Первый залп заклинаний сорвался с рук, но теперь хотя бы никто не стоял в оцепенении.

У кого-то щит вспыхивал едва заметной дымкой и рассыпался от первого же удара.

У кого-то — появлялся на миг, выдерживал одно заклинание и ломался под вторым.

Пара студентов — в основном старшие слизеринцы и несколько когтевранцев — сумели удержаться дольше: два, три удара подряд.

Падали, вставали, снова взмахивали палочками.

По залу то и дело раздавались крики:

— «Protego!»

— «Ещё раз!»

— «Не опускай руку!»

Корвин и Флитвик ходили между рядами: один поправлял угол кисти, другой заставлял не закрывать глаза при ударе.

К концу занятия зал был полон усталых, запыхавшихся, но явно окрепших студентов.

И пусть у многих щиты были кривыми, дрожащими, слишком тонкими, но они всё же были. Каждый, даже самый слабый, смог создать хотя бы малейший, но настоящий щит.

— И напоследок я хотел бы вам кое-что показать, — произнёс профессор Корвин, подходя к центру зала.

Его голос звучал спокойно, но в нём было нечто такое, от чего студенты мгновенно напряглись.

— Это то, чему я начну вас учить только тогда, когда вы будете готовы. Возможно, кому-то из вас это однажды пригодится.

Он сделал короткую паузу, окинул всех взглядом и добавил:

— И сразу предупреждаю: рекомендую каждому внимательно ознакомиться с учебником по древним рунам. Да и в принципе лучше изучить эту тему. Без этих знаний вы поймёте лишь половину происходящего.

Корвин поднял палочку.

В зале сразу стало тише — так, что слышно было, как кто-то нервно сглотнул.

Он начал медленно водить палочкой вокруг себя, очерчивая в воздухе плавные, витиеватые траектории. Кончик палочки оставлял за собой светящийся след, складываясь в символы — странные, переплетённые, будто живые.

Корвин тихо шептал слова на незнакомом, грубом, почти древнем языке.

Язык не был похож ни на латинский, ни на привычные заклинания — в нём слышалось что-то первозданное, старое, как сама магия.

Первый символ вспыхнул прямо под его ногами — тёмно-красный, густой, словно раскалённый уголь.

За ним вспыхнул второй.

Третий.

Огни расходились от Корвина мягкими кругами, слой за слоем, будто кто-то ставил печати на камень.

Символы вспыхивали, гасли, вновь загорались — сплетаясь в сложный узор, похожий на сеть или паутину, медленно расползающуюся по полу.

Зал заливал мерцающий алый свет. Контуры соединялись в фигуры, похожие на руны — но слишком древние, слишком запутанные, чтобы кто-то из учеников смог их прочесть.

Многие стояли, не дыша, заворожённые зрелищем.

Профессор Флитвик…

Даже он — мастер чар, преподаватель, видевший тысячи заклинаний, — смотрел во все глаза, потрясённый.

Свет рун дрожал на стенах, отбрасывая тени, будто где-то под каменным полом медленно дышало что-то огромное.

Когда Корвин закончил, он медленно поднял взгляд на притихшую аудиторию.

В зале стояла тишина — ни одного движения, только лёгкое потрескивание рун под его ногами.

— Профессор Флитвик, прошу, встаньте вот сюда, — спокойно сказал Корвин и указал на место внутри сияющего круга.

Флитвик, всё ещё поражённый увиденным, послушно подошёл и занял указанную точку.

Он постоял несколько секунд, будто прислушиваясь к собственным ощущениям.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Корвин.

— Да вроде ничего необычного… как всегда. А что? — ответил тот, слегка растерянно.

— Попробуйте скастовать какое-нибудь заклинание.

Флитвик поднял палочку:

— Protego.

Щит возник — устойчивый и идеально выверенный.

Корвин даже не дал ему закончить движение. Одним стремительным жестом он метнул заклинание прямо в защиту.

Воздух содрогнулся.

Щит взорвался — не просто рассыпался, а вспыхнул ослепительным светом и разлетелся на сотни золотистых искр, будто кто-то разбил стеклянный купол из света.

По залу прокатился шёпот изумления.

