— Я знаю, он там свою паучиху и паучат прячет, — вставила свои пять копеек Агнес, а я вздрогнул, представив армию гигантских пауков с непомерным эго. Ужас и кошмар!

— Бр-р-р! — откликнулась Лакросса.

— Я бы на эту милоту посмотрела… — умилилась Василиса.

А паук тем временем молчал. Ещё какое-то время он размышлял — видимо, над размерами психологической травмы, что я ему пообещал, и гонорарами паучьих психологов. Наконец, принял решение и отполз по стене вверх, оставив на месте лап дырки в штукатурке. Надеюсь, отделка здесь застрахована.

Стоило мне открыть дверь, как я чуть не утонул в золотом сиянии! От открывшегося великолепия у меня аж дыхание перехватило.

— Так вот что ты скрывал… — прошептал я, поражённый красотой.

— Ого-о-о… — хором выдали девушки, выглянув у меня из-за спины, и загалдели наперебой:

— Вот это красотень!

— Чур, я сошью себе из этого платье!

— А я нижнее бельё, чтобы порадовать господина!

— Ша, не искрите, бабоньки! Мы это продадим и пустим в дело. Да, Коль?

Я же молча вошёл в комнату, которая утопала в золоте. Казалось, что это солнце заглянуло внутрь и позолотило своими лучами мебель, стены и шторы. Сама комната была небольшой спальней. Прямо впереди — двуспальная кровать с резным изголовьем, слева у входа — круглый столик на одной ножке, у окна будуар с креслом в углу и ещё одним креслом в углу напротив.

И всё это покрывал тончайший налёт золотого шёлка. И дверь в том числе. Так что, когда я открыл её, перед глазами упала золотая завеса из невидимых нитей. Я ладонью отодвинул её и вошёл. Следом за мной просочился Гоша.

— Это ты сделал? — удивился я.

Вместо ответа из-под кровати выползло существо, похожее на большую моль, только покрытую золотым пухом. Размером с мою руку. А ещё оно мило шевелило усиками и издавало звук, напоминающий пение сверчка. И будто светилось изнутри.

— Араратский шелкопряд, — мигом догадался я.

Гоша встал рядом с кроватью, и шелкопряд взлетел и сел ему на голову, мило потеревшись мордочкой с большими усиками. При этом застрекотав ещё громче.

— Лишь одна личинка Араратского шелкопряда из нескольких тысяч вылупляется и становится новым шелкопрядом, — сказала Маша. — И то ей нужен особый уход, которым османы обычно не заморачиваются. Вам чрезвычайно повезло, Коля!

Мда, так вот что Гоша сделал со своей личинкой. Увидел, что онав ней находится живая, и выходил её. Нет, за такое нельзя наказывать! Такое нужно поощрять. У нас тут теперь есть свой производитель Араратского шёлка!

Я погладил Гошу по голове и пообещал:

— В следующей битве можешь убить столько врагов, сколько захочешь!

В ответ паук потёрся о мою руку и довольно затрещал жвалами. Затем я осмотрел нити и понял, почему они так ценятся. Только, похоже, не все это замечали… Или наоборот. Короче, этот шёлк — всё равно что мана-каналы. То есть проводит ману. И очень неплохо! Если вплести такой в одежду, то проводимость существенно увеличится. Это нам надо! Ну и нити дают кое-какую иллюзию. Проще говоря, добавляют привлекательности. Хотя мне это ни к чему, а моим подругам и подавно, но богатые и не очень симпатичные аристократки отвалят за одежду из такого шёлка хорошие деньги!

— Какой же он милый! — опомнились женщины от зашкаливающей милоты шелкопряда. — Как назовём?

— А что он ест?

— А как ухаживать?

— А мы его оставим?

Вопросы сыпались со всех сторон, а барышни бросились в это время тискать большую золотую моль.

— А он вкусный? — как гром среди ясного неба прозвучал вопрос Миты. Повисло тяжёлое молчание, все уставились на фиолетовую инопланетянку, а она расплылась в улыбке. — Да я пошутила!

Назвать пока решили Гошиком. Потому что шелкопряд всё время сидел на голове Гоши. А его питанием занялась дриада. Вернее, объяснила, чем лучше кормить. После Гоша присоединился к ужину, кормя лапками свою моль всякой травой. Затем, набив животы, мы все легли спать.

Утром собрали шёлк, которого за ночь ещё прибавилось, и часть отдали Веронике, чтобы вшила в наши одежды. Тончайшие нити были почти незаметны и только слегка блестели на свету.

После завтрака мы собирались показать Мите город, заодно продать мотки разноцветного шёлка. Но мой номер посетили другие постояльцы, которых я был рад видеть: Верещагин, Сергей Михайлович, барон Маститов и Никон, мой сотник.

Обсудили с ними последние новости, предстоящий праздник и рассказали, что нас задержало в пути.

— Значит, вы встретились с узлом, — задумчиво пробормотал Сергей Михайлович, отпивая кофе. Мы расположились возле одного из длинных столов, около которого стояли диван и несколько стульев. — Тварью, которая управляет ордами Саранчи. Координирует все их действия и позволяет им вести себя как единый организм.

Я кивнул.

— Опиши её ещё раз, Николай, — попросил учитель. А после того, как я выполнил его просьбу, продолжил: — Бойцы зовут её Пугало. Сами уже поняли, почему, верно? Они — настоящая редкость, и Враг выпускает их только против сильнейших крепостей. Мы с Михаилом всего раз видели такую тварь. Саранча тогда атаковала одну из крепостей Деникина, и, чтобы отбить её, пришлось стянуть силы с других направлений. И то убить её не удалось, а бойцы, что сражались с ней, оправились далеко не все. Некоторые по сей день проходят лечение в специальных лечебницах. Думаю, не надо объяснять, что это за лечебницы…

Для душевнобольных.

— Возможно, тогда-то Деникин и снюхался с Врагом, — предположил я. — Это ваше Пугало было разумно, в отличие от остальной Саранчи. Хоть и довольно медлительное.

— Хм, а что? Вполне себе идея, — пробасил Маститов.

— Жаль, меня не было рядом с вами в поезде, Ваше Благородие, — покачал седой головой Никон. — Уж мы бы с дружиной задали жару твари. Сама бы испугалась! И потерь у вас вышло бы меньше…

— Может, да, а может, и нет, — не согласился Маститов. — Вы эту гору не видели, сотник. Даже ваш господин победил её только хитростью, утопив в озере.

— Надо быть идиотом, чтобы надеяться победить Пугало только силой, — пожал я плечами. — Главное, что она точно мертва, а значит, у Врага на один узел меньше.

— Да! — горячо согласился Никон.

— Жаль, что не добыли мозг твари: он очень ценен, как ингредиент для усиливающего зелья, — добавил Сергей.

А я хитро улыбнулся.

— С вас рецепт зелья, учитель, с меня мозг. Никон?

— Немедленно дам все указания, Ваше Благородие! — понял меня сотник с полуслова. — Отправлю дирижабль с оборудованием и водолазами.

— И поспеши — нам ещё с женщинами по магазинам ходить, — ещё более хитро улыбнулся я, — точнее, тебе…

Никон изменился в лице, разом побледнел и осунулся. А потом шумно сглотнул.

— Да, Ваше Благородие… — выдохнул он и ушёл, провожаемый дружелюбными усмешками остальных мужчин.

Да, ходить по магазинам с девушками — то ещё мучение, но никому другому я это доверить не мог. А сам возьму на себя прочие торговые вопросы.

Вскоре мы покинули гостиницу на белом лимузине, на котором вчера нас встретила дриада. Подвезли её до работы и направились в район, где было больше всего торговых центров.

Да, Петербург — это не Пятигорск, где магазины в основном располагаются на торговых улицах. Здесь эти улицы поместили под крышу и разделили на этажи. В основном.

Лимузин был достаточно большим и широким. По бокам шли сиденья, на которых расположись девушки, в том числе замотанная по самые глаза, как гостья из восточных стран, Мита. Я сел позади водителя спиной к направлению движения, напротив — вооружённый Никон. А между нами улёгся, занимая всё свободное пространство салона, огромный меховой коврик по кличке Альфачик. Гоша остался в номере со своим… питомцем? Пока не решил, в каком статусе шелкопряд.

Машина ехала мягко и размеренно, Мита вовсю глазела по сторонам, а подруги рассказывали ей всякое о городе — кто что знал.

Неожиданно дорогу преградил полицейский кордон. Водитель, молодой негр, говоривший почти без акцента, бойко произнёс: