— Да толку от этого, — безрадостно махнул рукой Степан. — Простая формальность.

— Ну, не скажи. Толк будет, — усмехнулся Президент. — Я обещаю. Но сначала надо послужить России.

— Служить Отечеству всяк и по совести и по должности обязан, — четко, без запинки, процитировал Степан.

— Золотые слова Митрополита Амвросия, — согласился Президент. — А поручение тебе будет ответственное и деликатное: девушки. Надо этих девочек сберечь и оградить. И этим займешься ты, как мое доверенное лицо.

Степан чуть не поперхнулся, кашлянул:

— Вас понял.

— С тобой скоро свяжутся, задашь вопросы, — Президент бросил острый взгляд. — Подумай. Любые проблемы, мешающие выполнению этой задачи, будут решены. Любые. Понятно?

— Так точно!

Прощался президент под нарастающий гул вертолетных двигателей.

— Более не задерживаю. Идите, выполняйте.

Справка. Янтарная комната является памятником искусства мирового масштаба. В его создании задействованы все известные способы обработки янтаря, замечательным образом раскрывающие художественные возможности самоцвета.

В 1716 году янтарный кабинет был подарен российскому императору Петру I, в знак признания могущества России и как залог союзнических отно­шений Пруссии с великой соседней державой.

В 1743 году по указу Елизаветы Петров­ны Янтарная комната была извлечена из ящиков и установлена в Зимнем дворце.

В 1755 году убранство Янтарной комнаты было разобрано, и по частям перенесено в Царское Село в Екатерининский дворец. Мартелли и Растрелли «вписали» Янтарную комнату в помещение.

Позднее она много раз исправлялась: в 1760 году, в 1763—1764 годах, в 1830 году и в 1894— 1897 годах, причем оба последних раза работа выполнялась мастерами Петергофской гранильной фабрики, а янтарь выписывался из Кенигсберга. Янтарная комната признана настоящим чудом не только благодаря ценности материала, искусной резьбе и изяществу форм, но главным образом благодаря прекрасному, то темному, то светлому, но всегда теплому тону янтаря, придающему всей янтарной комнате невыразимую прелесть.

Фашистские оккупанты демонтировали комнату и переправили ее в Прусский музей изящных искусств в Кенигсберге. Здесь, на третьем этаже Кенигсбергского замка, она была смонтирована в 1942 году.

Что далее случилось с Янтарной комнатой, никто не знает. Директор кенигсбергского музея Альфред Роде и его жена погибли при невыясненных обстоятельствах, а многолетние поиски шедевра оказались безуспешными. Лишь в 2000 году удалось возвратить фрагмент стенного убранства знаменитого Янтарного кабинета — флорентийскую мозаику «Осязание и обоняние» и комод.

Янтарную комнату считают восьмым чудом света.

Эпизод 26.2

Хлопоты преследуют всех людей. Кого домашние, кого рабочие.

Кроме очередного звания и новых обязанностей, крутые изгибы судьбы принесли полковнику Зимину новый кабинет. От старого кабинета и старого начальства генерал его освободил. Но, как оказалось, с оговорками.

— Дела сдал? — Андрей Палыч по-стариковски взглянул поверх очков.

— Так точно.

— Проблем много оставил?

— Вагон и маленькую тележку,— вздохнул Зимин.

— Кто б сомневался, — сварливо заметил генерал Егоров. — Ты это, нос особенно не задирай, если бывшие коллеги вопросы будут задавать. Не по новой работе, я имею в виду, а по молью траченным хвостам.

— Да я понимаю, Андрей Палыч.

— Понимаешь — это хорошо. Еще должен понять, что бывшее твое руководство обиду затаило. Людей забрали, а работы меньше не стало. Я им вроде уже не указ, но мне замену пока не прислали, приходится раздваиваться. Ну и мозги всем вправлять. А как оно дальше обернется, один бог знает. Удумал ты нам мороку с ведьмами. Тьфу!

Вслед за генералом перекрестился и Зимин.

— Обстановку теперь уразумел? — закончил Егоров педагогическую речь. — Держи нос по ветру и не подведи меня.

— Есть! — Илья невольно вытянулся.

Генерал махнул рукой, приглашая присаживаться:

— Справка на Беседина готова?

— Да, — Зимин передал файл. — Вот психопрофиль, биографический рычаг и все такое.

— Подожди, мы же для президента такое уже готовили?

