Не знаю, чего я ожидал от предстоящей встречи, возможно, яростного торга, попыток снизить цену помощи, завизированную кровью, но явно не того, что старик шагнёт вперёд, раскроет объятия, и Елизавета Ольгердовна, словно маленькая девочка, нырнёт в них.

— Лизонька, солнышко ты наше, луна наша среброликая! Я всегда знал, что вы отыщите в себе исконные силы и сможете вернуться к истокам. Я так рад, так рад! — хвалил с улыбкой неизвестный старик бабушку, а та просто-таки млела у него в объятиях.

— Роман Андреевич, как же я рада, что вы всё-таки живы! — не осталась в долгу княгиня. — Я почти на четверть века выпала из жизни, поговаривали, что вы ушли в мир иной.

— Так мы и уходили с сёстрами. Исследовали один из новых слоёв реальности. Вернулись совсем недавно и узнав о том, что произошло, сразу же рванули в столицу.

Казалось бы, короткий, ничего не значащий обмен репликами, а для себя я сделал вывод о том, что, оказывается, призыватели могут не только призывать из других слоёв реальности тварей, но ещё и сами исследовать эти слои реальности. Вот тебе и порталисты доморощенные, а я-то думал, что я уникальный. Хрена с два!

— Юра, позволь представить тебе Романа Андреевича Волошина, это отец Агоя Романовича и действующего главу клана. А также его сёстёр — Ясу Андреевну и Росу Андреевну.

Я отметил весьма интересные традиции именования в этом роду: уж насколько Агой был непривычен, но Яса и Роса и вовсе выбивались из вполне обыденного именования аристократов; от них так и веяло некоторой народностью, древностью и близостью к природе.

— Яса Андреевна, Роса Андреевна, Роман Андреевич, позвольте вам представить моего правнука, князя Юрия Викторовича Угарова, — с гордостью представила меня бабушка.

— Это тот отрок, что нашего Климушку уберёг от глупостей? — удивился старик. — Ух как молод телом, да только дух постарше да позакалённей будет.

Мы с бабушкой переглянулись.

— Рад знакомству, Роман Андреевич, Яса Андреевна, Роса Андреевна.

Мы расселись вокруг стола в бабушкином кабинете. Там же лежал экземпляр договора, скреплённый кровью столичной ветвью Волошиных. Глава клана вместе с сёстрами принялись его внимательно изучать по очереди.

Пока Яса и Роса хмурились, Роман Андреевич напротив чувствовал себя свободно, словно у себя дома.

— Сильная кровь у вас, Лиза, проснулась, рад за вас. А где же Николашка да Викуша? — вёл непринуждённую светскую беседу Волошин.

— Не осталось никого, Роман Андреевич. Ушли за грань, — отвечала бабушка о своей личной боли и потерях.

— Сами али помог кто? — нахмурился Волошин. — Уж прости, новостей последних не знаю. Только по роду сводку читал.

— Вике помогли, — не стала отпираться бабушка. — Юра чудом жив остался, а Николай… судьба у воев такая, сами знаете.

Волошины молчали, мы тоже. Молчание сие продолжалось минуты три, пока сёстры Романа Андреевича не обратили на себя внимание. Обменявшись с ними взглядами, Волошин отрицательно мотнул головой и забрал себе листы договора.

— Вот что… — начал он голосом, чем-то напоминавши скрип согнутой, но несломленной осины на ветру, — со своей стороны признаём все обязательства, подписанные кровью столичной ветвью Волошиных. Что хотите за спасение?

Неожиданно. Я никак не ожидал такого безапелляционного согласия на любые требования.

— Раз уж так вышло, что семьи наши связывают добрые отношения, — заговорил я, —то хотелось бы их закрепить, подписав договор о ненападении, союзничестве и всяческом режиме благоприятствования между нашими родами. Ситуация у нас непростая, поэтому если вы узнаете, что кому-либо из наших будет грозить опасность либо будет возможность её предотвратить, чтоб посодействовали, как это в своё время сделали мы, не отказали в помощи.

— Ну и… на сколько поколений заключаем? — уточнил Роман Андреевич.

