Людмилу тоже развезло от выпитого, она вздохнула, долго молчала, потом жалобно призналась:

— Откровенность за откровенность: когда Артём уезжал, я ему рассказала о тебе всю правду, просто с досады, ну и… потрахалась с ним на прощание, чтобы подсластить немного пилюлю. У нас и до этого было иногда, но до тебя.

Ирина изумлённо обняла подругу:

— Как же ты меня обрадовала! Я теперь никакой вины перед Кравцовым не чувствую. Ехала назад и страшно было, что от ревности меня задушит, а он с подругой упражнялся! Ну не гад, а? Я ему выскажу, если увидимся, надоело быть всегда виноватой. Ха-ха-ха, так мы с тобой, Людка, считай, что из одного Артёмкиного гарема!

— Ира, а ты совсем его не любила?

— Людка, о чём ты, какая любовь? Если и думала о ней, то в самом конце списка желаний, а говорить о ней вообще считала глупым, даже сейчас. Понятно, чтобы добровольно отказаться от такого упоительного секса, надо быть совсем дурой; но тут стечение обстоятельств… Знаешь, иногда после притворных перепихиваний с каким-нибудь уродливым толстосумом, так захочется настоящего чувственного секса, что хоть на стенку лезь. Признаюсь, иногда задумывалась: если бы Артём не уехал, смог бы он вытерпеть мою стервозность и продолжать… ну, не любить, конечно, а хотя бы не рвать отношения? Так сказать, войти в производственную ситуацию.

— И что надумала?

— Знаешь, мне кажется, мы бы с ним нашли компромисс. Поматерил бы он меня, конечно, я бы тоже не смолчала, может даже и подрались — такое у нас случалось иногда без злобы — но остались бы вместе точно. Мы идеально дополняли друг друга; он это видел, а я тогда этого не ценила. Про любовь не знаю, но спали бы точно вместе, а я бы просто не афишировала перед ним свои успехи на производственном поприще. Однако, судьба всё решила за нас, и слава богу.

— Не жалеешь?

— О содеянном жалеть не привыкла, и он без меня лучше развернётся, ведь мне без этих «любовей» гораздо проще было. Представляешь, если бы я Артёму тогда рассказала такие подробности, как тебе? Точно бы синяков наставил и зубы повыбивал! За давностью лет это всё в юмористическом свете видится. Да и кому какое дело, как развлекалась в молодости одинокая энергичная женщина?

Ну и как тебе методы достижения цели Ирины Калачёвой? По мне так вполне достойные, главное — первая цель достигнута, а теперь — поставлю новую и вперёд! Тут останавливаться нельзя, иначе начнёшь задумываться: зачем всё это?

Людмила взглянула на часы — уже половина третьего, а от воспоминаний спать совсем не хочется. Ей было жаль Артёма в нынешнем виде, хотя он не жаловался сегодня и просто излучал оптимизм, но плохие предчувствия не покидали: трудно ему здесь будет. Она искренне желала ему счастья; странно, что никогда не ревновала. С ним был действительно дружеский флирт: лёгкий, без последствий и ни к чему не обязывающий, но такой приятный в воспоминаниях.

Жалко ей было и Ирину. Казалось, чего жалеть богатую, успешную и привлекательную женщину, но ведь счастья нет. Она у себя в банке, а потом, в фонде, когда стала начальницей, всех запугала, занимаясь постоянными проверками головного офиса и филиалов, поэтому друзей не имела, а только деловых партнёров. Не зря же было уже два покушения: один раз отморозки с битами её не догнали — бегает хорошо, а в прошлом году в командировке на юге три раза стрелял кто-то из пистолета, но оставил только две дырки в пальто.

Вот такая у неё удачная карьера!

— 39 —

Странная вещь: многие люди за несколько мгновений или минут чувствуют, что сейчас им позвонят. Некоторые уникумы даже распознают, от кого звонок. Любой квалифицированный психолог объяснит это просто ожиданием мозга, но простые люди больше склонны доверять эмоциям или чудесам, чем научным объяснениям.

Вот и сейчас, Людмила отчётливо понимала, что вскоре позвонит ей Ирина. Она буквально физически ощущала, как подруга держит в руках смартфон и пытается придумать первую фразу, чтобы разговор выглядел хотя бы не совсем бестолковым.

Поэтому она забралась на второй этаж родительской дачи в самый дальний угол. День был чудесный, дети, родители и муж сидели под деревьями и не мешали.

