Во все более ухудшавшейся ситуации 1930 г. нацисты смогли создать образ силы, решительности, динамизма, энергии и молодости, который свёл на нет все пропагандистские усилия других политических партий, частично исключая коммунистов. Культ вождя, созданный ими вокруг Гитлера, не имел аналогов среди попыток других партий представить своих лидеров в роли новых бисмарков будущего. Всего этого удалось добиться с помощью экспрессивных, незамысловатых девизов и образов, неистовой маниакальной активностью, маршами, съездами, демонстрациями, речами, плакатами и прочими действиями, которые подчёркивали претензии нацистов на то, что они были больше чем политической партией: они были течением, подхватывающим немецкий народ и несущим его к лучшему будущему. Однако чего нацисты не предлагали, так это конкретных решений проблем Германии, и в первую очередь в областях, где они больше всего были необходимы, в экономике и социальной сфере. Примечательно, что общественный беспорядок, который приобрёл такие масштабы к 1930 г., который так сильно беспокоил респектабельный средний класс и с которым нацисты обещали покончить, создав сильное авторитарное государство, в значительной степени был результатом их собственных действий. Многие люди явно этого не понимали, обвиняя во всём коммунистов и считая уличное насилие нацистских штурмовиков оправданной или по крайней мере понятной реакцией на насилие и агрессию Союза бойцов красного фронта.

Избиратели на самом деле и не ждали каких-то конкретных действий от нацистской партии в 1930 г. Они, скорее, выражали свой протест против Веймарской республики. Кроме того, многие из них, особенно в сельских областях, небольших городах, мелких мастерских, консервативных семьях, старших возрастных группах и в политической среде националистического среднего класса, таким образом демонстрировали своё неприятие культурной и политической современности, за которые выступала республика, несмотря на во многих отношениях также современный образ, который предлагали нацисты. Неопределённость нацистской программы, её символическая мешанина старого и нового, эклектический, часто непоследовательный характер в большой степени позволяли людям видеть в ней то, что им хотелось, и не замечать того, что вызывало беспокойство. Многие избиратели из среднего класса смирились с насилием и агрессией нацистов на улицах, списав их на результат чрезмерного юношеского рвения и энтузиазма. Однако дело было совсем не в этом, в чём им скоро предстояло убедиться[642].

Молодой активист из штурмовиков Хорст Вессель добился лютой ненависти со стороны берлинских военизированных отрядов коммунистов. Идеалист, интеллигент с хорошим образованием, он привлёк внимание Йозефа Геббельса, который отправил его изучать хорошо организованное нацистское молодёжное движение в Вене в первой половине 1928 г. Вернувшись в Берлин, Вессель быстро приобрёл влиятельное положение в организации коричневых рубашек в районе Фридрихсхайн, где возглавил филиал нацистских боевиков. Он продолжал проводить особенно энергичную и провокационную кампанию на улицах, в рамках которой была предпринята атака коричневых рубашек на местную штаб-квартиру коммунистической партии, в результате которой были серьёзно ранены четыре рабочих-коммуниста. Гейнц Нойман, известный как «Геббельс» коммунистической партии и берлинский редактор коммунистической ежедневной газеты «Красный флаг», отреагировал на это новым призывом, обращённым к членам партии: «Бейте фашистов, где бы вы их ни нашли!»[643]

Именно в такой атмосфере хозяйка дома, где проживал Вессель, вдова коммуниста, пошла в местную таверну 14 января 1930 г. и просила помочь ей разобраться со своим съёмщиком, который, по её словам, не только отказывался платить ренту за свою подружку, жившую вместе с ним, но в ответ на требования хозяйки угрожал ей физической расправой. Было ли это правдой, другой вопрос, потому что имеются свидетельства, что реальной причиной их спора была её попытка повысить плату для Весселя. Хозяйка также боялась, что если бы его подружка не съехала, то она потеряла бы своё законное право на квартиру, которой не владела, а снимала её сама, — не в последнюю очередь потому, что девица была проституткой (продолжала ли она заниматься этим ремеслом, позже стало предметом яростных и нудных споров). Основным фактором здесь была связь вдовы с коммунистической партией. Несмотря на то что коммунисты в своё время не одобрили желание хозяйки похоронить своего мужа по церковному обряду, они решили помочь ей с её жильцом. Всего день назад, как они утверждали, местный коммунист был застрелен в стычке с коричневыми рубашками. А этот спор давал прекрасную возможность поквитаться. Зная, что у Весселя, вероятно, имеется оружие, они отправились в соседнюю таверну к местному уголовному авторитету Али Хёлеру, у которого, как все в округе знали, был пистолет, чтобы обеспечить себе силу в карательной экспедиции на квартиру Весселя. Хёлер не только был членом местного отделения Союза бойцов красного фронта, но и имел судимости за мелкие преступления, лжесвидетельство и сутенёрство. Член одного из берлинских организованных преступных синдикатов, он демонстрировал собой связь между коммунизмом и преступностью, которая сформировалась во время, когда партия располагалась в бедных районах и «криминальных кварталах» больших городов Германии. Вместе с коммунистом Эрвином Рюкертом Хёлер залез по лестнице в квартиру Весселя, остальные караулили снаружи. Когда Вессель открыл дверь, Хёлер начал стрелять. Вессель упал, тяжело раненный в голову, и пролежал в больнице несколько недель, прежде чем наконец умер 13 февраля[644].

Когда коммунисты устроили спешную пропагандистскую кампанию, призванную представить Весселя как сутенёра, а действия Хёлера — как часть криминальных разборок, не связанных с Союзом бойцов красного фронта, Геббельс развернул бешеную активность с целью представить его политическим мучеником. Он говорил с матерью Весселя и с её слов получил портрет её сына-идеалиста, который спасал свою девушку от жизни проститутки и принёс себя в жертву из миссионерского стремления помочь родине. А коммунисты, вещал Геббельс, напротив, показали своё истинное лицо, приняв в свои ряды такого заурядного преступника, как Хёлер. Вессель ещё не остыл в своей могиле, когда Геббельс начал работу по превращению памяти о нём в настоящий культ. В бесчисленных статьях в нацистской прессе по всей стране его прославляли как «мученика задело Третьего рейха».

Была организована торжественная похоронная процессия, которая могла бы быть куда более многолюдной, если бы полиция не ограничила количество лиц, которым было дозволено в ней участвовать. По словам Геббельса, число участников и наблюдателей, которые выстроились вдоль улиц, ведущих к церкви, составило почти 30.000 человек. Выкрики, нападения и попытки сорвать церемонию со стороны Союза бойцов красного фронта приводили к диким и яростным дракам на флангах процессии. На кладбище, в присутствии Геринга, принца Августа Вильгельма Прусского и других высокопоставленных лиц, Геббельс превозносил Весселя в словах, в которых явно просматривалась намеренная аллюзия на жертву Христа, принесённую ради человечества: «Через самопожертвование к искуплению». «Где бы ни была Германия, — говорил он, — ты будешь там, Хорст Вессель!» После этого хор штурмовиков спел несколько куплетов, которые Вессель сам написал несколько месяцев назад: