Эльвира

Счета, счета, снова счета. Конечно, у Семёна времени на то, чтобы хотя бы разобрать их, не нашлось, всё опять на мне. Коммуналка, выписки по кредиткам — ничего нового. Мы два года вместе, но он никогда не пытался просто вникнуть в процесс оплаты. Живём в моей квартире, Сёма даёт деньги на продукты, иногда подарки дарит, но львиную долю своей зарплаты тратит на художественные приблуды. Последняя покупка — графический планшет, причём, профессиональный, я за него половину суммы отдала, в честь дня рождения. Как говорят: первые сорок лет для мальчика самые сложные, а моему только тридцать исполнилось. Если честно, меня это увлечение рисованием давно начало подбешивать. Когда мы познакомились, он казался загадочным художником, творческой личностью высокого полёта. Мне, простому повару, и мечтать о таком не приходилось. Что у меня за плечами? Кулинарный техникум и курсы повышения квалификации, а он… Закончил Академию Художеств в Питере, работает в типографии иллюстратором и вот-вот начнёт покорять мир высокого искусства.

Через полгода Сёма предложил переехать в Выборг, у меня тут небольшая квартира, от тёти досталась. Сказал, что природа способствует вдохновению, и тут его талант заблистает новыми гранями. Я не возражала: не покорилась мне Северная столица, выше потолка не прыгнешь. А тут с руками оторвали, с моим-то опытом. Работаю су-шефом в ресторане карельской кухни, зарплата приличная по местным меркам, удаётся немного откладывать на ремонт и отпуск — хочу летом наконец на Чёрное море поехать. Вот если бы Сёма на нормальную работу устроился… Дизайнером в местной турфирме много не заработаешь, время идёт, а прорыва что-то на горизонте не видно.

— Сём, а что это за извещение? — верчу в руках жёлтый конверт с питерским адресом. Штамп свежий. Внутри письмо от управляющей компании, какой-то запрос на доступ в квартиру для замены труб отопления. Какая квартира, какой доступ?

— Сё-ём, — тяну, ничего не понимая. Он указан собственником жилья, 63 квадратных метра на улице Репина, исторический центр Петербурга. — Сём, это шутка какая-то?

Он выходит из ванной в облаке туалетной воды с древесными нотками — тоже мой подарок, на двадцать третье. Четверть зарплаты за неё отвалила, но для любимого же не жалко. Новая белоснежная рубашка — сам купил, на свадьбу, куда мы сегодня собираемся. Укладка идеальная, любит он за собой следить. Размахиваю бумагой перед носом, упираю руки в бока.

— Твою ж! Я же просил по электронке писать! — морщится, кривит губы.

— И?

— Да, это моя квартира, — вздыхает, смотрит укоризненно, словно я виновата в том, что он от меня целую квартиру в центре Питера скрыл. — Я её сдаю. А думаешь, как ещё заработать на хорошего агента, чтобы мои картины продвигал, чтобы выставку свою открыть?

— То есть ты всё это время экономил на жилье, жил за мой счёт, а сам копил на абстрактную выставку?

— На мечту, Эль! Я коплю на мечту! Хотя тебе не понять, у тебя предел — работать поварихой в местной забегаловке.

— Не поварихой, а су-шефом в ресторане!

Сёма никогда не скрывал, что относится к моей профессии снисходительно, но я глаза на это закрывала, а сейчас особенно обидно стало.

— Как ни называй, суть не поменяется. Быдлом была, быдлом и останешься.

Рука у меня тяжёлая, ладонь гудит от удара. С наслаждением смотрю, как расплывается красное пятно на его щеке.

— Чтобы, когда я вернусь со свадьбы, тебя тут не было, — цежу, а саму аж потряхивает.

— Я рубашку специально купил!

— В ней тебя и похоронят! Гандон штопаный!

— Думаешь, я за тебя цепляться буду?! За что тут цепляться? Три класса церковно-приходской да хрущевка на выселках! Ты ещё жалеть будешь, что такой шанс потеряла! А могла стать женой великого художника!

Конечно, терять бесплатную обслугу, которая и накормит, и обстирает, и в постели выложится, не хочет. Но я не собираюсь отступать. Чемодан-вокзал-Питер.

— Если ты не съедешь до вечера, утром найдёшь свои вещи под балконом.

