— Мы расстались, Сём! Рас-ста-лись! Или мне татуировку на лбу сделать, чтобы до тебя дошло?

— Лучше другую татуировку сделай, на букву «ш». Мне продолжить, или и так дойдёт?

— Какой же ты ублюдок, — шиплю, чувствуя липкое омерзение, расползающееся по коже.

— Давай так: я притворюсь, что ничего не видел, мы пойдём домой и поговорим.

— О чём? — тяну обречённо. — О чём нам говорить? Тебя вообще не должно касаться, с кем я сплю. Хоть со всем городом по очереди, какая разница?!

— Мы только месяц назад о свадьбе говорили, а теперь ты перед другим ноги раздвигаешь, так кто из нас пострадавшая сторона? Я всего лишь квартиру скрыл, в которой, между прочим, мы бы с тобой потом жили! А ты!..

— Да, я шалава, доволен?! — срываюсь, не обращая внимания, что на нас уже оборачиваются прохожие. — Трахаюсь со всеми, кто предложит! Так может, теперь ты свалишь, наконец, из моей жизни?!

— Успокойся, истеричка, — цедит Сёма, нервно оглядываясь.

— Собирай свои вещи и выметайся, иначе я реально полицию вызову, — бросаю и спешу домой. Колотит от нервов, от обиды, от того, как на меня посмотрел Рома. Кто я теперь в его глазах? Закрывшись в своей комнате, падаю на постель и обречённо мычу в потолок. Весь выходной насмарку. Слышу, как шумит Сёма, кажется, на самом деле собирает вещи. Скатертью дорога, надеюсь, больше никогда его не увижу! К вечеру он демонстративно топает в коридоре, сопит за дверью. Ждёт, что останавливать буду? Пусть нахрен сходит, там ему самое место!

— Я уже вызвал такси, — говорит громко. Молчу.

— Эль, я ухожу, — новая попытка. Сдавшись, стучит: — Эль, прости. Наверное, я был не прав. Но ты меня выбесила! У меня же тоже чувства есть, я тебя люблю.

Ага, любит он. Забыл, когда говорил это в последний раз, а тут раз, и любовь проснулась.

— Ключи на тумбочку положи.

— Эль, я же не вернусь.

— Очень на это надеюсь.

— Я серьёзно.

— Я тоже. Вали уже, а!

Он громко, раздражённо выдыхает, уходит наконец, демонстративно хлопнув дверью. Неужели на этот раз всё? Даже не верится. Выхожу из спальни, смотрю: ну, кто бы сомневался, что после себя он оставит срач! Ничего, убрать несложно, я не гордая, главное, чтобы ничего не забыл. По комнате как будто тайфун прошёлся, или обыск. На полу лежат несколько наши фотографий, наверняка оставил специально. Чтобы пожалела? После сегодняшнего точно никаких сожалений не осталось.

Заканчиваю уборку далеко за полночь, утром встаю с головной болью и отвратительным настроением. Как меня встретит Рома? Как с ним себя вести?

Ответ на первый вопрос встречает на кухне ледяным взглядом. Мы снова первые, время для разговора есть.

— Ром, — начинаю, чувствуя себя виноватой, дико виноватой. — Это правда не то, что ты подумал. Мы расстались месяц назад, он просто не мог съехать.

— Съехал? — спрашивает Рома сухо, проверяя продукты в холодильнике.

— Да, вчера.

— Надо же, как вовремя, — говорит саркастично и с силой ставит на стол контейнер с нарезанным варёным языком. — Я же говорил полосками резать! Твою ж мать, что за рукожопы!

— Ром, я говорю правду, поверь, — подхожу ближе. Низко опустив голову, он протяжно выдыхает, поднимает на меня глаза, упирается ладонями в столешницу.

— Скажи, ты поэтому меня отталкивала? Не могла решить, кто лучше?

— Нет, конечно! — возмущаюсь. — Как ты вообще мог такое подумать?!

— А что мне ещё думать, Эль?! Месяц назад, говоришь, расстались? Когда мы переспали, или на следующий день?

— Это… — открываю рот, хлопаю ресницами. Что сказать? Правду? Будь что будет. — Мы расстались в день свадьбы.

— И ты в тот же вечер прыгнула ко мне в постель, — криво улыбается. Задыхаюсь от возмущения: да за кого он меня принимает?!

— Я не понимаю, почему вообще должна перед тобой оправдываться, — цежу холодно, обхожу его и надеваю фартук. — Ты мне никто, как и я тебе. Рабочие отношения, помнишь?

