Вот ты, Артём, с образованием и опыт уже с людьми имеешь; скажи, откуда берётся эта неуёмная жадность? Тоже не знаешь?.. Пока ничего нет, так и много не надо, а как появилось — только подавай и подавай всё новое, да получше! Было мне тогда уж сорок лет, всё равно бес попутал. Соседи-то знали, что я в артели работаю и расспрашивали иногда. А тут пришёл совсем незнакомый мужичок, предложил пивка попить и начал разговоры о работе, вроде как тоже хочет в артель. Раз пришёл, второй, третий, а потом и предложил купить золотой песок. Так и сказал: «Куплю у тебя излишки, и ни в чём не будешь нуждаться». Я отлично понимал, что он называет излишками, но не отказался. Что ж, бывают и в сорок лет дураки! Его потом поймали, а он сразу меня и заложил. Не хочу об этом рассусоливать, скажу лишь итог: получил я семь лет строгача за кражу шлиха, а мой соблазнитель и все пятнадцать. Только попал в тюрьму, как жена подала на развод, а после суда и замуж быстро выскочила. Оказалось, давно у неё хахаль был, пока я золотишко мыл. Вот так я и испоганил свою жизнь.

Отсидел я срок полностью и возвращаться некуда: бывшая жена дом продала и уехала с новым мужем и детьми куда-то на Волгу, то ли в Саратов, то ли в Куйбышев. Что делать, не знаю, вроде уже почти полста лет, а ни дома, ни семьи нет. Поехал в родную Ивантеевку и опять в тот же леспромхоз: дело знакомое — на зоне тоже лес валил. Сошёлся с одной вдовой и вроде опять жить можно. Так и десять лет проскочило, а потом померла моя Евдокия и снова я не у дел. До пенсии доработал, тут в стране кавардак начался. Подружился я ту пору с одним нанайцем, ну и пригласил он жить в своё село, мол, охотиться будешь и рыбачить, самое пенсионерское занятие. Согласился начать новую жизнь и не прогадал: понравилось мне это дело. Пенсии хватало, остальное всё у природы брали.

Ты, Артёмка, никак заснуть собрался? Потерпи, сейчас самое интересное начинается. Через несколько лет в зимнюю пору забрёл я далеко в тайгу и в как раз в-одиночку. В той стороне совсем глухая тайга была, а слышал, что обитает где-то шаман-отшельник.

Ближе к вечеру собрался шалаш ладить, да вдруг чую запах дыма, ну и пошёл в ту сторону.

Что же вижу? В сопке целая пещера, оттуда дым идёт, значит, человек, а не зверь. Покричал у входа, чтобы не напугать хозяев и жду. Вышел, пожалуй, даже выполз старый-престарый нанаец и смотрит на меня. Тут уж я сообразил, что это и есть шаман-отшельник. Нанайский язык я немного освоил и говорю: «Бачироапу», то есть здравствуй, он мне в ответ:

— И ты будь здоров, можешь говорить по-русски. Проходи в моё жилище и будь как дома.

Вытащил я свои запасы, у шамана тоже еда варилась и поужинали мы.

— Твоё имя Серафим, а меня называй Орокан, — неожиданно сообщил шаман и я чуть не подавился: как он догадался?

— Долго живу, всё вижу, — вздохнув, ответил старец на незаданный вопрос. — И задумки твои мне видны. Желания у нынешних людей такие мерзкие, что ушёл я от всех, чтобы не слышать их.

Тут уж я раззадорился:

— Никому не дано знать мысли других.

Мне показалось старый шаман ухмыльнулся:

— Самое большое твоё желание — увидеть детей своих, и ещё хочешь узнать судьбу двух сестёр. Про будущее не ведаю, а чтобы узнать про сестёр надо возвратиться в прошлое.

— Ясно, — говорю, — значит, не судьба узнать про них.

Орокан долго и задумчиво смотрел на меня:

— Поздно уже, спать надо.

Честно говоря, втайне я надеялся, что шаман нашлёт на меня сон и я увижу, что случилось с сестрёнками; однако спал крепко и без снов. Утром начался сильный снег с метелью; Орокан и говорит:

— Побудь до завтра, хочу узнать подходишь ли ты мне.

