— Как в другой мир провалился. Вы тут всем на слово верите?

— В основном тут живут честные люди. С нечестными никто не станет иметь дела.

— Поразительно.

— Привыкай, — говорю, а про себя добавляю: или проваливай.

Конечно, не жду, что Рома просто так возьмёт, и сдастся. А когда он достаёт набор своих ножей, глаза загораются: о таких мечтаю уже несколько лет! Могла бы хотя бы один из набора купить, но отдала накопленные деньги на планшет Сёме… Дура.

— Первое время будем работать по картам вашего прежнего шефа, — деловито говорит Рома, глядя в меню и параллельно перебирая технологические карты. — Потом начну вносить изменения. Тут есть что-то твоё?

— Есть, — отвечаю с гордостью. — Сульчины с морошкой, калаурока с ягелем и сосновыми почками, подаётся со сканцами, калитки…

— Стоп! А можно по-русски?

Снисходительно смотрю на него, подпирая мойку бедром.

— Как же ты собрался готовить традиционную кухню, если не знаешь основных блюд?

— Я знаю, — бросает с досадой, — просто названия пока не запомнил.

— Ладно, — вздыхаю. — Сейчас всё объясню. Сульчины — это блины, калаурока — уха, сканцы — лепёшки с начинкой…

Я показываю каждую карту, подробно расписываю рецепт, вспоминая, сколько экспериментировала со вкусом, чтобы добиться своего, неповторимого. Пусть меняет у Вилле что пожелает, свои рецепты буду отстаивать до последнего. За готовкой забываются распри, мы оба сосредоточенны. Не могу не восхищаться его сноровкой, это эталон, к которому хочется стремиться. Не смотря на обиду, признаю, что он невероятно сексуален за готовкой. Нож так и мелькает, каждое движение выверено до мелочей, ничего лишнего. Настоящий уау-эффект, круче любого секса.

— Почем ты решил остаться? — спрашиваю, нарезая кусочками язя. — Ты же приехал из Москвы, так?

— Надо было перезагрузиться, сменить обстановку.

Гложет любопытство: что могло случиться в его жизни, раз ломанулся из Москвы в глубинку? Прикусываю язык, чтобы не спросить, нечего лезть в душу, если не просят. У меня своих скелетов в шкафу достаточно, один Сёма чего стоит. Что-то я не замечаю в нём особого стремления съезжать, у самой банально нет времени, чтобы заняться его проблемами, хотя бы вещи собрать.

— А ты? — он бросает короткий острый взгляд. — Почему не хочешь работать в другом месте, переехать?

— Пробовала уже, вернулась. Пять лет в Питере прожила, не моё.

— Значит, амбиций нет?

Это я себя накрутила, или он спросил с нотками высокомерного превосходства? Иголки моментально вылезли, ощетинилась.

— Меня всё устраивает, — отвечаю холодно. На мои амбиции сегодня кто-то наступил, даже не знаю, кто это?..

— Постой… Погоди, ты метила на место шефа?

— Браво, капитан Очевидность. — Бедный язь под моим ножом превращается в фарш, вместо аккуратных кусочков.

— Ты же понимаешь, что я не знал.

— Если бы знал, не принял бы предложение? — ссыпаю рыбный фарш в кипящий бульон, где уже варится окунь. Ничего, обновим рецепт.

— Эль, — он осторожно касается плеча, — посмотри на меня. Мне правда нужна эта работа.

— Со своими навыками ты мог с лёгкостью устроиться в любой ресторан в городе.

— Но я уже здесь, и ради тебя не уйду.

— Я не прошу таких жертв. Мы не в таких отношениях, чтобы ты делал такие широкие жесты.

— М, а в каких мы отношениях? — его бровь насмешливо изгибается.

— Ни в каких, — отворачиваюсь, меняю доску, нож, беру зелень.

— Врёшь.

Короткий поцелуй в шею застаёт врасплох. Пробивает током, возмущённо смотрю на него, тяну угрожающе:

— У меня нож в руке. Не боишься, что случайно воткну не туда?

— Втыкать куда-то должен я, не ты, — почти мурлычет Рома, выразительно глядя на губы.

— Пошляк.

— Тебе нравились грязные словечки. Ты и сама на них не скупилась. Напомнить особенно горячие?..

— Я выпила и себя не контролировала. — Кровь заливает щёки, шею, уши, и пульсирует в висках. Почему мы не можем просто всё забыть, зачем напоминать?

— Мне понравилось, как легко ты теряешь контроль, — шепчет змей, кончиком языка дразня мочку. Глаза прикрываются, я почти сдаюсь, тяну носом воздух и взвизгиваю: — У тебя горит!

Рома моментально бросается к сковороде, снимает прижаренный кусок сёмги, качает головой.

— Так не пойдёт.

— Согласна.

— Ты меня отвлекаешь.

— Аналогично.

— Продолжим с места, на котором остановились?

Он серьёзно? Не собирается же заняться сексом на кухне посреди дня?! Но Рома слишком понимающе усмехается, как будто считал мои мысли, и достаёт новый кусок рыбы.

— Я про готовку, — говорит насмешливо. — Но то, о чём ты подумала, тоже продолжить не прочь. Позже.

— Моё условие не изменилось. Я не завожу отношения на работе. Как видишь, это слишком сильно мешает.

— Кто говорит про отношения? Дружеский секс, чтобы снять напряжение.

— Ты так сильно в себе уверен… Даже не думаешь, что могу отказать?

— Не вижу причин для отказа, — весело говорит Рома, переводя внимание на рыбу на сковородке. Закатываю глаза и горячу прошу небеса дать мне терпения. И выдержки, потому что под таким натиском будет сложно устоять.

Рома

Пересечься с Элей, ещё и на одной кухне, стало тем ещё испытанием, и для нервов, и для выдержки. Намеренно провоцировал, но не могу не признать, что хочу. Сложно держать себя в руках, когда знаешь, от чего отказываешься. Лёгкие провокации заводят, хотя давить не стану, если скажет категоричное «нет». Но я же не слепой, вижу, что Элю тоже ведёт. Умом понимаю, что лучше придержать коней, всё-таки, к отношениям пока не готов. И всё-таки, как нравится смотреть на её розовеющие щёки и намеренно прогревать, доводя до точки кипения! Она фырчит, как рассерженная кошка, а ещё — реально любит свою работу. За такую отдачу сложно не уважать. Не будь между нами того, что уже случилось, мы бы точно отлично сработались. Коллеги для меня не имеют пола, учитываю только профессиональные качестве в оценке их работы. Эле поблажек давать не собираюсь, но проведённая вместе ночь накладывает отпечаток. Отвлекает.

Я снял квартиру недалеко от ресторана, можно пешком дойти. Небольшая однушка на втором этаже четырёхэтажного дома позапрошлого столетия. Тут даже рабочий камин есть — настоящая роскошь. Развожу его в первый же вечер, дрова купил в ближайшем супермаркете, хотя они больше подходят для шашлыков. Надо поспрашивать местных, где можно запастись: слишком уютно выглядит пламя.

Первый по-настоящему рабочий день начинается с кофе и сияющей улыбки Виены — она уже пришла. Переодевшись, иду на кухню, застываю на пороге: Эля уже на месте, намывает вытяжку. Новый чёрный китель ей идёт, у меня даже тепло внизу живота разгорается. Всё-таки женщина в любой форме сексуальна.

— Какая молодец, — говорю ехидно. Сарказм — лучшая броня против нарастающего влечения. — Послушно выполняешь распоряжения.

Эля бросает на меня мрачный взгляд, продолжая мыть. Она стоит на табуретке, обе руки заняты, поэтому бесстрашно подхожу и останавливаюсь за спиной. Если прилетит мокрой губкой, сам буду виноват. Подхожу близко, слишком близко, чувствую слабый запах порошка — на работе Эля не пользуется туалетной водой. Волосы собрала и спрятала под шапочку, но несколько прядок лежат на шее. Не удержавшись, дую на них. Кожа розовеет, Эля замирает и смотрит на меня через плечо.

— Тебе жить надоело? — спрашивает с обманчивой мягкостью.

— Может быть, — перехожу на интимный шепот. Беру за бёдра и притягиваю к себе — наглости с утра не занимать. Эля вздрагивает, табуретка под ней шатается, едва успеваю среагировать, сжать крепче и спустить на пол. Она ужом выворачивается, упирается ладонями в грудь, но я держу, не выпускаю свою добычу.

— Попалась, — ухмыляюсь.

Откинув голову назад, Эля резко меняется: взгляд из колючего становится манящим, полным обещания. Опускается на мои губы, невольно сглатываю. Указательным пальцем она проводит по кадыку, обольстительно улыбается и вдруг хватает за шею, прямо под подбородком.