— Это исправленный и дополненный материал, Андрей Палыч.

Генерал по диагонали пробежал текст:

— Принципиально нового ничего нет.

— Так точно.

— Тогда в сторону, — генерал взял следующий лист и фото. — А это круг общения?

— Да, несколько приятелей, таких же предпринимателей. И еще пожарник, гаишник, прокурор, судья, доктор… Весь цвет нашего уездного бомонда.

— Охотники? — догадался генерал.

Групповой портрет веселых, явно подвыпивших мужиков в камуфляже и с ружьями трудно было назвать как-то иначе.

— Так точно. Баня, охота, бильярд, — кисло заметил Зимин. — Раз в неделю спортзал. Счастливые люди.

— Илья, а тогда ты на охоте был последний раз? — усмехнулся генерал.

— Не помню.

— Вот и я не помню, — генерал дальнозорко отставил фотографию. — А иногда так хочется все бросить, вместе с раскаленным телефоном, и уехать куда подальше, в самую глушь. Резиновые сапоги, спиннинг, палатка, уха из котелка, самогон, чай с дымком. Эх…

— Вообще-то я к этому спокоен. Не рыбак.

— Да я знаю, — хмыкнул Егоров, — ты ходок. Вопрос тебе, как специалисту по бабам: если сварить русалку, это будет уха, или мясной суп? Ладно, не хмурься.

— Да понял я, — насупился Зимин, делая суровый вид. — По больному бьете.

— Хм… Дурацкая шутка, извини. Клава успокоилась после трусиков из портфеля, или все еще бушует?

— Рвет и мечет. А, ладно. Первый раз буря, что ли? — махнул рукой Зимин. — Да и вам спасибо, помогли выкрутиться. Я больше волнуюсь за вопросы контрразведки по поводу Ксюши.

— Да уж. Вопросов полно, — генерал сложил руки домиком. — Но давай по порядку, Илья.

Илье Зимину была хорошо известна эта поза демонстрации уверенности — таким жестом обычно показывают собеседнику его место. Умный, как говорится, поймет. Зимин был умным собеседником и вдобавок еще подчиненным. Он понял. Подобрался.

— По порядку у нас гость из Израиля, Артур Киракосян, — Зимин раскрыл папочку. — Помните, я вам докладывал?

— Это бывший сосед с израильской женой? Помню, помню, — подтвердил генерал. — Как тут забудешь, у нас человек родился армянином, а как туда переехал, так стал евреем!

— Обычное дело. У них, на земле обетованной, и не такие чудеса случаются, — без тени улыбки сказал Зимин. — Так вот, этот новоиспеченный сын израилев домогается Беседина, который день телефон ему обрывает.

— И что?

— А Беседин трубку не берет. Он же, как на рыбалку смылся, секретарше аппарат бросил. Теперь и та игнорирует, на автоответчик перевела.

— Это хорошо, что Беседина никто не нашел. Хорошо, но достаточно. Он же вернулся в город?

— Так точно, — вздохнул Зимин. Лучше бы он еще порыбачил.

Генерал удивил:

— Надо Беседину правду сказать.

— То есть никаких глупостей, вроде «я гулял, и на меня кинулась бродячая собака»?

— Именно, — Андрей Палыч покивал головой. — Концепция изменилась. Теперь чистая правда нужна. И чтоб он соседу при встрече передал, все, как оно есть: портфель забрал убийца, его ищут. Вот-вот найдут, а Беседин не при делах.

— «Не знаю, не видел, не слышал»? — Зимин изобразил японскую обезьяну с закрытыми глазами. — Он так и говорил. Коротко и ясно.

Генерал кивнул:

— Я помню твой первый отчет, он умеет уверенно говорить. Вот нехай правду и говорит — случайно зацепило, но пронесло. А израильтяне пусть едут домой спокойно, с докладом к своему начальству.

Справка. Знаменитые клады России: «Золотой» чемодан. В сентябре 1941 года, когда немецкие части прорывались в Крым, директор музея Юрий Марти сложил коллекцию монет в фанерный чемодан, обитый дерматином. Чемодан, в среде кладоискателей названный «золотым», был чёрным, а по документам проходил как «груз № 15». Коллекция состояла из серебряных понтийских и боспорских монет митридатовского времени, пантикапейских монет червонного золота, золотых монет греческого и римского времени, генуэзских, византийских, турецких монет и многих других сокровищ III—V веков. В грохоте войны чемодан пропал.