Мне самому не хотелось идти в пургу и остался. Орокан ушёл вглубь пещеры и начал шаманить. Нет, он не плясал с бубном, просто развёл маленький костёр, постоянно подкидывал какие-то сушёные грибы и траву, при этом, безмолвно шевелил губами. Видимо, среди грибов были и мухоморы, потому что у меня начались видения и посторонние голоса. Я почувствовал слабость в руках, тяжесть в голове и опять заснул.

Чувствую, будит меня Орокан:

— Общался я с верховным божеством Боа Эндерни и разрешил он передать тебе моё умение. Будешь стараться, сумеешь попасть в прошлое и узнать судьбу сестёр своих и многое другое. Сразу говорю: изменить ничего не сможешь, все твои действия в том мире и останутся. Я это к тому, что захочешь ты вдруг рассчитаться с обидчиком и даже убьёшь его; на самом деле он останется невредим в этом мире. Потому и называется тот мир Сном. Помощники духов Аями перенесут тебя в потусторонний мир, где твой дух вселится в чужого человека, и ты будешь живым. Из мира Сна ничего живого передать в наш нельзя, а неживое — просто спрятать или закопать, тогда перейдёт в этот мир. Находится там можно долго, а здесь ты проспишь одну ночь. Однако, сколько времени ты там пробудешь, здесь — впятеро постареешь.

— 10 —

— Как тебе, Артём, мой рассказ не слишком наскучил? — поинтересовался Серафим, увидев, что тому не сидится на месте.

— История жизни — впечатляет, а откровения шамана — красивая сказка из народного эпоса. Это напоминает греческие мифы про хождение в царство Аида, даже то, что живым оттуда не выйти, — быстро проговорил Артём, которого уже поджимал мочевой пузырь. — На этом и закончилась эпопея? Кстати, а провожатый в мир Сна не нужен, типа Харона, тогда уж точно всё у греков передрали. Сейчас в туалет схожу, а потом дослушаю.

— Эх, торопыга, самое интересное впереди. Как там у вас говорят: практика — критерий истины? Вот и послушай про эту самую практику.

Я институтов не кончал, зато жизненного опыта — выше крыши. Послушал шамана, вспомнил про грибы в костре и сказал, что это просто галлюцинации, так вроде называют видения? От мухоморов и прочих поганок. Про греков не говорил, но остальное примерно то же, что и ты подумал. Орокан не стал спорить, а просто сказал:

— Первый раз со мной сходишь, а потом и сам научишься. Я сразу вижу, кто сможет это сделать.

Понятно, что я не поверил древнему нанайскому старцу, но надежда узнать о судьбе сестрёнок оставалась: ведь шаман с лёгкостью узнал моё имя и заветные желания.

Поужинали и пошёл я спать.

Просыпаюсь от того, что кто-то меня в бок толкает:

— Савелий, ты что на собственной свадьбе спишь? — и хохочет.

Гляжу, и правда свадьба идёт точь-в-точь, как в моём детстве: без музыки, в деревенской избе, самогон в бутылях, закуска на столе и бабы горло дерут — поют, значит. Повернул голову, точно, невеста рядом, похожа немного на мою Евдокию, понятно, совсем молоденькую. А толкал меня парень с повязанным вышитым полотенцем, дружка, стало быть. Смотрю на него и понимаю, что это нанаец-шаман, хотя лицо русское. Себя-то не вижу, но понятно, что не старик. Немного попели ещё и провожают меня с невестой в спальню. А я совсем трезвый, девица незнакомая и не знаю, как быть, да и может не получиться — уже пенсионер, хотя и в силе. Когда девицу раздели и уложили в постель, полюбовался на неё и понял — смогу. Да, спать-то нам и не пришлось вовсе, не до сна было в первую ночь, сам понимаешь. Под утро задремали, а я довольный такой. Думаю, что хоть во сне вспомнил старые забавы, да так красочно, подробно и обалденно.

Просыпаюсь, а под боком невеста, имя у неё Глаша, тоже не спит, а шевелиться боится. Взяли меня сомнения: уж больно явственный сон, а тут заходит Егор, вчерашний дружка:

— Намиловался с женой, пора на заработки ехать.

Понятное дело, не хотелось мне никуда ехать, но привычка работать своё берёт. Поели остатками со свадебного стола, собрали еды в дорогу и стали прощаться. А я гляжу на свою новую жену и вижу: не хочет меня отпускать и вот-вот заплачет. А мать у меня в этом Сне такая строгая, зыркнула глазами на Глашу, та и присмирела.

Когда вышли за околицу, спрашиваю спутника:

— Орокан, как так получилось и куда мы попали?