— Помню, — бросает он. Стоим спина к спине, оба напряжены до предела, я даже дышу через раз. Пусть считает меня такой: беспринципной, легкодоступной, ветреной. Значит, такой и стану.

— А знаешь, — говорит вдруг Рома, продолжая перебирать заготовки в холодильнике, — это ты согласилась на секс, не успев расстаться с бывшим! Я к тому времени уже не был в отношениях.

— А знаешь, — оборачиваюсь, держа в руках нож, которым собралась вскрывать устриц, — это не твоё дело!

— Конечно, не моё! — он тоже оборачивается, тоже с ножом, правда, побольше. — Меня вообще твоя половая жизнь не волнует!

— Вот и не волнуйся!

— Я и не волнуюсь!

Замолкаем, тяжело дыша. Смотрим друг на друга, не замечая, что наставили ножи.

— А у вас тут весело, — замечает Ефим, входя в кухню с коробкой.

— Развлекаемся как можем, — отвечаю угрюмо. — Привет.

— Будете взвешивать, шеф? — Ефим ставит коробку на табуретку.

— Буду! — огрызается Рома, доставая весы.

Неделя проходит, как в аду. Если бы не уход Сёмы, я бы вообще взвыла, а так хотя бы возвращаюсь в пустую квартиру и просто падаю на диван. С Ромой почти не разговариваем, или говорим только по делу. Не знаю, насколько очевидна наша взаимная неприязнь, но к концу рабочей недели Лена говорит:

— Слушай, ты бы сбавила обороты. Он, вроде как, неплохой повар, пора смириться, что занял твоё место.

Да я об этом меньше всего думаю! Но каждый раз, когда он на меня смотрит, представляю, как протыкаю вилкой глаз. Ещё и Михаил, решив сплотить наш дружный коллектив, заявляет, что впереди у нас корпоратив. День рождения ресторана, который каждый год празднуем. У меня совсем из головы вылетело. Обычно мы едем в лес на базу, где на небольшой территории стоят уютные домики, и обычно я радовалась этим вылазкам, как возможности расслабиться и хорошенько оторваться. Теперь же… Да почему, собственно говоря, я не должна радоваться и теперь? Что изменилось? Достаточно просто не пересекаться с Ромой.

Но Михаил, по велению левой пятки, не иначе, вдруг решил разнообразить наш досуг и перед базой заказал квест. Форма одежды у всех походная, в сумках-холодильниках маринуется мясо и охлаждается алкоголь, поэтому энтузиазма инициатива не взывала, но с начальством спорить себе дороже.

Нас привозят в замок, где в подвале оборудовали что-то вроде средневековой камеры пыток, из которой нужно выбраться за час. Для меня же весь квест превратился в сплошную пытку, потому что в узких каменных коридорах слишком мало места, и я буквально чувствую, как Рома дышит в спину. Виена, которая идёт впереди, вдруг взвизгивает — что-то нашла. Все вместе мы собираемся в крохотном зале перед железной решеткой, за которой виднеется ключ.

— Надо принести жертву, — говорил Паша, читая какой-то древний манускрипт. — Кто пойдёт?

— Я! — тут же вызываюсь. Лучше в шкафу посижу до конца квеста. Никто не возражает — все уже прониклись азартом. Меня запихивают в железный шкаф, закрывают дверь. А что, тут даже комфортно, есть где развернуться. Жаль, телефоны пришлось на входе оставить, я бы почитала пока.

— Её веса слишком мало, — расстроенно тянет Виена. Шкаф должен опуститься на плиту и открыть дверь в камеру.

— Роман, помогай команде, — басит Михаил. Нет-нет, только не это! Откажись, ну! Но никто не хочет занимать его место, народ разыгрался. Не дожидаясь отказа, Рому впихивают в шкаф, дверь с лязгом захлопывается, что-то громко скрипит, народ весело кричит. Им весело, а меня вдавило в стену весом Ромы, так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он прижимается всем телом, раздражённо шиплю:

— Не лапай меня!

— Если бы мог, так бы и сделал, — шипит он в ответ. Дыхание шевелит волосы у моего виска. Его руки вытянуты по обе стороны от моих бёдер, выражение лица в кромешной темноте не разглядеть. Зато остальные органы чувств активируются на максимум: аромат его туалетной воды заполняет пространство, кожа начинает полыхать, слух улавливает каждый выдох и вдох. Моя грудь плотно прижимается к его, чувствую слабый запах пота, слишком приятный.