минут, сокращая и без того малые остатки времени.

— Латиф Сафарович, мурза рода Тенишевых у аппарата. С кем имею честь общаться? — неимоверно сухой, запыхавшийся голос мурзы проскрипел в ответ.

— Князь Угаров беспокоит. Мурза, если вы всё ещё нуждаетесь в помощи, спуститесь в ту же беседку, в которой мы с вами беседовали, и уберите охрану с территории в особняк. Мне не нужны соглядатаи. Поверьте, я замечу, если кто-нибудь там останется. На всё про всё у вас пять минут. После этого моё предложение теряет силу.

Дождавшись неуверенного согласия дрожащим от напряжения голосом, я опустил телефонную трубку и рванул на выход, там меня ждал Гор. От больницы до резиденции Тенишевых лету было минут десять, и запаса практически не оставалось. Но благодаря тому, что Гора я изрядно подкормил, он нёсся, опережая все возможные сроки. Согласовать полёт над столицей я не успевал, однако же ответственность за это я понесу уже несколько позже.

На приветственном пятачке на территории резиденции Тенишевых я опустился спустя семь минут, при этом заметил, что встречающих не было. Перейдя на магическое зрение, я понял, что мурза со всей серьёзностью отнёсся к моим требованиям. В пределах видимости, ни в лабиринте беседок и переходов, ни на парапетах высоких башенок — нигде не виделись ауры магов или неодарённых, все они находились внутри здания. Снаружи не было никого.

Не забывая, что роду покровительствует Тьма, я обратил внимание на тени. И хоть их очертания вполне соответствовали настоящим, отбрасываемым под влиянием порывов ветра, но всё же в их шевелении было нечто подозрительное. Я убрал Гора в моё личное Ничто, и едва ли не бегом отправился к беседке, благо память не подвела. Я запомнил маршрут, которым меня вели в моё прошлое посещение резиденции. Да и силуэт мурзы, оплетённый Тьмой, мрачным маяком указывал, где меня ждали. Несколько поворотов по тенистым аллеям, и я оказался внутри беседки.

Сам Латиф Сафарович выглядел неважно. Кажется, с нашего последнего визита он постарел ещё сильнее. Только сейчас к старости прибавилось измождённое состояние и некая дёрганность. Будто бы каждое движение вызывало у него боль. Он выглядел бледной тенью себя самого и сжимал в руках рукоять серебряного кнута, брата близнеца того, который я вернул в прошлую встречу. Мурза расхаживал из стороны в сторону в беседке, но заметив меня, замер и весь подался в мою сторону:

— Так вы всё-таки поможете? Я сделал всё, как вы сказали.

— По крайней мере, я попытаюсь, — не стал я обнадёживать старика, тем более что мутить меня от энергетического пережора стало основательно. В глазах всё троилось, мелькали разноцветные пятна выпитой энергии, будто пытаясь вырваться на свободу. Пришлось сделать глубокий вдох и резко шагнуть навстречу мурзе.

— А сейчас прошу меня простить, но это необходимый элемент.

Я, недолго думая, ударил по затылку Тенишеву, вырубив его, а сам тут же открыл врата для перехода на Алаид. Понадобилось меньше секунды, чтобы перейти границу врат и схлопнуть их за собой.

— Твою мать! — невольно вырвалось у меня. Тошнота отступила, зрение прояснилось, во всём теле чувствовалась необычайная лёгкость. Никогда не думал, что буду радоваться, опустошению резерва. А поди ж ты…

Перейдя на магическое зрение, я наблюдал, как плети тьмы, буквально спрутом оплетающие мурзу, вдруг принялись если не истончаться, то приобретать некий сероватый оттенок. Из насыщенных чернильно-чёрных клякс они превратились в серую хмарь, по цвету чем-то напоминающую пепел либо золу. Алаиду было всё равно, чью магию пить. Тьму он выкачивал с неменьшим аппетитом, чем до того архимагов. А ещё я был действительно удивлён тому, каков же размер магического резерва мурзы, если щупальца Тьмы даже не истончались, а лишь меняли цвет.

— Похоже, это результат влияния единения с первостихией, — озвучил похожие догадки Войд.

Как бы то ни было, мурзу следовало привести в чувство.

Но стоило примостить бессознательное тело к одному из чёрных базальных постаментов, где до того лежали архимаги, как я услышал из ниоткуда идущий голос.

— Прекрасное первое подношение, мой мальчик! Ты не мелочишься! Я приятно удивлена. Оставь же его мне! Он вкусен, и он подпитает это место, позволив ему вырасти ещё на несколько метров в диаметре.

Под словесными кружевами угадывался приказ, возможно, подкреплённый и некоторой толикой ментального принуждения, только в мои планы никак не входило скармливание мурзы Тенишевых Пустоте. К тому же мне не нравились её планы на увеличение размеров безмагической зоны в этом мире. Потому действовать необходимо было быстро.

Подхватив Тенишева на руки (при том, что он был всё-таки немалых размеров мужчина), я, недолго думая, опустошил свой резерв пустотный и открыл врата обратно к себе в резиденцию.