— Поэтому и изменила Артёму на курорте? Прямо нельзя было обойтись без этого? Или просто было наплевать на чувства хорошего человека?
— Об этом никому не рассказывала, только тебе сейчас, как единственной подруге. Это был для меня такой стресс, что запомнила в мельчайших деталях. Знаю, не поверишь, но по наивности вляпалась, и совсем не собиралась рвать отношения с Артёмом. Очень надеялась, что всё обойдётся катанием на лыжах, лёгким флиртом и душевными разговорами. Мехоткин совсем не казался опасным: милый добродушный толстячок. Врать не стану, ничего не имела против и потрахаться для улучшения производственных отношений — я от него тогда полностью зависела на работе. Вроде бы я не новичок в адюльтере, но смутил он меня тогда своим напором, до сих пор помню в подробностях. Я ведь рассчитывала на разовое дружелюбное совокупление со спокойным пожилым дядечкой в сочетании с приятным разговором и чаепитием между актами, а оказалась наедине с неудержимым развратником.
В поезде он начал обещать экзотические приключения в постели, я прикидывалась неопытной; придумала на ходу, что только один раз с мальчиком в институте кувыркалась по пьянке и ничего не запомнила. Представляешь, как его это раззадорило, а я только подливаю масла в огонь! Ехали бы вдвоём в купе, ещё там бы набросился. Пожалуй, страх потеряла и перестаралась с обольщением: этот кобель будто с цепи сорвался, сразу после приезда забежал ко мне в номер полуголый; я как раз в таком же виде стою перед душем; гляжу — аж трясучка у него от возбуждения. После разговоров в поезде я ожидала домогательств, но не так скоро и не в нервной обстановке.
Такой быстрой прелюдии у меня ещё не было: без слов с меня мгновенно трусы стянул и пристроился сзади. Артём меня по полчаса готовил к таинству, а тут растерялась… в панике ищу презики в чемодане и опрометчиво нагнулась, а он рывком вставил в меня свой шершавчик и шустро барабанит. Я от боли оцепенела, но сообразила — скоро кончит внутрь и что, беременеть от этого урода? Прыгнула вперёд — и рыбка снялась с крючка! Он за мной по комнате гоняется, ситуация драматическая, а на меня неудержимый смех напал. Поймать не смог, на колени упал, чуть не молится и просит сжалиться, очевидно, решил, что я непорочная дева Мария. Отказать не могу — весь план сорвётся; сама надела ему презик, мол, можешь продолжать, только нежнее. Он аж сомлел, от радости трясётся и попасть не может; опять мне пришлось направлять. Цирк, да и только! Была уверена, быстренько спустит пар и разойдёмся до завтра. Чёрта с два! У него был какой-то припадок вожделения, видимо, жена совсем не даёт. Я приму удобную позу — для разнообразия пытаюсь ловить кайф, а он переворачивает, трёт сиськи и подвывает от восторга, потом возвращает назад и лезет вонючим ртом к лицу. А мне так противно, думаю: лучше пусть ползает по мне хоть до вечера, но целовать в губы не дам, а то ещё стошнит в самый ответственный момент.
Едва закончит долбить, навалится всей тушей и млеет, потом отвалится в сторону, я его заботливо обтираю полотенцем, как примерная кухарка сковородку: не люблю, когда потное тело по мне елозит. Он увидел — руки заняты и вцепился зубами в сосок — думала, откусит. Пожилой, а извращенец! Я ему локтем в челюсть заехала, будто случайно, — хорошо зубы не выбила! Потом почти месяц синяк у меня не сходил.
Млеет полчаса, и опять похотливо тянет руки к моей груди; мнёт и причмокивает; я спокойно лежу и жду: как только его ванька-встанька займёт боевую стойку, тут мне и работа — надевать новый презик, и насаживаться на кол, как мученики в средние века; а потом чувственно стонать, чтобы не разочаровать любовничка. А что делать, приходится играть роль, раз затеяла авантюру!
Никогда бы не подумала, что этот дрянной толстячок на такое способен; прямо половой гигант! Блин, да сколько можно накачивать меня? Даже струхнула за него, вдруг парализует на мне! Время не засекала, но возникло опасение, что он собрался добыть огонь трением; наконец окончательно сполз с меня, напялил штаны и ушёл к себе.