А я даже удивился подобной формулировке. Заметив моё непонимание, Роман Андреевич пояснил:

— Больно молод ты ещё, Юрий Викторович. Хорошие условия, честные даёшь, не кабалу навешиваешь, а всё как предки завещали. Да только положено указывать количество поколений. Уже забыли все об этом. Скажешь «семь поколений» — вот она и будет дружба великая между родами. А если не уточнять, так спустя одно поколение и действовать кровная клятва перестанет.

Я же про себя отметил, что, видимо, совсем по совести решил поступить старик Волошин, уточняя такие вещи. Всё же я подобных тонкостей не знал; судя по удивлению, отразившемуся на лице бабушки, она тоже об этом не знала.

— Семь поколений. Согласны? — улыбнулся я, раз уж старик сам предложил такую формулировку.

— Добро, — согласился Роман Андреевич, поглаживая косу из своей седой бороды. — Но это ещё не всё! Ещё со своей стороны мы бы хотели заключить договор с вашей больницей на лечение наших людей. Больно уж впечатлило нас умение вашей сестры, княжны Угаровой.

— Не думаю, что есть какие-то преграды этому, — согласился я.

— Ну и, кроме того, хотел бы взять у вас разрешение в несколько ужатом варианте в личном общении поведать о том, что вы сделали для нас, — продолжал говорить Роман Андреевич. — Судя по вашей ситуации, вам просто-таки необходимо заручаться поддержкой других родов. А лучше всего для этого подходит решение щекотливых ситуаций, возникающих, как в нашем случае, непредвиденно и решать которые необходимо срочно. Если позволите, поделимся вашим участием в тушении наших пожаров. Глядишь, ещё кто-то из страждущих обратится, а вам на том связи крепкие можно будет устанавливать. Пусть не на семь поколений, как в нашем случае, но на одно — и того будет достаточно для передышки роду. Вам плодиться да размножаться надо, чтоб не извели под корень.

Я кивнул. Вот уж точно не думал, что старик займётся популяризацией нашего рода. Однако же чудны дела наши. Если такие вещи предлагают безвозмездно, грешно не согласиться. Да и заключение договора на эксклюзивное лечение в нашей больнице тоже о многом скажет тем, кому необходимо о союзе и доверии между родами Волошиных и Угаровых.

На этом мы порешили. Волошин собственной рукой вписал в экземпляры договора условия и собственной кровью заверил договор о ненападении, лояльности и сотрудничестве на семь поколений. Взяв себе экземпляр, он ещё раз поблагодарил меня за помощь, а после пригласил нас с Елизаветой Ольгердовной в гости в Карелию.

— Чай, и банька у нас там, и ягоды с грибами, и охота справная. Да и тебе, Лизок, после всего произошедшего полезно будет отдохнуть на природе. А князю, глядишь, и молодка может из наших приглянётся. А коли нет, так может и княжне кто из наших молодцев в душу западёт.

Я только ухмыльнулся. Старик Волошин ковал железо, пока горячо, желая скрепить наш договор не только кровью, но и браком.

Бабушка приглашение приняла, но дату визита не назвала:

— Дел в достатке, но как будет передышка, обязательно прибудем.

Пока же Волошиных провожали в малую гостиную на обед, бабушка чуть отстала и просветила меня в некоторых деталях:

— Ты уж не думай, что я в маразм впала от старости, раз обниматься к Волошину полезла. Романа Андреевича я помню ещё со времён, когда была сопливой девчонкой, поэтому и отношение у меня к нему едва ли не как к отцу. Уж думала, что четверть века как умер, а он, видишь, как… странствовал. К тому же, не терзайся и не ищи подвох в его действиях. Он поступил по совести, как и ты. Мы им, считай, половину клана сберегли. Поэтому и такая щедрая плата.

Княгиня ушла, я же задержался, убирая договор в семейное хранилище. Мысли мои при этом были сосредоточены на приглашении Волошиных. Меня искренне удивляло, что Роман Андреевич так спокойно говорил и предлагал нам приехать в гости с бабушкой, в то время как совсем недавно погиб его сын. Но, подозреваю, что если Агою Романовичу было за сотню, как и бабушке, то уж отец его и подавно был старше. Возможно, в таком возрасте смерть воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Доживу до его возраста — узнаю.