Флитвик моргнул, глядя на место, где секунду назад сиял его щит, — и тихо выдохнул, не веря своим глазам.

— Интересный эффект… — произнёс Флитвик, изучая воздух перед собой. — Формирование чар идёт медленнее. И сами заклинания становятся менее стабильными.

— Да. Но только ваши. — Корвин чуть склонил голову, и на его лице появилась хищная, почти звериная улыбка. — Прошу приготовиться, профессор.

Он не дал Флитвику ответить.

С кончика его палочки сорвалась первая вспышка — за ней вторая, третья, четвёртая.

Всё превратилось в ураган.

Заклинания летели одно за другим, сливаясь в непрерывный поток — слишком быстрый, чтобы кто-то успел хотя бы уловить направление.

Флитвик едва поспевал за этим ритмом.

Он то выставлял щит, который мигом дрожал и рушился; то отбивал луч коротким, отточенным взмахом; то уходил в сторону, скользя по каменному полу, как на дуэльной площадке.

Пот выступил у него на висках.

Движения оставались точными — но в них чувствовалось напряжение.

Сама ткань воздуха внутри рунного круга будто сопротивлялась каждому его плетению.

А Корвин…

Корвин только разгонялся.

Его движения становились стремительнее.

Чары — плотнее.

Импульсы — сильнее, резче, точнее.

И всё это — без единой паузы, без сбоя, без усталости.

Он двигался с той спокойной уверенностью, какой обладают лишь те, кто знает цену каждой секунде боя. Казалось, он даже не дышит. Когда студенты уже почти забыли как дышать, поток заклинаний внезапно оборвался. Тишина накрыла зал.

Корвин стоял на прежнем месте — спокойный, собранный, будто ничего и не было. Он медленно перевёл взгляд на оцепеневших учеников.

— Как вы могли заметить, — спокойно начал он, нарушая тишину, — в пределах действия моих рун магия противника ослабевает. Заклинания становятся менее стабильными, формирование чар — медленнее, а фокус рассеивается. Что, как вы видели, блестяще продемонстрировал профессор Флитвик.

Он слегка кивнул в сторону коллеги — тот, всё ещё запыхавшийся, вытирал лоб рукавом мантии, сохраняя при этом остатки достоинства.

— Но магия создателя рун, — Корвин сделал короткую паузу, — напротив, усиливается. Заклинания формируются быстрее, маг устаёт меньше, концентрации требуется меньше — и это даёт колоссальное преимущество в поединке.

Он поднял палец, будто ставя точку в воздухе.

— Однако, — продолжил он, — подобное заклинание требует подготовки. Внезапный бой не даст вам времени создать рунный контур. Такой метод работает только там, где вы заранее уверены, что состоится сражение, и где сможете нанести нужные символы. Но даже при этом — преимущество значительное.

Он обвёл взглядом зал, где студенты по-прежнему стояли в оцепенении.

— Поэтому, — добавил он тише, но отчётливо, — настоятельно советую изучить древние руны не ради экзаменов, а ради собственной безопасности.

Корвин опустил руку и чуть прищурился, наблюдая за учениками.

— На сегодня всё. Все свободны.

Дамы и господа) Спасибо, что читаете мою работу. Если история вам нравится — поддержите лайком и комментарием, это помогает двигаться дальше.

— Тео, как ты считаешь… наши профессора вообще нас ценят? — спросил Драко, щурясь сквозь дождь.

Теодор вопросительно на него посмотрел:

— Что?

— Ну, сам посуди, — продолжил Драко, — у нас тут, как минимум, два мастера трансфигурации. Один из них — величайший волшебник нашего времени.

И при этом все студенты стоят под дождём и мокнут, как идиоты.

Он кивнул куда-то вперёд, где толпились ученики:

— И никому даже не пришло в голову трансфигурировать хоть какой-нибудь навес. Или, на худой конец, применить погодные чары.

Он усмехнулся.

— Думаю, Дамблдору это уж точно по силам.

Все студенты Хогвартса стояли перед замком плотной, разноцветной массой, выстроенные по факультетам и курсам — как на параде. На них были парадные мантии: чёрные, выглаженные, с гербами факультетов — и абсолютно бесполезные под неумолимым северошотландским дождём.