Лежу, смотрю в потолок и объяснить не могу: на фига я заварила кашу; уж дома у меня такой сногсшибательный и нежный секс с Артёмом, а я занимаюсь этой притворной физкультурой без чувств?
За ночь Мехоткин набрался сил и с утра опять заявился с тем же сумасшедшим блеском в глазах. Тут у меня спортивная злость появилась: надо доделывать работу, раз уж начала. Взяла инициативу в свои умелые руки, оседлала пузана сверху и такие скачки на нём устроила, что только кряхтел и пузыри пускал внизу, а я жалеть не собиралась и укатала его до дряблого состояния и полного изумления. Он заснул, а я уехала кататься на лыжах. Наверх его больше не допускала, чтобы не кусался и мне не нужно его тушу держать; да он и не стремился, обрадовался, что всю работу за него выполняю. Через два дня сбил оскомину, и приставал только по вечерам и то вяло, через два на третий, а последние дни и не вспоминал о сексе. Я училась кататься на горных лыжах, пока он отдыхал и приходил в форму после полученного наслаждения. У меня самой не то, что наслаждения, даже удовлетворения от хорошо выполненной работы не возникало. Правда, горные лыжи освоила в начальной стадии, в перерывах между основными занятиями. Зато уж Мехоткин просто рассыпался в благодарностях, сулил златые горы и так гордо поглядывал, словно Эльбрус покорил. Столько комплиментов наговорил мне и о красоте, и о сексуальности, и о доброте, и о чуткости. А я слушаю и думаю: получу должность или нет?
В общем, глупость получилась: и секса немало, и приключений, а у меня только разочарование и беспокойство. Гарцую на старом мерине, а у самой под ложечкой свербит: как буду оправдываться перед Артёмом? Необязательно, конечно, такой марафон показной страсти устраивать, но распустила я тогда хвост, как актриса на сцене! Первый раз со мной такое было, увы, но далеко не последний.
— Ну ты и проказница! И где успела научится всему?
— Лучше называй стервой, это для меня как панегирик, а всему остальному с твоим любимым Артёмом напрактиковалась. Он меня очень ласково и нежно учил любовным играм; я как зомбированная ничего не могу ему возразить и такая у меня ненасытность с ним, что себя забывала. Ну, а возвращала я другим это умение с искренней злостью, потому что не возбуждали они у меня желания после Артёма. Я специально его представляла во время постельных утех с другими: тогда азартнее получалось, но опять один спорт без души. Пусть, думаю, сами соображают: искренность это или плотские штучки? Чем этот паразит, Кравцов, так брал меня? Может, правда, это была любовь? Не знаю, забыла всё…
Конец истории вообще развесёлый: когда я вернулась из этого секс-тура, приказ о моём назначении уже был подписан без участия Мехоткина. Представляешь, какой облом: зря шлюхой отработала!
Людмила и Ирина обменялись понимающими взглядами и зашлись в истерическом смехе. Кое-как успокоились, и допили ещё одну бутылку. Тут Ирину понесло окончательно, и она выкладывала такие подробности, которые украсили бы мастер-класс элитных проституток. Людмила, хоть и была пьяной, как и подруга, но стеснялась бесстыжих откровений Ирины и пыталась вернуть её в конструктивное русло:
— И что, нельзя было найти нормального любовника, ты же вон какая видная девка!
Ирина икнула, с сарказмом поглядела на Людмилу и продолжила заплетающимся языком пьяные откровения:
— Честно признаюсь, все эти любовные штучки мне были до лампочки, зато вскоре, когда стала начальником отдела инвестиций, поняла, что можно получить неплохой приработок просто за счёт хорошего отношения к инвесторам. Проще говоря, договариваться с ними не в кабинете, а в приватной обстановке. Почему-то, желание инвестировать резко возрастает, если это подкрепить голым женским телом и соответствующей манящей позой. По опыту, окончательное убеждение инвесторов в необходимости раскошелиться наиболее эффективно происходило в позе 69 и «Наездница» непосредственно на кровати в отеле. Попробовала такой метод и оказался он весьма прибыльный. Главное в этом деле психология, ну а в остальном я уже была большой специалисткой.