Всё-таки, вызов прозвучал неожиданно, и она вздрогнула.

— Привет, Ира! — ответила она, увидев номер. — А я почему-то чувствовала, что звякнешь.

— Не зря говорят, что все многодетные матери немного экстрасенсы; так что неудивительно. Привет, подруга! Поболтать захотелось, ты не очень занята?

— Совсем нет, а что-то случилось?

— Как тебе сказать? Мне показалось, что я видела Артёма в городе. Странно, да? А вам он не звонил?

— Тебе не показалось. Кравцов в городе и заходил к нам на днях. Я хотела позвонить, но подумала, что тебе неинтересно.

— Мне интересно, и ты это знаешь. Чисто из любопытства, безо всяких чаяний и надежд. По телефону не хочу обсуждать. Я приеду через час и поговорим в машине, хорошо? Встретимся у магазина, чтобы твои не видели.

Людмила положила трубку и пожала плечами: Ирка устроила целый шпионский триллер из ничего. Всегда приезжала в гости и никаких проблем не было, а тут….

Ровно через час она пришла к магазину и увидела чёрный БМВ подруги. Ирина сама была за рулём, отъехала в сторону парка, где не было людей и припарковалась.

— Слушай, Ирка, прежде чем, я рассказывать начну, объясни эту таинственность. Ты его в чём-то подозреваешь?

— Да, но ни слова более, доверься мне. Скорее всего, глупость, но лучше перестрахуюсь.

Людмила ехидно осмотрела свою эффектную подругу и решила, что у той подвижки в голове на почве мужененавистничества. Она вспомнила вечер недельной давности и пересказала Ирине достаточно подробно.

— Ты сказала, что сильно изменился и похудел, но вы же его узнали? — Ирина не сводила глаз с подруги.

— Ну, не настолько изменился, хотя постарел, конечно. Обычное дело за пятнадцать лет.

— Почему же я его не узнала три недели назад? — очень тихо спросила Калачёва.

— Так ты, наверное, издалека видела, да и не знала, что он в городе.

— Я его видела в упор и не нашла ничего похожего, понимаешь? Он себя назвал и только тогда мне почудилось что-то знакомое. Ты понимаешь, что я говорю про человека, который был наполовину во мне и соединён со мной каждой клеточкой тела в течение года. Да я его наощупь и по запаху должна узнавать! Что это? Я склеротик или настолько подлая у меня натура? Ведь я реально собиралась со временем выйти за него и родить детей. Да, представь себе, посещали меня и такие мысли! Теперь мне страшно, как могла связаться с таким опухшим уродцем. Он был вполне симпатичным; точнее, просто красавцем.

— Ирка, у тебя крыша едет! Какой уродец? Ну, постарел, но вполне приятный и адекватный мужик. Я, ей богу, тебя не пойму. Кстати, мы же сфоткались все вечером. Погляди на своего Квазимодо.

Людмила показала фото в смартфоне, Ирина увеличила его, долго смотрела:

— Ну, что-то совсем непонятное: он за несколько дней меняет внешность как хамелеон, считаешь это нормальным?

— Ирка, я не видела его уродом, поэтому ничего не могу сказать.

— Ладно, забудь. Мне, собственно, теперь всё равно. Тем более, внешность не главное; пятнадцать лет назад он был перспективным старшим мастером, умным и напористым, а сейчас просто нищий опустившийся безработный. Регресс налицо у нашего талантливого инженера и не только во внешности!

— Ты его один раз уже окунула в грязь, так сейчас имей снисхождение к больному человеку! Знаешь ведь, что ему просто не повезло на производстве и карьера не задалась, как и многих хороших людей в это время. Ты же не сволочь, почему к нему так относишься? По себе знаешь, что карьера не только от ума зависит.

— Прости, сама не пойму… Как там у французского классика: она всё время имела дело с деньгами и стала такой же жёсткой как они. Не знаю почему, но я не верю ни одному его слову и даже внешности. Вот объясни мне, наивной дурочке: допускаю, я виновата перед ним, ну а почему он ни разу не пытался за пятнадцать лет сделать маленький шажок мне навстречу и просто объясниться с вроде бы любимой женщиной? Знаешь, сколько раз мне хотелось повиниться перед ним и вернуть всё назад? Во-от, и неизвестно бы как повернулось! Но он предпочёл обидеться и скрыться; разумеется, так проще… Так кто из нас отпетый эгоист?