— У меня в домике спит Михаил, — шепчу, поглаживая щёки.

— А у меня — Виена, — хмыкает Эля. Просит: — Давай не будем пока спешить.

Не думал, что скажу это, но я согласен. Хорошо здесь и сейчас, а что будет завтра — посмотрим.

Мы так и не ложимся спать — целуемся, уютно молчим, целуемся снова. Весь день переглядываемся, когда никто не видит, прячем улыбки. Слишком давно я не чувствовал себя настолько окрылённым. Почему боялся начинать новые отношения? Плохой опыт — тоже опыт, Эля другая. Возможно, у нас ничего не получится, но, не попробовав, не узнаем. Когда нас развозят по домам, прощаемся долгими взглядами, а потом до ночи переписываемся. На работу не иду — бегу.

Атмосфера на кухне изменилась. Никого, кроме нас с Элей, пока нет, но напряженность между нами тоже исчезла. Убедившись, что пока мы реально одни, тянусь за поцелуем, и внутри всё ликует, когда она отвечает.

— Сегодня хочу, чтобы ты меня учила, — говорю, прерывая поцелуй. Всё это, конечно, хорошо, но мы на работе, неделя только началась.

— Чему? — как же солнечно она улыбается!

— Местным блюдам. Тем, которые разработала сама. До сих пор ты не допускала меня к готовке своих шедевров.

— Потому что не доверяла, — подмигивает. — Вдруг ты украдёшь рецепты и сбежишь? Это авторская кухня, сам понимаешь, каждая мелочь важна.

— Обещаю, что буду только слушать и впитывать. Веришь?

— Бери оленину, — усмехается и подходит к разделочной доске. Когда на кухне появляется Ефим, то не может сдержать удивлённый свист.

— Ничего себе, вас корпоратив сплотил! А где пух и перья, летящие в стороны?

— Эль, прими доставку. Не надо весов, я верю, что всё по накладной соответствует.

— Ты его, что, перепрошила там?

— Просто понял, что надо учиться доверять. Без обид?

— Какие тут обиды, — усмехается Ефим. — Новая метла по-новому метёт. Рад, что вы сработались. — Пока Эля перебирает продукты, наклоняется ко мне. — А Элька у нас огонь-баба, держись за неё. Таких днём с огнём не сыщешь.

Даже не собираюсь спорить.

Эльвира

Чувствовать бабочек в животе безумно приятно. Наслаждаюсь каждым взглядом, запущенным Ромой в мою сторону. Пытаюсь не улыбаться так явно, но глаза выдают. Лимон, что ли, съесть, чтобы не спалиться?

— Эль, у тебя, что, с женихом медовый месяц начался? — первой не выдерживает Лена.

— М? — поднимаю голову от сковородки, в которой непрерывно мешаю брусничный соус.

— Говорю, что светишься вся, как новогодняя лампочка. Что там твой Сёма, решил, наконец, предложение сделать?

Фыркаю. Боги, да я уже думать о нём забыла! С глаз долой — из сердца вон.

— Мы расстались, — говорю и ловлю очередной Ромин взгляд. Короткий, но пронзительный. Быстро отворачиваюсь.

— О, как! Давно? Ты поэтому такая раздражённая в последнее время была? Из-за него?

— И это тоже, — отвечаю уклончиво. Не хочу обсуждать отношения с Сёмой, тем более, при Роме.

— И из-за него, да? — вдруг шепчет Лена прямо на ухо. Вздрагиваю — она смотрит на Ромину спину.

— А сама как думаешь? Конечно, он меня бесил! — оговорочка, за которую Лена тут же цепляется.

— Бесил, значит? Уже не бесит? То-то я смотрю, после корпоратива вы оба успокоились. — Лёгкий толчок в бок, многозначительное поигрывание бровями, и Лена выдаёт: — Что у вас было, колись?!

— Ничего! — шиплю, оглядываясь — к нам уже начинает прислушиваться Пашка. Не хватало ещё, чтобы весь коллектив обсуждал, что и как у нас с Ромой.

— Но ты бы хотела? — не отстаёт, настырная!

— Давай работать, — протягиваю ей кусок лосося.

Всё-таки пока нам стоит быть осторожнее, не хочется делиться зарождающимися чувствами. К тому же, пока ни я, ни Рома не можем дать гарантии, что нас это куда-нибудь приведёт. Наверное, я слишком много об этом думаю, стоит отпустить ситуацию, прекратить анализировать и позволить себе насладиться происходящим. А насладиться есть чем… Рома ловит меня в подсобке, куда спустилась, чтобы проверить овощи и списать то, что уже начинает гнить. Здесь влажно, сыро, пахнет погребом, а ещё — тихо. Вначале я часто сбегала сюда, чтобы перевести дух.

— Ну, что, как тут наша морковь, растёт? — Рома медленно подходит, припирая меня к полке с ящиками.

— Морковь — нет, а вот картошка уже начала зацветать.

— Ты тоже сегодня цветёшь и, — его нос проходит по моей шее, — пахнешь. Мне нравится, как ты пахнешь, — продолжает, проводя губами снизу вверх, к уху.

— Перестань, — нервно улыбаюсь, пытаюсь оттолкнуть, но обе его руки уже поймали в капкан, а губы слишком близко.

— А то что, закричишь? — спрашивает игриво, целуя. — Кричи, — шепчет, отпуская губы и тут же снова целуя.

Я даже не могу себе объяснить, в какой момент моя нога оказывается за его спиной, а руки ерошат волосы. Воздух между нами стремительно нагревается, раскаляется так, что можно поп-корн жарить. Надо остановить это безумие, но где взять хоть каплю благоразумия? Его рука уже на моём бедре, стискивает, притягивая ближе.

— Хватит, — шепчу сбито, когда губы перемещаются по шее вниз. — Рома, перестань…

— Мгм, — мычит он, запуская руку под мой свитер. Горячие прикосновения отвлекают, перебираю его волосы, откидываюсь назад и головой задеваю банку с томатной пастой. С грохотом та падает, наконец приводя нас в чувство. Смотрим друг на друга, тяжело дыша, и вдруг начинаем хихикать.

— Как дети, честное слово, — говорю через силу. — По углам обжимаемся.

— Со мной такое впервые, — Рома рывком притягивает обратно. — Когда крышу напрочь сносит.

— Ты бы не разбрасывался такими громким заявлениями. А то я поверю, что особенная.

— Какие у тебя планы на вечер, особенная?

— У нас полная посадка сегодня — банкет. Так что план потом только один — упасть и спать до обеда.

— Тогда я приду в обед. Пригласишь?

Как можно отказаться, когда его пальцы так неторопливо и томно поглаживают мою спину, обещая много приятного впереди?!

— Приглашу.

На следующий день с трудом разлепляю глаза. Банкет все соки высосал, каждый раз, как в первый, хотя с Ромой всё проходило быстрее, чем обычно, и, как ни странно, проще. Даже Паша с Леной признали, как хорошо иметь заготовки, а не подавать из-под ножа. А ещё на кухне Рома творил настоящую магию — каждое блюдо, которое делал лично, хотелось сфотографировать, даже есть было жалко. Чаевые оставили щедрые, завалили соцсети фотографиями и хорошими отзывами. Миша под конец дня сиял, как начищенный тазик, а мы чувствовали себя выжатыми лимонами. И всё равно мне понравилось.

Вот только зря я поддалась на Ромины уговоры. Может, он чувствует ту же разбитость и перенесёт встречу? Ну, не могу я сейчас изображать тигрицу в постели, не могу, и всё тут! Не передумал. Я даже замычала в голос, когда он позвонил, чтобы уточнить адрес. Надо было самой сказать, что увидеться лучше как-нибудь в другой раз. Но почему-то язык не повернулся. Мне ведь правда хочется его увидеть.

С трудом заставляю себя умыться и причесаться, даже нахожу чистую майку и приличные, дико уютные штаны в бежевую и белую клетку. Волосы в косу, лёгкий, едва заметный макияж, и я уже готова встречать гостей. Вспоминаю, как впервые встретила его, вся при параде, на каблуках… Что ж, пусть привыкает ко мне любой. Когда с Сёмой только начинали жить вместе, я за малым не вставала раньше него, чтобы накраситься, хотя он вообще не парился — мог и в одних трусах полдня просидеть, и руки после рисования часами не мыть, а, чтобы в душ заманить, иногда приходилось прибегать к хитростям.

Рома появляется на пороге с небольшим букетом розовых гвоздик и бумажным пакетом. Восхищённо смотрит, тянет:

— Какая ты домашняя! Мне нравится.

И все сомнения относительно моего внешнего вида моментально рассеиваются. Как иногда нам мало для счастья надо — доброе слово и кошке приятно.