Разговор окончен, уже не слышу, что он там за гадости в спину бросает. Взгляд в зеркало — идеально. Забираю ключи, сумочку, букет и выхожу, громко хлопнув дверью. А ведь ещё час назад представляла, как через полгода, может, через год мы тоже устроим пышную свадьбу, мысленно примеряла белое платье. Мудак! Господи, где мои глаза были?

Не найду никого… Пф! Мне двадцать восемь, на работе отбоя от предложений нет, не красавица писаная, но и не уродина, обычная девушка среднего роста и телосложения. Платье себе выбрала такое, что в нём себя чувствую Мерилин Монро, каблуки тонкие, ноги удлиняют. Да я прямо сегодня себе кого-нибудь найду, было бы желание!

Банкетный зал гостиницы «Виктория» украшен живыми цветами, денег на свадьбу не пожалели, сразу видно. Со Светой мы со школы дружим, когда позвала свидетельницей, не раздумывая согласилась. Правда, жених у неё мутный: холодный, строгий. Привлекательный, конечно, но общения у нас не сложилось. Впрочем, не мне с ним жить, после свадьбы молодые уедут в Москву.

Регистрацию проводят тут же, после поздравлений все набрасываются на еду. Мне пока кусок в горло не лезет. На вопрос подруги, почему одна пришла, отмахнулась, но от обиды до сих пор горький осадок. По сторонам не смотрю, ковыряю тартар из тунца, неплохой, кстати, крохотными глотками пью белое полусладкое. Хорошо, что Света решительно отказалась от традиционной свадьбы с тостами, я бы сейчас и двух слов не смогла связать.

За нашим столом давно все перезнакомились, спасибо, ко мне с расспросами не пристают. А я прокручиваю в голове разговор с Сёмой, свои мечты, планы, и комок внутри дрожит. Бесшумно выхожу из-за стола, мимо танцующих, в бар, который находится в лобби отеля. Здесь тихо, приятная музыка и коктейль наконец позволяют расслабиться. Было бы из-за чего переживать! Надеюсь, подонок уже собрал вещи и катится в Питер, если же нет… Его брендовые рубашки и кроссовки будут висеть на ближайшей сосне.

— Тоже заскучала? — голос ленивый, как и его обладатель, привлекательный брюнет. Смутно узнаю в нём свидетеля со стороны жениха. В суматохе толком не познакомились, вспоминаю, что представился Романом.

— У кого-то сегодня самый лучший день, а кого-то паршивее некуда, — помешиваю коктейль трубочкой. — Выгнала сегодня из квартиры мужа. Ну, как мужа — сожителя.

— Изменил? — Роман делает знак бармену, заказывает стакан виски со льдом.

— Нет, — морщусь. — Гандоном по жизни оказался, вовремя заметила.

— Бывает.

У него спокойный, уверенный взгляд, но без напора: так смотрят люди, которым нечего доказывать, из подобных харизма прёт вне зависимости от их желания. Она просто есть. Музыкальные пальцы ложатся на стойку, кольца нет.

— Ты женат? — я облокачиваюсь о стойку, кладу голову на ладонь и откровенно пялюсь, ведь есть на что. Могу себе позволить, теперь девушка свободная.

— Нет, — он растягивает губы в улыбке и отвечает таким же взглядом. — Не спешу туда, ещё успею.

— Правильно! — поднимаю коктейль. — За свободу!

— За свободу, — приподнимает стакан Рома. Какие у него губы чувственные! Резкие черты лица, загар, а губы к себе так и манят. Кажется, я начинаю плыть и совершенно не хочу останавливаться. Он придвигается ближе, божечки, как от него пахнет! От одного только аромата нервно ёрзаю и сжимаю бёдра, как будто возбуждение хлынет наружу и станет слишком заметным.

— Хочешь, продолжим общение в моём номере? Я тут остановился.

— Считаешь меня настолько легко доступной? — пытаюсь отыскать возмущение, не нахожу. Предложение слишком заманчивое, а я слишком хочу расслабиться. Безумие, конечно: не в моих правилах при первой встрече в койку прыгать, но этот как раз тот случай, когда надо поддаться эмоциям.

— Нет, — как же он голосом играет! Понижает до едва слышного, но при этом тембр остаётся ленивым, обещающим. Почти касаясь уха губами, он шепчет: — Я не предлагал ничего оскорбительного, просто пригласил выпить в номере. Сможешь уйти, когда захочешь.